Маргарита Малинина - Исчезнуть из преисподней

— Ой, заметут нас, заметут, — тут же вспомнила я другой великий советский фильм.

— Не дрейфь. Где-то через полчаса она к нему отправится. Вот тогда с Петей своим и поговоришь.

— Ладно. Спасибо за совет.

Юлиан сделал пару шагов к дому, но быстро заметил, что я осталась возле машины.

— Ты чего замерла? Идешь?

— Я тут подожду.

— Чего?!

— Когда полчаса пройдет.

— Спятила, да? Пойдем, у меня посидишь.

— Ой, да знаю я вас! Посидишь, — передразнила я, стараясь придать своему тону шутливые и слегка игривые нотки, но внутренне напряглась: я пока еще не знаю, можно ли ему верить. Да, я уже у него гостила, и ничего со мной не сделали, но тогда я была безопасна для него. А сейчас… Если он врет по поводу Петра, этому должна быть причина. А значит, он в курсе, что я что-то у него нашла. И из безопасной глуповатой блондинки, с которой он не прочь замутить, я превращаюсь в потенциальную свидетельницу, способную поселить его за решетку.

— Ну, начались капризы на ровном месте, — выразительно закатил он глазки. Это вроде должно было быть обидным, но выглядело забавным. — Ты как раз услышишь, что она ушла! У тебя будет лучшая позиция — соседняя квартира с общей стенкой. Я тебе даже стакан дам, чтобы лучше слышать.

Пришел мой черед закатывать глаза.

— За кого ты меня принимаешь? Лучше тогда караулить у входной двери. Невозможно будет пропустить кого-то, кто пройдет мимо, у вас тут феноменальная слышимость в парадной.

— Как хочешь, — пожал он плечами, но заметно расстроился. Я же внутренне возликовала: ежели у него был какой-то коварный план, то пусть попробует его воплотить, пока я стою прижавшись к входной двери. Я ее специально запирать не буду.

Был ли план, или не был — узнать мне так и не довелось: не успели мы прикрыть входную дверь (не запирая ее, как я и хотела), как со стороны площадки донеслись торопливые тяжелые шаги, слева направо, то есть из нужной квартиры к лестнице.

— Вовремя же мы… — произнесла я полушепотом, прячась от дверного глазка.

— Ты чего? — захохотал он. — Посмотреть не хочешь? Она же не увидит тебя с той стороны! Глазок не так работает, блондинка!

— Да тише ты! — буркнула я и обернулась к двери, но поздно: тот, кто шел, уже скрылся. — Я уверена, что это она. Ты же сам сказал — не пройдет и получаса.

— Ну смотри, хозяин — барин, — подозрительно легко согласился выпустить меня Юлиан. Ну и слава богу.

Я сделала пару шагов по железной площадке и позвонила в тридцать четвертую квартиру.

— Кто?

— Петя, это я. Ведь я обещала прийти. — Маленькая ложь: я не давала никаких обещаний и явилась только потому, что кое-что нужно было выяснить. В ином случае так он меня и увидел бы здесь, ага. Правильно Ротонду называют входом в преисподнюю, и от парадной, и от ее жильцов периодически в дрожь бросает.

Петр открыл мне дверь, я показала знак «тихо» и кивнула в сторону его комнаты. Он молча прошел туда. Входную дверь я и здесь не стала запирать. В прихожей и кухне говорить опасно: Юлиан может подслушать. А комната Пети — самая дальняя от его квартиры по планировке.

Петр, как всегда, тихо уселся в кресло и уставился в пол. Я не стала тянуть кота за хвост и сразу спросила:

— Петя, помнишь, что ты мне рассказывал о соседе Юлиане? Что он плохой человек, дьявол… Почему ты ходил к нему тогда?

Парень удивленно вскинул голову, но смотрел куда-то мимо меня.

— Откуда знаешь?

— Он мне сказал, — не стала я юлить. Значит, это правда? Значит, зря я на Юлиана всех собак повесила?

Петя вздохнул и, вновь опустив голову, ответил:

— Я просто искал Свету.

— У него? С чего ты взял, что она там?

— Где ей быть?

— А листы ты ему подбросил?

— Какие? — Петя посмотрел в сторону окна, возле которого стоял стол.

Я сделала пару шагов и оглядела столешницу. С прошлого моего прихода кое-что изменилось: половину стола занимали книги, серьезные — Шопенгауэр, Кант и прочие немецкие философы, — а рисунки теперь лежали стопкой с другой стороны. Верхний почти вызвал у меня истерику: черным карандашом был выведен масонский знак.

— Зачем ты это рисуешь? — Петя пожал плечами. — Нет, ты должен ответить! — Я взяла лист и подошла к нему. — Что это? — сунула я ему под нос результат его творчества.

— Я видел его.

— Символ? Где?

Пауза. Я ждала ответа и тоже молчала. Наконец:

— Не знаю.

Отлично! Может, на Светкиных черновиках?

— Ты спрятал у Юлиана записи, оставленные тебе Светой, так?

— Я ничего у него не прятал… Он дьявол, он обманывает…

— Дьявол! — хмыкнула я высокомерно. — Это ты мне в парадной слово «Диаблэ» нашептывал? Намекал на соседа?

Он отрицательно покачал головой, чем вызвал у меня почти шок. Я была уверена, что это он. Врет? Не успела я переспросить, как он сам задал мне вопрос:

— Ты когда снова придешь?

— Зачем? — возмутилась я. — У нас не получаешься общаться. Ты мне врешь.

— Я не вру! — неожиданно вскочил он, и мне пришлось отпрянуть. Такой детина влепит пощечину — и голова с плеч, как от острозаточенного топора. — Это он врет! Он дьявол! Я слышал шепот, духи, живущие в парадной, предупреждали…

— Дьявола не существует, духов тоже, проснись уже, — фыркнула я и направилась к выходу, не замечая даже, что держу в руках его рисунок. Зачем я только пришла? Псих он или притворяется — не важно. Я ничего от него не добьюсь. Пусть работает полиция.

— Он ее похитил! Я знаю!

— Откуда? Ты видел это? — Он покачал головой. — Ну и о чем тогда мы говорим? — пожала я плечами, хватаясь за ручку входной двери.

— Но я слышал.

— Что? — обернулась я на него в надежде узнать что-то важное.

— Она кричала.

— Что именно?

— Не знаю. — Как гром среди ясного неба он начал гладить меня по плечу. Наглаживал частыми, короткими движениями, как успокаивают умалишенных или капризных детей, и смотрел куда-то вниз и в сторону от меня. Почему-то это сильно напугало. Как минимум — стало неприятно. Захотелось увернуться от непрошенной ласки, но я опасалась, что он может отреагировать на это с агрессией. — Не знаю, — повторил он. — Она боялась.

— Тебе показалось, — спокойно ответила я. Спорить с больными — дело опасное, но я специально выбрала нежный и будто бы сомневающийся тон. — Когда это было? — на всякий случай уточнила я.

— За день.

— До чего? — Боже, он специально так изъясняется? Наверно, зря я везде ищу обман и интриги. Парень действительно недееспособен.

— До того, как ты пришла…

Черт, сходится! Она звонила мне реально за день до того, как я очутилась впервые у них в квартире. Но это ничего не доказывает. Во-первых, он мне тогда сказал, что видел ее последний раз четыре дня назад и не говорил, что слышал ее позже, так что мог просто выдумать. Во-вторых, как по крику можно понять, что это именно Света? Скорее всего, это была очередная пассия Юлиана, вот и все.