Зои Аарсен - Легкий как перышко [litres]

Я попыталась убедить себя, что нужно просто выпрыгнуть из постели и включить свет. Пространство между краем кровати и стеной, на которой находился выключатель, составляло каких-то пару футов. Можно все сделать за долю секунды, если просто набраться смелости, отбросить одеяло и кинуться туда. Я решила, что сделаю это на счет пять…

«Пять, четыре, три, два…»

Внезапно я почувствовала прикосновение холодных, влажных пальцев к моему предплечью.

Тихо ойкнув от испуга, я вскочила с кровати, вслепую бросилась в другой конец комнаты и нашла выключатель. Не позволяя себе окончательно запаниковать, я повернулась, уверенная, что сейчас увижу, как что-то жуткое нависло над моей кроватью. Но там ничего не было. Абсолютно ничего необычного. Привычные полосатые простыни, слегка поблекшие после стирки. Плюшевые кролик и собачка сидели рядом с подушкой, как и всегда. Полка с музыкальными игрушками над кроватью выглядела так же, как и всегда. Музыка мгновенно оборвалась. Комната стало странно и подозрительно скучной. Ненормально тихой.

Я не могла не заметить сквозь жалюзи, что свет в спальне Трея все еще включен. Хотя его силуэта в окне видно не было, я решила, что он не спит. Я надеялась, что Трей не заметил, что я включила свет. Возможно, он читал загадочное произведение Джеймса В. Листермана. Чем бы Трей ни занимался в этот час, я смутилась, опасаясь, что он мог заметить, что я не сплю. Какой-то части меня хотелось, чтобы Трей оказался в моей комнате и успокоил, заверив, что бояться нечего. Однако это происшествие взбудоражило меня, и я была рада, что он не видел меня в таком состоянии. Я схватила подушку с кровати и, выключив свет, отправилась в гостиную, решив, что спать там будет спокойнее.

Пока я лежала на диване, стараясь заснуть, умиротворенная светом лампы на столике рядом со мной, мои мысли устремились на опасную территорию.

А что, если это не Вайолет приносит зло в наши жизни?

А если это Дженни, решившая, что хочет поменяться со мной местами?

Чем больше я об этом думала, тем теория казалась мне логичнее. Если духи на самом деле давали Вайолет видения о смерти других – почему бы видения об Оливии, Кэндис и Мише не послала ей Дженни? Одна только мысль, что сестра представила Вайолет свою смерть как мою, пронзила меня холодом до самых костей. Но зачем бы Дженни хотеть убить моих друзей? Заманила ли она Вайолет в Уиллоу именно для этого – или ее приезд оказался просто на руку Дженни?

Прежде чем заснуть, я случайно скользнула взглядом по находящейся среди других снимков одной из наших с Дженни фотографий. Они так давно стояли над телевизором, что я редко вглядывалась в отдельные фотографии. Все это были снимки из фотостудий, которые я вроде бы помнила, но довольно смутно. Привлекшая мое внимание фотография была сделана прямо перед нашим первым днем в детском саду. Это был один из тех редких моментов, когда мы оделись в совершенно одинаковые розовые платья c оборками, а волосы заплели в длинные каштановые косички. Через мгновение я ясно вспомнила, как фотограф поставил нас перед безвкусным фоном, напоминавшим меняющие цвет осенние листья, и заставил неестественно радостно кричать «Сыр!». Глядя на фотографию теперь, десять лет спустя, я и правда не смогла бы сказать, какая из двух маленьких улыбающихся девочек я, а какая – моя погибшая сестра-близнец.

– А что с твоей машиной? – спросила я Трея на следующее утро, когда мы встретились у моего дома, чтобы вместе пойти в школу. – Покроет ли страховка покупку новой?

– Ты что, уже собираешься найти парня, который сможет возить тебя в школу?

Я шутливо замахнулась на него.

– Да нет! Просто любопытно. Я ведь знаю, как ты любил свою машину.

– Не знаю. Не уверен, что скоро захочу снова сесть за руль.

Несколько дней стояла плохая погода, дождь каждое утро поливал наш городок. Трей настоял на том, чтобы он нес зонтик над моей головой, пока мы шли в школу. Я не подумала, что после аварии он не захочет водить машину, – это ужасно, ведь ему так нравилось с ней возиться. Кажется, он не хотел обсуждать машину, так что я быстро сменила тему, не желая портить ему настроение.

– Итак, Джеймс В. Листерман говорил что-то о Вайолет? – спросила я.

– Ну, она же сказала тебе, что слышит голоса, да? Что духи рассказывают ей всякое? Эта способность, если она не врет и действительно что-то слышит, называется «яснослышание».

– Как ясновидение, только ты не видишь, а слышишь?

– Именно, – подтвердил Трей. – Очевидно, не все обладают такими способностями, так что книга Листермана предполагает одну из двух возможностей их получения. Либо Вайолет обнаружила, что может слышать духов, так как один из них, знавший ее при жизни, связался с ней, или потому что она близка с кем-то, с кем хочется связаться этот дух, но не может.

Во мне на мгновение все похолодело. Я не была готова рассказывать Трею, что не исключала возможности, что Дженни как-то с этим связана. Но его слова укладывались в мою теорию: возможно, Дженни связалась с Вайолет в попытке добраться до меня. Вспоминая ночь пожара, я не могла не признать: если за происходящим стоит дух Дженни, то трудно ее строго судить. Наверное, на ее месте я бы тоже затаила обиду на то, что меня оставили умирать в одиночестве.

– Так что, наверное, вопрос таков: умер ли недавно кто-то очень близкий Вайолет? Кто-то из родителей или дедушка с бабушкой? – спросил Трей. Я понятия не имела, как выяснить это, не вызывая подозрений.

На физкультуре тренер Стерлинг оказала мне услугу, сделав нас с Мишей капитанами волейбольных команд. Мы выбирали одноклассников одного за другим, пока не сформировались команды для школьного турнира. Появилась возможность изобразить соперничество: мы сердито смотрели друг на друга, выбирая людей. Мне понравилось приятное удивление, промелькнувшее на лице Вайолет, когда я позвала ее в команду. Удивительно, но моя команда выиграла оба матча, которые удалось впихнуть в пятидесятиминутный урок физкультуры. Наверное, это имело бы больше значения, если бы меня интересовал волейбол. Неприязненное выражение лица Миши по пути в раздевалку заставило меня напомнить себе, что мы лишь разыгрываем противостояние.

В обед мы с Вайолет и Трейси работали над речами для выборов. Мы должны были произнести минутную речь по радио старшей школы в пятницу, когда все сидят в своих классах. Я никогда не думала о публичном выступлении, но теперь, когда одно из них внезапно и неизбежно замаячило впереди, отрицать страх перед ним было бы бессмысленно. Вайолет написала себе план речи в блокноте на пружинках, такой краткий и точный, что я задумалась – не работала ли она над ним все выходные и лишь притворялась, что написала первый набросок вместе с Трейси и мной. Речь Трейси должна была основываться на ее оптимизме по поводу планирования мероприятий. Она собиралась пообещать балы в будущем, вечеринку в честь Хэллоуина, вечеринку в честь каникул для одиннадцатиклассников и явно была готова настаивать на сомнительном обещании на два дня съездить всем одиннадцатым классом в Мичиган и покататься на лыжах.