Зои Аарсен - Легкий как перышко [litres]

Все бывшие коллеги папы из Университета Висконсин-Шебойган были психиатрами, занимавшимися невменяемыми в отношении совершенного преступления, и исследовали новые лекарства для контроля шизофрении.

– Нет, спасибо, пап, – отказалась я. Однако у меня появилась идея. Если из-за группового гипноза, как утверждал мой отец, мы были уверены, что поднимали друг друга в воздух, то, быть может, из-за него же происходят все эти странные вещи. Возможно, я все еще под гипнозом! Все мы! Вот почему все это произошло с Кэндис. Мысли носились в моей голове со скоростью пулеметной очереди. Возможно ли, что мы с Треем ошиблись насчет Вайолет и существует другое объяснение? – Кстати, моей подруге Кэндис очень трудно смириться со смертью Оливии. Скорее всего, это ей нужно с кем-то поговорить.

Папа был рад предложить услуги своих бывших коллег. Он сказал, что пришлет мне список имен и контактную информацию психиатров, которых готов рекомендовать.

– Еще кое-что, папа. В детстве ты был знаком в Уиллоу с какими-нибудь Симмонсами?

Он замолчал и минуту раздумывал над моим вопросом.

– Подожди секунду, МакКенна. Ты спрашиваешь о далеком прошлом. Симмонс… Симмонс. Не могу вспомнить друзей или одноклассников с такой фамилией. Но уверен, что в Уиллоу в то время жила весьма состоятельная семья по фамилии Симмонс. Они имели какое-то отношение к строительству. Когда библиотека расширилась, новое крыло назвали в их честь.

Владение строительной компанией могло бы, конечно, позволить дедушке и бабушке Вайолет заработать достаточно денег, чтобы позволить себе иметь такой большой, окруженный деревьями дом. По крайней мере это была хоть какая-то зацепка. Если папа прав насчет библиотеки, я могла бы начать с истории нового крыла.

Той ночью в объятиях Трея я поделилась с ним планом использовать Кэндис в качестве «подопытного кролика». Если бы я смогла убедить ее посетить психотерапевта и убрать воздействие гипноза, под которым она, возможно, находится, – попробовала бы определить, улучшилось ли ее общее состояние. Если это сработает, у меня будет отличная причина считать, что и мне это поможет.

– А если это не поможет Кэндис, ты поверишь, что все происходит по-настоящему, а не просто в твоей голове? – спросил Трей.

Я кивнула.

– Возможно, мы все еще находимся под действием какого-то психологического феномена. Если это так, то, скорее всего, все происходящее – его часть.

Трей убрал волосы с моего лица и осторожно произнес:

– Что насчет той штуки в комнате? Я не был под гипнозом, и я верю, что все было по-настоящему.

Я знала, что его слова – правда. Это противоречило моей теории (или, может быть, надежде), что все происходящее – просто игра разума. Трей только что пережил серьезную травму – и, хотя он был в моей комнате, когда в последний раз проявилось то «существо», мне нужно было убедиться, что я не схожу с ума. Оставила ли Дженни послание на давно забытой игрушке в гараже? Все становилось слишком серьезно – мой разум не мог с этим справиться.

– Знаю, Трей. Но прошло уже больше двух недель. Мы так быстро пришли к заключению, что в этом виноваты привидения и злые духи, что, может, нам просто… нужно попытаться мыслить рационально.

Трей наклонился и поцеловал меня в губы.

– Рационально, – прошептал он, – если ты готова мыслить рационально и перестать верить в призраков, то могу сказать, рационально, конечно, так как был влюблен в тебя с седьмого класса и мы делили постель несколько последних дней, что следующим рациональным шагом должно стать нечто большее, чем просто «обнимашки».

Его теплая ладонь проскользнула под мою футболку и двинулась вверх, хотя он удерживал мой взгляд, ища подтверждение, что я не против его прикосновений.

– Все нормально, – заверила я его и зарылась пальцами в темную гриву его волос, притягивая его голову к себе. Его губы встретились с моими, зажигая в сердце уверенность: никто другой в мире никогда не сможет понять меня лучше Трея. Мы целовались так, словно давно не виделись и очень долго отчаянно скучали друг по другу – что почти было правдой, хотя я всегда знала, где найти его. В вихре эмоций я забыла о буре с градом, о смерти Оливии и просто желала…

Но тут к нам обоим вернулось ощущение, будто кто-то дышит в комнате.

– Да ладно, – пробормотал Трей. Он тут же отпрянул от меня.

Я вцепилась в одеяло, натянув его до самого подбородка. Мы оба сидели прямо, осматривая комнату в поисках признаков чьего-либо присутствия, которое мы чувствовали. Мое внимание остановилось на ручке шкафа на другом конце комнаты – точнее, на моем ученическом пропуске, который я носила на шнурке и часто вешала на ручку шкафа на ночь. Карточка пропуска медленно проворачивалась вокруг ручки, словно бы невидимая рука рывками вращала ее по неровному кругу.

– Трей, ты это видишь? – прошептала я, удивившись, когда мое дыхание превратилось в белый пар во внезапно захолодевшем воздухе комнаты.

– Ну, да, – тихо произнес он. – Вижу.

Стальной каркас моей кровати начал слегка дрожать. Вибрация, сперва едва заметная, становилась все сильнее. Я видела, как движется изножье, и слышала металлический лязг соединений каркаса.

Вдох, выдох.

– Вот же… – пробормотал Трей, придвинувшись ко мне и наблюдая за движущимся изножьем. Я не осмеливалась повернуться и взглянуть, но чувствовала, что изголовье за подушкой тоже шевелится. Грохот становился все громче. Изножье отходило от остальной части кровати, а потом бросалось вперед, его левая сторона подскакивала не в том же ритме, что правая. Я серьезно задумалась, выдержат ли болты, скрепляющие кровать, такое напряжение и не распадется ли вся конструкция, так что пружинная сетка и матрас упадут на пол.

– Оно что, пытается сбросить нас с кровати? – в ужасе спросила я Трея.

– Кажется, да. Может, если мы спрыгнем, оно перестанет это делать.

Мои мысли тут же обратились к темному пугающему проему между полом и кроватью. В детстве я больше всего боялась, что там прячется монстр и терпеливо ждет шанса ухватить меня за лодыжки своими холодными, сморщенными лапами, как только мои ноги коснутся пола. Вскочить с кровати казалось не менее страшным решением, чем остаться на ней. Но вся кровать уже начала трястись и раскачиваться, – она создавала столько шума, что мама вряд ли могла не услышать.

– Ладно, – согласилась я.

– На счет три… три, два, один.

Трей откинул одеяло, и мы вместе соскочили с матраса на ковер. Прежде чем мы приземлились на пол, кровать перестала вибрировать. Липкое, тошнотворное чувство, охватившее меня с появлением призрака в комнате, исчезло. Я тут же почувствовала себя полной идиоткой, стоящей в темноте посреди спальни в мокрой от пота футболке, не в силах перевести дыхание из-за страха. Мы с Треем уставились друг на друга, стоя по разные стороны кровати, и покачали головами, пытаясь отойти от пережитого шока. Это было самое агрессивное появление призрака – можно было предположить, что ему не понравились наши поцелуи.