Сьюзен Хилл - Саквояж с мотыльками. Истории о призраках [litres]

А потом я пришла в себя. Я стояла в офисе, сжимая в руках папку Бренды. Церковные часы пробили девять.

Элис Бейкер нигде не было.

На следующий день я пришла на работу пораньше. Хотела подняться по лестнице и войти в наш отдел, прежде чем соберутся остальные. Я просидела одна двадцать минут, но ничего из ряда вон выходящего не заметила. Ни запаха, ни зеленоватого света, ни ощущения невидимого присутствия.

Накануне вечером я сразу отвезла папку Бренде, а когда ехала домой, чувствовала себя совершенно нормально, ну разве что немного не в своей тарелке: так бывает, когда вдруг пробудишься от неприятного сна. Но это чувство быстро развеялось. К тому времени как я ложилась спать, от наваждения и вовсе не осталось следа: я едва припоминала, что произошло. Если что-то вообще произошло.

Я сидела за столом и смотрела, как в отдел заходят остальные. Элис Бейкер, как всегда, молча скользнула на свое место. Этим бы дело и закончилось, если бы не чайная тележка. Ее по очереди возили две женщины. Этим утром дежурила Аврил – та, что веселее и разговорчивее. Тележка приехала ровно в одиннадцать, двери распахнулись, люди взяли кошельки, и началась обычная суматоха. По коридору разносился аромат чая. Но когда мы с Энн – ее стол стоял рядом с моим – подошли к тележке, раздался крик. Аврил попятилась, прижав руку к груди. Лицо побелело как простыня. Из ее горла вырывался тихий испуганный писк.

Когда Аврил успокоили и напоили ее чаем с сахаром, она сумела рассказать, что наклонилась за упаковкой булочек, но, когда сунула руку на дно тележки, пальцы будто прошли сквозь него и увязли в какой-то пористой, липкой жиже. Скользкая, холодная и влажная, она вдобавок шевелилась, словно поднимавшиеся дрожжи или ил, всплывающий на поверхность застоявшегося пруда. Все с готовностью кинулись предлагать свои версии случившегося. Упаковку не заметили, она долго лежала в тележке, и булочки испортились. Но тогда они бы зачерствели и засохли, возразил кто-то.

Упаковку прогрызли мыши. Вот только в этом случае внутри болтались бы крошки, а булочки были бы покусанными. Я заметила, что Элис стоит в стороне абсолютно неподвижно и молча наблюдает за этой сценой. Клерк из бухгалтерии наклонился и достал со дна булочки. При виде них люди чуть попятились. В глаза друг другу никто не смотрел. Упаковку вскрыли, булочки высыпали. Все до единой свежие, пухлые, с коричневой корочкой сверху и блестящей глазурью.

– Значит, там лежит еще одна упаковка.

Клерк обыскал все три полки тележки, а потом открыл дверцу металлического шкафчика и заглянул внутрь. Нераспечатанные пакеты с пластиковыми стаканами, крышками и ложками, коробка с завернутыми в бумагу кубиками сахара и больше ничего.

К этому времени все потеряли интерес к происходящему. Видно, Аврил что-то померещилось. Может, вместо булочек она схватила влажную губку, которой мыла тележку. Бедняжка готова была расплакаться от смущения. Она все еще была бледной, но взяла себя в руки и принялась разливать чай.

Я ждала в стороне. Когда остальные получили чай со сладостями и разошлись, Аврил вопросительно взглянула на меня.

– Не волнуйся, – сказала я. – С ума ты не сошла. – (Аврил отвела взгляд и приготовилась везти тележку на следующий этаж.) – Я тебе верю.

– Господь свидетель, – шепотом ответила Аврил, обращаясь не только ко мне, но и к самой себе.

– Не волнуйся.

Она кивнула и ушла. Тележка со скрипом катилась по коридору. Я понятия не имела, о чем думала Аврил и как она отнеслась к моим словам. Я просто хотела ее успокоить.

Элис Бейкер склонилась над машинкой, но, когда я проходила мимо, Дилис вопросительно взглянула на меня. Я пожала плечами. Я решила не рассказывать о своем вечернем походе в офис. Дилис пугать ни к чему, иначе паника из-за неведомой угрозы распространится, как вирус. Потом человек десять возьмут больничный или даже уволятся. Кадров у нас и так не хватает, рассудила я. Конечно, когда переедем в новое здание, придут новые люди, но нас так давно кормили обещаниями, что никто уже не воспринимал их всерьез.

В тот день после инцидента с чайной тележкой праздновали день рождения Эстер. По традиции, ровно в три все встали из-за столов, чтобы торжественно вынести торт и вручить имениннице подарок – в случае Эстер новую сумку. Она разрезала торт, кусочки разложили по бумажным тарелкам. Все сгрудились вокруг стола Эстер, вернее, все, кроме Элис Бейкер. Та продолжала работать, не поднимая головы, будто ничего особенного не происходило. И свой кусок торта брать не стала.

Оставалось только гадать, почему терпение Дилис лопнуло именно в этот день, но она направилась прямиком к столу Элис. Остальные не знали, куда глаза девать, а Дилис заявила:

– Не хочешь торт, кто-нибудь другой его с удовольствием съест.

Элис мельком глянула на Дилис и тут же снова опустила голову.

– Стало быть, мы для тебя недостаточно хороши? Сама-то далеко не подарок: сидишь в углу, надувшись! Ну вот что ты за человек такой?

Я взяла Дилис за локоть, а Эстер затараторила:

– Не обращай внимания, все нормально, не обращай внимания.

Именинница кинулась убирать бумажные тарелки, но Дилис не успокаивалась. Ее голос звучал все громче и пронзительнее, лицо раскраснелось. Дилис высказала новенькой все: в красках расписала, какая она нелюдимая, странная, одним словом, неприятная личность.

– Зачем ты сюда пришла? Откуда ты вообще такая взялась? Наверняка на бывшей работе ты так всех довела, что тебя выжили. Ну, признавайся!

Однако Элис работала как ни в чем не бывало. Пришлось Дилис отступить. Эти полчаса дались всем тяжело, а бедняжка-именинница даже расплакалась.

Как ни странно, я ни разу не слышала, чтобы Элис рассказывала о себе: о семье, о доме, о предыдущей работе. Все мы активно обсуждали нашу жизнь вне офиса. А Элис Бейкер проработала у нас уже несколько месяцев, но мы ничегошеньки про нее не знали.

Ночью я вдруг проснулась оттого, что никак не могла избавиться от неприятных запахов и ощущений, которые, похоже, были как-то связаны с присутствием Элис Бейкер. От нее веяло распадом и смертью. Я долго лежала без сна, одолеваемая тревогами, но объяснения так и не нашла и в конце концов списала все на нервы. Наверное, надо успокоительного попить.

А через месяц до нас дошел слух, что проводят собрания менеджеров и руководителей отделов. Сотрудники стекались в конференц-залы, на дверях которых висели объявления: «Идет совещание».

Как всегда в таких случаях, стали поговаривать о сокращении штатов и увольнениях. Особенно всех пугало то, что правду никто из нас не знал.

В пятницу, когда мы пришли на работу, на всех столах лежали конверты. Девушки брали их, переворачивали и клали на прежнее место. Друг на друга никто не смотрел. В офисе воцарилась звенящая тишина.