Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

На лице коридорного проступили тревога и недоумение. Он перевел взгляд с нее на мистера Томаса и обратно. На черном лбу блестели капельки пота, чего Теодора не могла понять — она промерзла до костей.

— А где вы были? — спросил он. — В смысле, когда Джоджо вас оставил.

— В кинотеатре «Дворец», чуть дальше по улице.

— Думаете, там можно нажить неприятностей?

— Теперь — да.

Чарльз задумался, стянул с головы круглую красную шапочку.

— Мистер Томас, — крикнул он, не оборачиваясь. — Этой милой леди нужна помощь. Я отойду ненадолго, помогу ей?

— Следи за своим местом, Чарльз! — осадил его Томас.

— А вы — за своей задницей, мистер Томас, — сказал Чарльз, направляясь к двери, чтобы открыть ее в последний раз.

Глаза Теодоры широко распахнулись, когда бывший коридорный жестом указал на внешний мир и сказал:

— После вас, мадам.

— Я Теодора, — сказала она, ступая за порог. — Теодора Кевинью.

— Рад познакомиться с вами, мисс Кевинью.

— Миссис, — поправила она. — Но лучше зовите меня Теодорой.

Чарльз рассмеялся:

— Вы, должно быть, хорошие друзья с Джоджо. Во всем Литчфилде только он да вы — белые люди, когда-либо дозволявшие звать их по именам. — Он покачал головой и провел рукавом по лицу, чтобы смахнуть пот. Полусознательно Теодора коснулась своего лица — оно было сухое и холодное.

Бок о бок с Чарльзом они направились во «Дворец».

Кинотеатр стоял темный, закрытый. Под сенью треугольного навеса даже лунный свет не касался их лиц. Чарльз сложил ладони «биноклем» по обе стороны от глаз и глянул за стекло.

— Не похоже, что там вообще кто-то есть.

— Рас никогда не закрывает так рано. Мне кажется, здесь есть чем заняться. Скажем, электричество вырубить, подбить счета. В зале убраться, на худой конец.

— Может быть, он очень спешил?

— Куда спешить посреди ночи?

— Вы не поверите, мэм, какие безумства люди вытворяют в темный час. Уж я своими глазами видел, Богом клянусь, — вы бы в такое не поверили.

— Сегодня я поверю практически во что угодно. Давай зайдем с тылов.

— Но зачем, мэм?

Вместо ответа она заковыляла к заднему фасаду кинотеатра, ощущая, что боль в ноге уже меньше ее тревожит, и исчезла в тени. Чарльз последовал за ней. Позади здания стояла непроглядная ночь, и ему пришлось ощупью пробираться вдоль грубой кирпичной стены. Он услышал резкий хруст металла о металл и ахнул.

— Это всего лишь я, — сказала Теодора из темноты. — Иногда задняя дверь застревает и не запирается. Из-за этого туда постоянно прокрадываются дети, хотя я сомневаюсь, что Рас когда-нибудь это поймет.

— Не сегодня — уж точно, мэм.

— Не сегодня, Чарльз.

Чарльз осторожно двинулся вперед, вытянув руки перед собой, пока его нога не коснулась чего-то мягкого на земле. Он остановился и наклонился, чтобы ощупать ткань и набивку; поднял что-то и кончиками пальцев выписал его форму, которая была смутно похожа на человеческую.

— Миссис… э-э, Теодора, — позвал он. — Не возражаете, если я спрошу, в какого рода неприятности вы с Джоджо ввязались? — Рассеянно теребя найденную куклу в пальцах, он услышал, как она громко выдохнула.

— Не вполне уверена, Чарльз, но дело табак. Мой муж впустил какую-то чертовщину в этот город. Во всяком случае, разрешил ей тут задержаться. — Ориентируясь на звук его голоса, она тронула Чарльза за плечо. — Пойдем.

Вместе они вернулись на улицу, где слабый лунный свет вел безнадежную битву с покровом ночи. И все же они различали очертания друг друга, а Теодора увидела куклу в руке Чарльза.

Испуганно вскрикнув, она выхватила игрушку у него из рук.

