Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

— Чего?

Вадим узнал голос. Вот кто звонил им с возмутительными претензиями.

— Вы слышали крики из квартиры под вами? — Вадим обошёлся без приветствий.

— Ничего я не слышал.

— Значит, смех вы слышите прекрасно? А как зовут на помощь — глохнете, да?

— Не слышал, — настаивал старик. И внезапно выдал, словно оправдываясь:

— Я — сирота.

— Вот из-за таких, как вы… — Вадим не закончил мысль, махнул рукой и промаршировал прочь.

У лифта дежурила незнакомая толстуха. В сером шерстяном платке, словно слепленном из паутины и пыли. С уродливой бородавкой на щеке.

— Что за крики? — строго спросила она.

— Нас ограбили. — сказал Вадим. — Вы что-нибудь слышали? С какого вы этажа?

— С первого. Я управдом.

— Маргарита Павловна? — щёлкнуло в голове.

— Наслышаны? Как и я о вас. — Она смотрела осуждающе. У Вадима от гнева покраснели уши.

— Что бы это значило, а?

— Жильцы жалуются на вас.

— Кто же? — подбоченился Вадим.

— Да все. Вы смеётесь…

Она не сказала: «громко». Не сказала «по ночам». Она словно обвиняла Мельников в том, что они умеют смеяться. Нонсенс. Сумасшедший дом!

Из квартиры высунулось зарёванное личико Вики.

— Прикрой дверь, — попросил Вадим раздражённо. Посмотрел на Маргариту Павловну. — Сегодня к нам вломились какие-то подонки. Нас дважды грабили в вашем подъезде.

— И что же пропало? — на губах управдома не было улыбки, но Вадим заподозрил, холодея: над ним глумятся.

Да, что собственно пропало? Старые кеды и душевая шторка?

— Пропали вещи, — извернулся он.

— И как вы намереваетесь поступить? Вы же не станете звонить в полицию?

— Почему это — не стану?

— Потому, — с нажимом сказала Маргарита Павловна, — что мы здесь ценим тишину. И не поощряем тех, кто привлекает внимание.

— О, — ухмыльнулся Вадим, — тогда у меня для вас сюрприз.

И он оглушительно, от злости, хохотнул.

Хах!

Телевизор транслировал местный канал. Ведущий «Дурацких новостей» вещал, откровенно усмехаясь. Красная поролоновая насадка микрофона напоминала поролоновой клоунский нос. Фоном служила закопчённая подъездная фреска.

— Кража века — иначе не назовёшь. Проделки иллюминатов или тихое помешательство? Специалисты спорят. В доме сорок коллектор-шизофреник украл душевую шторку…

Мельники переглянулись и хлопнули ладошками.

Идея обратиться к телевизионщикам осенила Вику. Надежды на полицию не было никакой. Прибывший наряд едва сдерживал улыбки (что-что пропало?), и Вика решила:

— А давай посмеёмся сами над собой! Покажем, что мы оценили юмор.

Совсем недавно испуганные и разъярённые, во время интервью пострадавшие шутили и ёрничали, описывая клептомана. Шикарный материал для «Дурацких новостей»…

— Мы их сделали. — сказал Вадим.

— Их? Кого?

Трель дверного звонка заметалась по квартире раненной ласточкой.

— Их, — поднял палец Вадим.

Вика проследовала за мужем в коридор. Прикусила губу, увидев, что он подобрал гантели — импровизированное оружие против теоретического врага. А кто был этим врагом? Сговорившиеся соседи? Кучка психопатов?

Вадим спрятал гантели за спиной и открыл дверь. В коридорном сумраке стояла тощая женщина с нечёсаными волосами. По носовому платку Вика узнала тётку, намедни обогатившуюся на полтысячи.

— Кто-то снова умер? — саркастически поинтересовался Вадим.

— Нате! — Тётка ткнула в Вадима замусоленными купюрами. — Ваши деньги. Тут четыреста. На сто рублей я свечки в церкви поставила за упокой.

