Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

– Она болела уже несколько недель и была измотана. Слаба. Сколько бы Вайолет ни спала, она не чувствовала себя отдохнувшей. Доктор подтвердил ее худшие опасения: у нее был неоперабельный рак. Он начался в ее толстой кишке и распространился на лимфатические узлы, значительно уменьшая шансы на выживание.

Картина изменилась, перематывая события немного вперед. Группа мужчин и женщин средних лет собралась в гостиной большого дома – скорее всего, но не точно, это был дом Симмонсов, – и они все терпеливо ждали на диване. Вайолет готовилась сообщить ошеломляющую новость этим людям, которые, как я полагала, были ее детьми с супругами.

– Вайолет сказали, что ей оставался год жизни. Так как ее муж уже скончался, еще в кабинете доктора она решила не прибегать к препаратам. Если пришло ее время, она хотела встретиться со смертью лицом к лицу, а не проживать последние месяцы, страдая от химиотерапии. Вайолет знала, что, будучи девочкой, совершала ужасные вещи, и встретит уготованную ей смерть с распростертыми объятиями. Она собрала своих сыновей, свою дочь, их супругов и всех своих внуков вместе…

Я поперхнулась: меня переполняла печаль, несмотря на мою сильную неприязнь к Вайолет. Она оставалась совершенно неподвижной под моими пальцами, никак не реагируя на историю о своей будущей смерти, которую я в любом случае дорасскажу.

– И она сказала им, что хочет в последние пару месяцев провести как можно больше времени с внуками и умереть дома, а не в стерильной безликой больнице. Вайолет становилась все худее и слабее, гуляла каждое утро по саду, который напоминал ей тот, что был посажен ее бабушкой в Уиллоу.

Картина, открывшаяся мне в очках, была очень яркой, как будто я смотрела фильм. Я задумалась, показывали ли духи Вайолет смерти моих друзей с такой же точностью.

– Вайолет проснулась посреди ночи и почувствовала, что приходящая к ней медсестра находилась в комнате и тихо храпела в кресле-качалке рядом с ней. Она знала, что ее время пришло. Вайолет держала глаза закрытыми и сосредоточилась на дыхании, пока, в конце концов, ее легкие не перестали вбирать воздух. Утром медсестра нашла безжизненное тело Вайолет в ее кровати.

Затем очки показали мне поминальную службу в Гундарссоне – я приняла это за знак того, что Вайолет прожила всю оставшуюся жизнь в своем родном городе.

– Два дня спустя Вайолет лежала в своем гробу… – я сделала глубокий вдох, молясь изо всех сил, чтобы это сработало и избавило Мишу и Трейси, если те все еще были живы, от судьбы Оливии и Кэндис, – легкая как перышко, холодная как мрамор.

Я почувствовала, как тело Вайолет начало двигаться под моей рукой, и посмотрела на Генри, Трея и Черил, чтобы увидеть, что они были так же озадачены, как и я.

– Легкая как перышко, холодная как мрамор, – повторила я.

Они присоединились ко мне:

– Легкая как перышко, холодная как мрамор. Легкая как перышко, холодная как мрамор.

Мы стали медленно поднимать Вайолет от земли, и она была такой же невесомой, как в свое время Оливия и Кэндис.

Под ладонью сквозь густые темные волосы Вайолет я почувствовала по ее голове, что у нее падала температура. Она быстро стала холодной. Нечеловечески холодной – как кусок льда, настолько холодный, что кости моей левой руки заболели, когда холод просочился сквозь кожу кончиков пальцев. Я услышала вздох Генри, и мы увидели, как кожа Вайолет приобрела бледно-голубой оттенок, становясь похожей на мрамор. Ее грудь перестала подниматься и опускаться, а на нижней губе появилась пушистая белая пленка инея. Судя по всему, она умерла, замерзнув. Холодная как мрамор.

– Она замерзнет! – истерически просипела Черил.

– Не отпускай ее, – скомандовала я.

– Легкая как перышко, холодная как мрамор.

– Вот дерьмо, – прошептал Трей.

– Легкая как перышко, холодная как мрамор, – выдавил из себя Генри.

Дженни не закончила показывать мне детали истории в очках. Я увидела семью Вайолет, собравшуюся на кладбище позади церкви Святой Моники – слишком знакомый вид по причине частых визитов к могиле Дженни. Все люди были в черном, молодой священник, которого я не узнала, служил молебен, пока гроб опускали в землю. Это был прекрасный весенний день: на небе не было ни облачка, а на ветвях деревьев пели птицы. Когда родственники начали расходиться, обнимая друг друга и смахивая слезы платками, Дженни показала мне надгробие в нескольких метрах от могилы, куда положили гроб Вайолет.

На нем было выгравировано имя: «ТРЕЙ ЭМОРИ».

Я делала все возможное, чтобы не закричать от негодования.

Но у нас не было времени задумываться над тем, что такого важного пыталась донести Дженни и почему Трей был захоронен рядом с Вайолет. Кончик носа Вайолет стал синим, и цвет распространялся по всему лицу. Ее голова ощущалась под моей рукой настолько холодной, что казалось, если кто-то постучит по ее телу молотком, она разобьется, как ваза. Когда я на секунду отвлеклась от очков и осмелилась взглянуть на Вайолет, сцена, которую я наблюдала в отражении, исчезла и сменилась чем-то ужасающим.

Я увидела себя, свое отражение с деревьями позади меня. А затем – три фигуры слева от меня, как будто там стояли люди, и еще две фигуры появились за моим правым плечом. Я вздрогнула, а воздух, который я выдохнула, казалось, был холодным от ужаса. Я покосилась на отражение в очках, надеясь увидеть больше деталей, но пять фигур выглядели как безликие девочки моего возраста с длинными темными волосами. Они были пятью сестрами Вайолет, я была в этом уверена, и изо всех сил старалась сохранять самообладание: в отражении казалось, что они склонялись через мои плечи, желая приблизиться к Вайолет.

Затем я увидела фигуру, появившуюся в промежутке между тремя первыми и двумя последними девочками. Это, казалось, была Вайолет. Черты ее лица были размытыми, но контур головы был узнаваем.

Она была там, в их реальности. Фигуры повернулись, чтобы признать ее.

Мы выполнили то, о чем нас просила Дженни.

– МакКенна! Нам нужно остановиться! Мы убиваем ее! – крикнул Генри.

Я думала, что Вайолет еще дышала: ее дыхание проходило через замороженные ноздри и сквозь разомкнутые морозные губы, как дым. Но она стала твердой, как кусок льда. И не дышала.

Кажется, мы перешли черту. Если все тело Вайолет замерзло, то, значит, пострадали внутренние органы и все жизненные функции были остановлены. Она действительно присоединилась к своим сестрам в их мире.

– Маятник, мы закончили? Мы разрушили проклятье? – спросила я хриплым шепотом, боясь, что мы убили Вайолет.

Он качался взад-вперед. « Да ».

– Положите ее на землю и не трогайте! – громко скомандовала я друзьям, и они опустили ее обратно на лесной покров; мы успели поднять Вайолет всего на пару сантиметров.