Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

Пути назад не было. Нам нужно было сразиться с Вайолет, и у нас больше ничего не оставалось от прежней жизни, к чему можно было бы вернуться.

У Трея появилась блестящая мысль: остановиться у дисконтного магазина, который мы проезжали по пути к лыжной базе, и купить лыжные маски, чтобы скрыть наши лица, – это могло помочь нам приблизиться к Вайолет на горе так, чтобы она нас не узнала. Я была против того, чтобы описывать круги, но поняла, что, оказавшись на горе Фартингтон неподготовленными, мы можем попасться прежде, чем найдем Вайолет, и лишимся возможности приблизиться к ней достаточно близко, чтобы выполнить то, к чему так стремились. Генри вошел в магазин и вернулся в пикап с сумкой с покупками.

– Мы можем ходить в них, пока не возьмем в аренду шлем и очки, – сказал он.

Я напомнила ему:

– Мы не собираемся на самом деле кататься. Прокат полного лыжного снаряжения замедлит нас еще больше, а мы не можем позволить себе тратить время. Новолуние технически начинается в 4.44 дня – уже через четыре часа.

– Ну, мы этого пока не знаем, – заметил Генри. – Вы можете получить ускоренный курс: полагаю, мы будем следовать за ней по склону горы. Нам все равно понадобятся горнолыжные очки, чтобы не слепнуть от снега. Долго смотреть на свет, отражающийся от снега, опасно.

Я никогда еще не каталась на горных лыжах, поэтому не знала этого.

Трей натянул лыжную маску на лицо и надел очки на нос.

– Я выгляжу больше как лыжник или как грабитель банка?

– Ты выглядишь как парень, который совершил около тысячи преступлений для того, чтобы сыграть со своей сводной сестрой в игру, в которой мы делаем вид, что убиваем ее, – мрачно ответила я.

Чем ближе мы были к горе, тем тяжелей становилось у меня на сердце.

Наконец, мы увидели у обочины яркий зеленый знак с трилистниками, приветствующий нас в Фицджеральд Лодж. Генри свернул налево на дорогу, ведущую на открытую парковку курорта, а я рассмотрела детали здания отеля, выбранного Вайолет. Это было великолепное здание с остроконечными крышами и башнями, построенное в псевдотюдоровском стиле. Оно выглядело так, будто его перенесли из Швейцарии в Мичиган. За крышей отеля виднелось несколько канатных дорог, идущих от подножия горы к ее вершине. Кажется, это был оживленный день в пик сезона: лыжники и сноубордисты заполонили каждый снежный склон.

– Час двадцать девять, – прочел Генри на табло, когда поставил машину на паркинг.

– Они уже, вероятно, закончили обед.

Мы все отстегнулись, и Трей сказал:

– Так, а как это все должно сработать? Стоит ли нам сначала поискать ее в отеле? Возможно, мы найдем номер, в котором она остановилась?

Хотя мы прибыли вовремя, я спросила у маятника, найдем ли мы Вайолет в отеле или на склоне горы. Маятник, похоже, считал, что мы скорее найдем ее на улице, но это не значит, что мы с Треем не набрались бы смелости пройти через лобби отеля. Генри, единственный лыжник среди нас, объяснил, что если я хотела подняться на гору и найти там Вайолет, нужно было зайти внутрь, купить ски-пассы на день, а также взять напрокат лыжи и ботинки.

– Другого пути подняться на гору нет, если окажется, что она все еще берет уроки катания лыж, – пояснил Генри. – И они никого не пропустят без билета и надлежащего снаряжения.

С опущенными головами и зажатыми в кулаках лыжными масками мы с Треем последовали за Генри в роскошный холл отеля. Если в Фицджеральде в тот день и ввели повышенное полицейское присутствие, я его не заметила. Генри провел нас к стойке регистрации, где можно было оплатить проходные билеты и билеты на подъемник.

– Ски-пассы на день стоят девяносто восемь долларов, – сообщила рыжеволосая девушка, когда он спросил про цены. – Извините, но скидок на поздние билеты нет. Последний кресельный подъемник в четыре тридцать, так что, боюсь, у вас будет около трех или трех с половиной часов на склоне на данный момент.

Я осмотрела холл, надеясь, что никто из Уиллоу не спустится вниз по большой лестнице и не заметит нас. В огромном кирпичном камине горел огонь. По всему громадному холлу были расставлены кожаные кресла с подушками в клетку. Шахматная доска, оставленная после игры, была разложена на столе рядом со стойкой с брошюрами о местном шопинге.

Фицджеральд Лодж был куда более вычурным отелем, чем те, в которых я когда-либо останавливалась с родителями. Я подавила приступ ревности из-за того, что не была официально в поездке с моими бывшими одноклассниками. Какую бы роскошь ни предлагал Фицджеральд за пределами этого нарочито простоватого зала, у меня не было возможности насладиться ею.

– Ничего страшного, что у нас только полдня. Мы весь день были за рулем. Я возьму три билета, – сказал Генри, вытаскивая из бумажника кредитную карту своей мамы.

– Отлично, – ответила администратор. Она посмотрела на карту, которую передал ей Генри, и сказала:

– Ой. Мне понадобится ваше фото для идентификации, если вы не против.

Генри достал водительские права из бумажника и сказал, будто только что вспомнил:

– Знаете, это карта моей мамы. Она в курсе, что мы сегодня воспользуемся ею для катания на лыжах.

С извиняющейся улыбкой администратор попыталась вернуть Генри карту «Американ Экспресс»:

– Мне на самом деле понадобится ее подпись, чтобы провести эту карту. Извините. Таковы правила.

Краем глава я увидела, как Трей переступает с ноги на ногу, и почувствовала его нарастающее беспокойство.

– Конечно, – произнес Генри, стараясь поддерживать доброжелательный настрой. – Вы можете позвонить ей, и она отправит вам необходимую информацию на электронную почту.

Очередная задержка. Пока Генри с администратором пытались разобраться в деталях оплаты билетов, мы с Треем пошли к кожаным креслам у камина. Я устроилась поуютнее на подушках, мышцы дали понять, насколько мой организм нуждался в сне.

– Это занимает слишком много времени, – буркнул Трей, теребя ногти.

– Я чувствую, что произойдет что-то плохое. Причем в любую секунду. Понимаешь? Как в промежутке, когда ты включаешь камин, а он угасает.

– Я знаю, – согласилась я. Хотела бы я знать больше о том, как все работало на лыжной базе, чтобы предвидеть задержку с билетами.

Меня раздражало, что я не слышала никаких голосов и не чувствовала покалываний в затылке, так что у меня не было предупреждающего сигнала, если мы действительно находились в опасной ситуации.