Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

– Кстати, мессир, – сообщил Поля. – А почему именно я изображаю жертву? Я бы тоже хотел попробовать себя в роли душегуба!

Иван Иванович строго взглянул на него и поправил шапку указующим жестом:

– Для неокрепшей юной психики подобный экспириенс крайне чреват. Вот допишете статью в журнал, рецензируемый ВАК, тогда и посмотрим. Открывайте рот, Поля.

Поля послушно раскрыл рот. Иван Иванович в очередной раз печально взглянул на второй нижний моляр, тронутый кариесом, и влил в ассистента крепкий кофе.

В ход пошла уже пятнадцатая чашка – и глаза Поли загорелись невиданным доселе возбуждением. Он даже дрыгаться начал неподдельно отчаянно. «Каков артист, – восхитился Иван Иванович. – Главное, местному театральному кружку не показывать. А то уведут, как пить дать уведут!»

Однако вслух он холодно произнес:

– Поля, не переигрывайте. Делайте скидку на гендер персонажа. Учитывайте, что вас уже убивает никотиновая эссенция, и вы растерянны и несообразительны. Не надо выковыривать мне глазные яблоки!

– Но это свойственно женщинам, – резонно возразил Поля. – Одна моя… кхм… знакомая говорила, что ногти – это оружие женщин, дарованное им самой природой. Вот я и подумал, как женщина…

– Разве я упоминал, что у Нины Петровны были царапины на лице? Или не хватало одного глаза? Так что не надо, Поля, пошлой самодеятельности. Работайте с материалом, вживайтесь в человека!

– Хорошо, – вздохнул Поля и встал с пола. – Пожалуй, пойду настроюсь. Но я замечу, мессир, что это в высшей степени странно: чтобы женщина – и не нанесла лицевые травмы своему обидчику. В высшей!

Иван Иванович проводил взглядом ассистента, который направился настраиваться в туалет, вздохнул и тоже решил проветриться. В телогрейке было жарко, полотенце под шапкой давило на мозг, но чистота эксперимента требовала жертв. Поэтому Иван Иванович решил глотнуть свежего воздуха – насколько это позволял томный вечер, окутанный туманом выхлопных газов.

Он вышел из квартиры, замешкался на секунду, раздумывая, стоит ли оставлять обездверенное жилище, – и направился к лестнице.

Сделать он успел лишь пару шагов.

Удар пришелся в самое темя, чему способствовал его малый рост. Иван Иванович вскрикнул, но очень слабо, и вдруг весь осел к полу, хотя и успел еще поднять обе руки к голове. Потом его ударили раз и другой, и все по темени. А потом Иван Иванович повалился навзничь.

– Мессир! Мессир! – донеслось до него, словно через толстое ватное одеяло, в какое любил в детстве заворачиваться с головой маленький Ваня. – Ах, мессир, не покидайте меня! Российская наука не перенесет такой утраты.

– Перенесет, – прохрипел Иван Иванович, едва ворочая распухшим пересохшим языком и с трудом разлепив глаза.

Поля, стоя на коленях, нависал над Иваном Ивановичем, воздевая к потолку руки в искренней скорби.

– Перенесет, – повторил Иван Иванович, пытаясь принять вертикальное положение и обнаруживая себя все на той же лестничной площадке, на которой с ним случился столь непонятный конфуз. – Она Завадского сколько лет уже переносит: у нее иммунитет.

Его немного мутило, в голове гудело и подсвистывало, но в целом ощущал он себя вполне сносно.

– Что со мной случилось, Поля? – спросил он, морщась и ощупывая темя. Кажется, там набухала внушительных размеров шишка. – Не инсульт же в конце концов.

– Топор, – грустно сообщил Поля. – С вами случился топор. Вон он валяется.

Иван Иванович вгляделся в основательно потертый и весь какой-то старомодный топор. Крови ни на лезвии, ни на обухе не было – и это радовало.

– Однако, – покачал Иван Иванович головой. В голове зашуршало, лестничная клетка закружилась и встала вверх тормашками, но по-прежнему все было довольно сносно. – Он упал на меня.

– Можно сказать и так, – кивнул Поля. – Но думается мне, что ему кто-то помог упасть.

– Хотите сказать, что меня пытались ограбить? – Иван Иванович протянул Поле руку, чтобы встать.

– Не думаю, – ассистент побагровел от натуги, но поставил учителя на ноги. – Понимаете, из-за этой телогрейки… и шапки… я, скорее, наоборот – поддержал бы вас финансово, чем решился ограбить.

Иван Иванович сдернул шапку, сбросил на пол изрядно пропотевшее полотенце – и вгляделся в мех. Крашенный под норку кот был примят и вдавлен – можно было разглядеть четкие следы от трех сильных ударов.

– Однако! – удивился Иван Иванович. – Хорошие же полотенца делают на белорусской фабрике, ежели они от такого спасают.

Иван Иванович пил чай на кухне и прикладывал к гудевшему темечку пакетик с замороженным Птомой – ничего подходящего в холодильнике больше не было. Поля заварил учителю чай с ромашкой и корнем мандрагоры и отбыл на лекцию. К Завадскому, к слову, черту осьминогому.

Итоги следственного эксперимента заставляли задуматься. Слова Поли о том, что женщины не могут не воспользоваться своими ногтями, рушили всю стройную систему. Лицо Нины Петровны хоть и не отличалось тонкостью черт и свежестью кожи, но все-таки не несло на себе отпечатка грубых действий. И ничье лицо в ее доме.

– Значит, Нину вычеркиваем. Детишек ее, стало быть, тоже. Хотя я бы к ним присмотрелся. Натуришки сомнительные, себе на уме.

Он вспомнил визит к родственникам убитой и нащупал лежащий в кармане брюк листок со своим портретом, развернул его, вгляделся в раздавленного таракана – на душе стало странно тепло. А потом резко обдало холодом. Из-под неумелого детского рисунка проглядывали строчки списка покупок – и выведены они были той же рукой, что и текст на записке с угрозой.

Совпадение с делом Бокарме не давало ему покоя. Там труп, тут труп – допустим, совпадение жиденькое. Но – там никотин, тут никотин. Там наследство, тут наследство. Там убийца родственник и тут предполагаемый убийца родственник.

– Верно? – спросил он у портрета.

Дед ничего не ответил, но суровый взгляд из-под нависших бровей явно потеплел.

– Во всем есть последовательность, – пояснил Иван Иванович деду. – Нет смысла имитировать часть преступления. Есть особое наслаждение в том, чтобы восстановить всю картину, заново переписать ее. Прекрасный копиист имитирует шедевры великих художников, но так и остается безвестным. Конечно, некоторое несовпадение может запутать, сбить со следа – обмануть ожидание полного подражания. – Он остановился и потер виски руками. – Как же было здесь? Это гениальный копиист или не менее талантливый интерпретатор, который вносит толику своего?

Дед на портрете приосанился. Ивану Ивановичу на момент показалось, что у того дрогнули губы в попытке сказать: «Какая, в сраку, разница, внучок? Всех к стенке, и амба!»

Но последовать мудрому совету внучок, находясь в тисках цивилизованного общества, увы, не мог.