Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

– Заткнитесь, шакалы! Заткнитесь! – кричал Гариб нервно. – Лучше ищите выход.

– Ты пожалеешь о своих словах! – басовито прорычал один из дэвов. – Выйдем отсюда, и я тебе покажу шакала.

– Я перегрызу его глотка! – с сильным персидским акцентом выкрикнул второй.

Гарибу было жутко, но не из-за угроз. Все дэвы видели в темноте, но, судя по грохоту и жалобному рыку, даже они сейчас не видели дальше собственного носа.

Щелк! Шух-шух, шух-шух – кто-то мелкий засуетился в ногах. Вдалеке вскрикнули дэвы; должно быть, происходящее напугало и их.

– Мохсен! – крикнул Гариб одному из дэвов. – Ты видишь что-нибудь?

– Нет! – Мохсен ответил со смесью злобы и страха. – Ни хрена не вижу.

Что-то больно впилось в ляжку, Гариб вскрикнул. Поочередно вскрикнули и оба дэва.

Что-то мелкое, учуяв кровь, все быстрее и быстрее пробегало совсем рядом, раздирая штаны и царапая ноги.

– Да сдохни ты уже! – Гариб наугад топнул ногой и, не веря своей удаче, почувствовал, как попал во что-то мягкое.

В тяжелой темноте луч фонаря оставался кургузым. Гарибу пришлось наклониться, чтобы рассмотреть свою добычу: под сапогом чавкнула сырая глина. От вида собственных ног араб едва не вскрикнул: щиколотки были исчерчены неровными кровоточащими полосами.

Громко топали дэвы, шлепая по бетону безразмерными ступнями. Их «охота» продолжалась еще некоторое время, а потом все стихло. Еще через минуту тьма начала рассеиваться, в рамах выбитых окон заструились робкие лучи вечернего солнца.

Гариб протер глаза запястьями и вскрикнул: перед ним стоял бледный бородатый человек. Чуть поодаль, дергаясь в предсмертных конвульсиях, лежали дэвы. Алые ниточки их крови тянулись по воздуху к жуткому бородачу и исчезали в татуировке на его правой руке. Кровь утекала в сумку.

– Отойди от меня, ради Аллаха! – вскрикнул Гариб, взводя затвор автомата. Но бородач выученным движением вырвал оружие из его рук.

– Где офицеры Визиря? – сказал бородач на сносном арабском. – У тебя есть выбор: либо ты говоришь мне, где офицеры, либо У-Нана заберет всю твою кровь. Расскажешь – я тебя не трону.

Бледный человек в чистом камуфляже повел пальцами, словно веером, и из ран Гариба алой пряжей потянулась к татуировке кровь.

Араб чувствовал, как силы покидают тело. Капля за каплей, капля за каплей…

– Я не знаю всех офицеров! – ответил Гариб слабеющим голосом. – Но наш командир, ифрит – Бен-Газиз… Его логово в десяти километрах к югу от Хасеке, на заброшенной скотобойне. Это все, что я знаю.

– Молодец, – бородач потрепал Гариба за густые бакенбарды. – Хороший мальчик.

– Пожалуйста! Я больше не хочу воевать, я хочу вернуться с Палестину…

– Я дал слово, я тебя не трону! А вот он, насколько я могу судить, тебе ничего не обещал.

Из-за бетонной колонны вышел невысокий светловолосый человек. Руки его были по локоть испачканы кровью. В правой ладони он сжимал длинный кривой нож. Гариб почему-то был уверен, что совсем недавно этот человек перерезал кому-то горло.

– Я хочу домой! У меня в Газе четверо детей… Я…

Гариб не успел договорить: тяжелая рукоятка ножа гулко ударила в затылок.

Всю обратную дорогу Валера молчал и много курил. Он безучастно смотрел в окно, провожая взглядом унылый пустынный пейзаж. Он вспомнил, каково это – убивать. И воспоминание оказалось не из приятных.