Вадим был явно сбит с толку.

— Не обязательно…

— Берите, берите. Ничего уже не исправить. Я как лучше хотела.

Избавившись от денег, она отряхнула руки.

— Маргарита Павловна очень, очень сердита.

— Нам как-то начхать. — сказал Вадим. — А что вы про свечки говорили?

— Дети погибли, — тётка потупилась в пол, — такое горе.

Шатаясь, как пьяная, она поковыляла к лифту. Выглянув из квартиры, Мельники засекли курящего у фрески Серого.

— Дети погибли, — невыразительным голосом сообщила тётка Серому, а он понимающе хмыкнул.

Тётка вызвала лифт и укатила вверх. Вика подумала, что на один квадратный метр здесь слишком много психов.

— Что за дети? — спросила Вика соседа.

— Нет никаких детей, — ответил он, выдыхая дым. — Просто, пока думаешь о смерти — ты сливаешься с пейзажем. Тебя не заметят.

— Мимикрия? — улыбнулся Вадим. И не встретив ответной улыбки, поманил жену в прихожую.

— Они будто актёры в каком-то театре абсурда. — сказала Вика.

Вадим смотрел обалдело на смятые купюры.

— Может, это секта? — предположил он.

— Секта грустного смайлика.

Вадим уставился на жену и нервно хохотнул.

— Предлагаю скачать Луи Си Кея. — сказала Вика. — «Клинику», «Вашу маму» и «Блудливую Калифорнию». Устроим грустному смайлику грандиозный бадабум.

Пришелец Альф боролся с оконной рамой, когда в дверь постучали. Нахмурившийся Вадим хлопнул по пробелу. Оборвался закадровый смех, и Альф застыл на мониторе.

Тук. Тук. Тук.

Равномерное постукивание. Скрип поворачивающейся дверной ручки.

— Какого чёрта?

Вика подобралась в постели. Прикроватные часы мигали четырьмя нулями.

— Не открывай.

— Они слышат, что мы дома.

— Всё равно. Мы разозлили их, позвав телевидение. Не открывай.

Вадим погладил жену по плечу.

— Мы платим за аренду. Мы — законные жильцы этого дома. И имеем право приглашать сюда хоть труппу акробатов.

От очередного постукивания зрачки Вики расширились.

— Вызови полицию, — прошептала она, цепляясь за мужа. Вадим мягко отстранился.

— Я разберусь.

Он встал с кровати, и в этот момент свет погас. Умолк гудящий на кухне холодильник. Лишь ноутбук был окошком из мрака в фальшивый мир старенького сериала. Мельники нащупали телефоны. Дисплеи озарили их восковые лица.

— Щиток на этаже, — зашептала Вика испуганно. — Они выключили электричество.

В черепных коробках роились ужасные мысли и куски фраз.

«Жили тут одни… хохотуны… думаете, их хватились?»

Световой кокон — телефон Вадима — поплыл в коридор.

Что-то чёрное промелькнуло за окном. Точно полотно, несомое ветром.

— Вадик…

Ручка тряслась под напором ночных посетителей.

Вика пошла к оконному прямоугольнику. Ноги подгибались. Упёршись в подоконник, она выглянула наружу. Там, омытый лунным светом, висел истинный хозяин этих земель.

Где-то далеко зазвонил телефон, но Вика даже не моргнула.

В дверь уже не стучали: скребли.

— Алло! — рявкнул Вадим.

— Мы пытались, — скорбно проговорил старик. — Пытались вам объяснить.

— Объяснить? Что объяснить?

Вспотевшая рука стиснула гантели.

— Они реагируют на смех. На яркие и блестящие вещи. Мы предупреждали: нельзя сдавать квартиры здесь, но обычно те, кто въезжают, они сами чувствуют. Даже если ничего не знают… интуитивно… люди выбрасывают цветастую одежду и стараются не смеяться… и всё хорошо…