Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

– Пожалуй, это даже к лучшему – что мы ни разу не попытались завести кого-нибудь крупнее золотой рыбки. Хозяйка из меня никакая. Я думала, что первую рыбку перекармливала, поэтому второй урезала порции и опять ошиблась. А третья… – она смущенно взглянула на меня, – честное слово, понятия не имею, что с ней было не так. Но она все время норовила выпрыгнуть из аквариума. И однажды я нашла ее, когда было уже слишком поздно. – Она нахмурилась. – Три подряд – я прямо серийный убийца.

Не засмеяться было невозможно, но она, кажется, не обиделась. И засмеялась вместе со мной.

Пока утихало наше веселье, освещение в лесу изменилось. Элис обещала, что солнечный свет будет проникать даже сквозь самую густую листву, и я, вспомнив об этом, опять занервничал.

Я понимал, что эти чувства – из всех определений, какие мне вспомнились, самым близким был «страх сцены» – поистине абсурдны. Ну и что, если Белла сочтет мой вид отталкивающим? И с отвращением отвергнет меня? Это же замечательно, даже лучше, чем замечательно. В сущности, это самая ничтожная, пустяковая из бед, которые могут постичь меня уже сегодня. Неужели тщеславие и уязвленное самолюбие – настолько могущественная сила? Я никогда не верил в их власть надо мной и не собирался верить сейчас. Сосредоточившись на своих чувствах, я не давал себе задуматься о другом. Например, о том, как после приступа отвращения меня отвергнут. Белла уйдет от меня, и я, зная об этом заранее, буду вынужден отпустить ее. Испугается ли она меня настолько, что даже не позволит проводить ее обратно до пикапа? Но мне, само собой, придется убедиться, что она благополучно добралась до шоссе. А потом пусть уезжает одна.

Представив себе это, я скорчился бы от боли, если бы не знал образа гораздо страшнее – неминуемого испытания, которое видела Элис. Провал этого испытания… был невообразим. Как я переживу такое? Как найду способ прекратить эту жизнь?

Мы были уже почти на месте.

Когда мы проходили участок с редким лесом, Белла заметила, что освещение изменилось. И притворно нахмурилась:

– Уже пришли?

Я притворился, будто сам не прочь пошутить:

– Почти. Видишь свет впереди?

Она прищурилась, вглядываясь в глубину леса перед нами, сосредоточенная складочка образовалась между бровями.

– А он есть?

– Да, для твоих глаз, пожалуй, далековато, – признал я.

Она пожала плечами:

– Пора купить очки.

Мы шли дальше, тишина становилась тягостной. Я понял, когда Белла заметила яркий свет на лугу: она улыбнулась почти безотчетно и прибавила шаг. И уже смотрела не в землю, а на солнце в просветах среди деревьев. Ее оживление только усилило мое нежелание идти дальше. Еще немного времени. Часок-другой… Может, остановиться прямо здесь? Простит ли она меня, если я пойду на попятную?

Но я понимал, что оттягивать неизбежное бессмысленно. Элис видела: рано или поздно события придут к одной точке. И если избегать ее, станет только хуже.

Теперь Белла вела меня за собой, без колебаний пробираясь сквозь заросли папоротника к лугу.

Как бы я хотел видеть ее лицо. Я без труда мог представить, как чудесно на лугу в такой день. На припеке сладко пахло цветами, слышалось приглушенное журчание ручья у дальнего края луга. Гудели насекомые, чуть подальше щебетали и ворковали птицы. Но сейчас птиц поблизости не было: мое появление распугало здесь всю более-менее крупную живность.

Почти благоговейно Белла вышла на солнечный свет. Он позолотил ее волосы, придал сияние светлой коже. Она провела пальцами по высоким цветам и опять напомнила мне Персефону. Олицетворение весны.

Я мог бы смотреть на нее долго-долго, может быть, вечно, но не стоило надеяться, что красота этого уголка заставит ее напрочь забыть о чудовище, притаившемся в тени. Она обернулась с огромными от радостного изумления глазами и блуждающей на губах улыбкой и посмотрела на меня. Выжидательно. Я не шевелился, и она медленно зашагала в мою сторону. И ободряюще протянула мне руку.

Желание быть человеком в этот момент усилилось настолько, что чуть не сломило меня.

Но я не человек, и сейчас пришло время продемонстрировать безупречное умение владеть собой. Я вскинул руку предупреждающим жестом, останавливая ее. Она поняла, но не испугалась. Только опустила руку и осталась на месте. Ждала. Любопытствовала.

Я глубоко вдохнул лесной воздух, впервые за несколько часов ощутив обжигающий запах Беллы.

Несмотря на всю мою веру в дар Элис, я понятия не имел, как эта история может иметь продолжение. Скорее всего она кончится прямо сейчас. Белла увидит меня и воспримет увиденное так, как следовало с самого начала: перепугается, испытает ужас, отвращение, омерзение… и бросит меня.

Хотя мне и казалось, что ничего более трудного я не делал никогда в жизни, я заставил себя сделать шаг и перенести тяжесть тела на другую ногу.

Я не отступлю перед этим испытанием.

Но… первой реакции, отразившейся на ее лице, я не выдержу. Несмотря на всю свою доброту, Белла просто не сможет скрыть мгновенную вспышку потрясения и отвращения. Поэтому я дам ей время, чтобы взять себя в руки.

Я закрыл глаза и вышел на солнце.

Я ощутил теплое прикосновение солнечных лучей к коже и порадовался, что сам этого не вижу. Сейчас мне не хотелось смотреть на себя. В течение самой длинной половины секунды, какую мне доводилось прожить, вокруг было тихо. А потом Белла закричала:

– Эдвард !

Я резко открыл глаза, уверенный, что увижу, как она убегает от меня, едва увидев, кто я на самом деле.

Но она мчалась прямо ко мне, рискуя сбить меня с ног и в ужасе открыв рот. Тянула ко мне руки, оступалась и спотыкалась в высокой траве. И выражение ее лица было не испуганным, а отчаянным. Я никак не мог понять, что с ней.

Какими бы ни были ее намерения, я не мог допустить, чтобы она врезалась в меня. Ей следовало держаться на расстоянии. Я выставил перед собой ладонь, предостерегая ее.

Она застыла, переступила на месте, всем видом выражая тревогу.

Вглядевшись в ее глаза и увидев в них свое отражение, я, кажется, догадался, в чем дело. Отражаясь в ее глазах, я больше всего напоминал человека, охваченного огнем. Несмотря на все мои попытки развеять мифы, она, видимо, продолжала подсознательно верить в них.

Потому что беспокоилась. Боялась, но не чудовища, а за него.

Она сделала еще шаг в мою сторону, потом помедлила, увидев, как я отступил на полшага назад.

– Тебе от этого больно? – шепотом спросила она.

Да, я был прав. Даже сейчас она не боялась за себя.

– Нет, – тоже шепотом отозвался я.

Она подступила на шаг, теперь уже осторожнее. Я уронил руку.

Ей все еще хотелось приблизиться ко мне.