– Не, нормально сработал, Сербия! – неугомонный экстраверт Шимон не мог молчать долго. – Я думал, гонишь, а оно вон как! За каким хером ты этого, из Газы который, с собой потащил? Я этих уродов враз по акценту вычисляю! Надо было ему кляп в рот засунуть…

– Я у тебя взял «козлика», я тебе вернул «козлика», – грустно ответил Валера, стряхивая пепел в открытое окно.

– Жил-был у бабушки-и-и-и с-е-е-е-ренький козлик! – пропел Лев и гадко засмеялся.

– Шимон, лучше помолчи, – Расул, все это время смотревший куда-то за горизонт, вдруг заговорил. – Уши в трубочку…

К удивлению Сербского, Лев заткнулся и молчал всю дорогу до базы.

Ранние приготовления к Новому году раздражали Расула: территория базы очень скоро оделась в безвкусные украшения; за неимением елок гирляндами нарядили пальмы и кипарисы.

Несмотря на предпраздничную суматоху, дисциплина царила железная. Пили только те, кто был на заслуженном выходном, и многие заливались вусмерть.

Расул не спал. С широко открытыми глазами он лежал на верхнем ярусе койки, тихонько поскрипывая панцирной сеткой.

– Чего не спишь? – Сербский сонно потянулся на нижней койке. – Все из-за этого сраного праздника?

– Валера… Если б только в нем было дело…

Расул крепко, до белых желваков, сжал челюсти: стоило лишь немного задремать, как перед глазами всплывала отрезанная голова Лейлы; Расул будто бы чувствовал ее вес у себя на коленях. Сколько было надежд на дочь: в ней была сила, Расул, пока Лейла была совсем крошкой, даже брал ее с собой в горы – на капище; старые боги слышали малютку и признавали своей.

Левую руку ощутимо покалывало. Яма, вытатуированная на предплечье, светилась нездешним, зловещим светом. Расул укутался в одеяло, чтобы не пускать «солнечных зайчиков».

– Что это у тебя с рукой?

– У-Нана отдала Эштру его долю. Ее интересуют только боль, кровь и страдания, а Эштр любит грешные души. Яма заряжена. Если завалят, я заработал пропуск на ту сторону. Вернусь, короче. Но лучше тебе этого не видеть…

Валера повидал в жизни множество бессмысленных убийств, жертвоприношений, но даже его пугал этот бледный и вечно угрюмый ингуш. Оба они были из «теневого кластера» колдунов, но каждый из них понимал мрак по-своему.

– Этот Бен-Газиз… – сказал Расул после продолжительного молчания. – Он не всегда был ифритом. Я знаю его: конченый отморозок! Арабский наемник, воевал на стороне чеченцев. Так что тот парнишка-палестинец не врал… В начале нулевых Бен-Газиз был воинствующим муртадом, а теперь видишь – до джинна дорос! Он наверняка знает, где приближенные Визиря… Мне бы их за горло подержать самую малость…

– Старые счеты, верно? – сказал Валера, протягивая Расулу зажженную сигарету. – Не знаю, что за херня там у тебя с этим генералом, но Лев просто так людей не даст. И я бы рыпаться не стал: месть – дело святое, но контракт есть контракт.

– Мы тут не духи на срочной службе! – прошипел Расул. – Даст – не даст: я не собираюсь унижаться! Это дело чести, Сербия! С моей целью, – Расул сглотнул, вспомнив о голове Лейлы в морозилке, – Валера, меня связывает только эта ниточка. Нет времени искать другие. Я… Я прошу тебя пойти со мной. Нет, не нужно лезть в самое пекло. Просто сделай тьму вокруг машины, чтобы ни ПНВ, ни инфракрасная камера, ни датчик движения не засекли. Я выйду за километр до скотобойни, там мы с тобой и распрощаемся. Я отдам тебе свой аванс! Вот – держи карту, ПИН-код получишь на месте. Идет?