— Я… это лежало на земле… вон там, за кинотеатром. Ну и ну! Уж простите меня, я не знал, что…

— Нет-нет, всё в порядке. Ох, дела… — Ее голос перешел в тихие рыдания. Чарльз в полной растерянности переминался с ноги на ногу.

— Что же это такое? — спросил он, вглядываясь в безликую куколку.

— Это… — Она осеклась, подбирая слова. — Чарльз, ты веришь в магию?

— В магию? — повторил он удивленно.

— Я верю, — раздался тихий голос из темноты.

Чарльз инстинктивно встал между Теодорой и обладательницей тонкого голоса.

— Кто там? — требовательно спросил он.

— Меня зовут Марджи Шеннон. Я — дочь пастора.

— Ч-что ты делаешь здесь так поздно, Марджи? — спросила Теодора, и в ее голосе вдруг прорезалась странная, не подобающая моменту нежность.

— Вы были на ночном показе, — сказала Марджи. — Что вы видели?

Холодный ветер коснулся шеи Теодоры, и она почувствовала, как по спине ползут мурашки. Она отошла от Чарльза так, чтобы видеть Марджи в лунном свете.

— Отца, — сказала она. — Я видела своего отца.

Марджи грустно и тихо рассмеялась.

— Ну и ну. Я тоже своего видела.

— Погодите-ка, — произнес бедный растерянный Чарльз. — Что тут происходит?

Марджи посмотрела на него, потом — на Теодору.

— Я думаю, вам двоим лучше пойти со мной, — сказала она.

Повернувшись в сырой, прохладной темноте, голова Джоджо провалилась в дыру в грязном полу. Рыхлая земля сыпалась ему в уши и нос — суглинистая, теплая и сочная. Он всхлипнул и закашлялся, дернул плечами, чтобы освободиться из дыры, и острая боль вспыхнула в голове, шее и спине. Над ним поработали во многих отношениях. Мир будто сдвинулся с места, и он сдвинулся с места заодно с ним, не в силах отличить верх от низа, просто падая из дыры в открытое пространство, пока не наткнулся на что-то стальное, лязгающее и пахнущее бензином. Тихий стон слетел с его губ. Он поднял руки к больному лицу — впервые за много лет это была собачья морда, скрытая грубой спутанной шерстью. Он снова застонал, на этот раз громче.

Джоджо с некоторым отчаянием подумал о том, как долго пробыл там, внизу. Верно, больше недели, раз его волосы стали такими длинными, если только это не очередной трюк фокусника, Зазывалы Дэвиса, антрепренера, который снова посадит его в ту жуткую клетку…

Снова?

Джоджо уперся ладонями в грязный пол и с трудом встал на колени. Голова тут же пошла кругом, череп будто налился хлюпающей жижей. Сильным жаром скрутило живот — он пошатнулся, и его вырвало в дыру в полу.

Видит Бог, я не на коне в эти деньки , уныло подумал он.

Возьми себя в руки, Уокер , мысленно выругался он. Шевелись, мать твою .

Он сплюнул желчь на пол, вытер лицо рукавом рубашки, на миг задумавшись, куда делся его пиджак, и, пошатываясь, принял сгорбленное, но стоячее положение. Пол накренился, и Джоджо растопырил ноги, ища опоры. Что-то зазубренное царапнуло по голове, и он схватился за это: оказалось — разбитая лампочка в патроне без абажура свисает на проводе прямо с потолка. Он шарахнулся от нее, выпростав руки, и наткнулся на пыльную сухую полку. Ощупал ее край и поверхность, нашел что-то вроде ржавой садовой утвари и каких-то банок. А вот и холщовый мешок под клубком потертой бечевки — видимо, он в сарае или чьем-то гараже. Загадка разрешилась в следующее мгновение, когда Джоджо услышал скрипучие шаги в нескольких футах над собой — пыль дождем сыпалась с потолка под чьей-то поступью. Он пригнул голову, чтобы пыль не попала в глаза, и сунул руку в карман брюк. С его губ сорвался тихий смешок: на сей раз у него была-таки спичечная коробка.