Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

С трудом верилось, что так прочно в нашей семье они обосновались всего за несколько дней, до нашего с Эмметтом возвращения. Мы оба были потрясены, Эмметт изготовился к бою в ту же секунду, как только увидел Джаспера. Но Элис кинулась вперед и обняла меня еще до того, как кто-нибудь из нас успел вымолвить хоть слово.

Я не испугался порыва, который можно было расценить как нападение. В мыслях она была настолько уверена во мне, так полна любви ко мне, что я уж было решил, что впервые во второй жизни потерял память. Потому что эта миниатюрная бессмертная досконально знала меня, лучше, чем кто-либо в моей нынешней или прежней семье. Да кто она такая?

« О, Эдвард! Неужели! Брат! Наконец-то мы вместе! »

А потом, продолжая крепко обнимать меня за талию и вынудив меня самого нерешительно положить руки ей на плечи, она стремительно пролистала в мыслях события своей жизни с самого первого до нынешнего момента, а потом дальше в будущее, показывая главное, что случится в первые несколько лет нашей общей жизни. Было так странно в тот же миг осознать, насколько хорошо я знаю ее.

– Эмметт, это Элис, – сказал я брату, все еще обнимая мою новоявленную сестру. Агрессивная поза Эмметта сменилась растерянной. – Она из нашей семьи. А это Джаспер. Ты его полюбишь.

С Элис было связано столько воспоминаний, столько чудес и явлений, парадоксов и загадок, что даже для того, чтобы пересказать Белле ключевые моменты, мне понадобилось бы время до конца недели. Так что я решил ограничиться несколькими подробностями попроще, практического свойства.

– Особенно развито у нее чутье на нелюдей. Так, она всегда предвидит приближение другой стаи нам подобных. И угрозу, которую они могут представлять.

Элис пополнила число защитников семьи.

– А разве… таких, как вы, много? – спросила Белла, похоже, слегка потрясенная этой мыслью.

– Нет, не много, – заверил я. – Но большинству чужд оседлый образ жизни. Только те, кто, как мы, отказались от охоты на человека, – я вскинул бровь и пожал Белле руку, – могут достаточно долго сосуществовать с людьми. Нам удалось найти единственную семью, такую же, как наша. – В одной деревушке на Аляске. Некоторое время мы жили вместе с ними, но нас было так много, что со временем мы стали привлекать внимание. – И вдобавок Таня, матриарх того клана, была настойчива вплоть до домогательства. – Тем из нас, кто живет… иначе, свойственно объединяться.

– А остальные?

Мы подъехали к ее дому – он был пуст, свет в окнах не горел. Я припарковался на обычном месте и заглушил двигатель. Внезапная тишина создала в темноте особенно интимную атмосферу.

– В большинстве своем кочуют с места на место, – ответил я. – Все мы порой ведем такой образ жизни. Как любой другой, он приедается. Но время от времени мы неизбежно сталкиваемся с себе подобными, потому что большинство из нас предпочитает север.

– Почему?

Я усмехнулся и легонько толкнул ее локтем в бок.

– Неужели сегодня ты весь день не открывала глаз? Думаешь, я способен разгуливать по улицам при свете солнца, не создавая аварий? Потому-то мы и выбрали полуостров Олимпик – одно из самых бессолнечных мест на планете. Приятно иметь возможность выходить из дома днем. Ты не представляешь себе, как может надоесть за восемьдесят с лишним лет ночная темнота.

– Значит, вот откуда берутся легенды? – Она кивнула себе.

– Вероятно.

Точный источник легенд мне был известен, но в такие подробности вдаваться не хотелось. Вольтури очень далеко и слишком поглощены своей ролью полиции вампирского мира. На жизнь Беллы они никак не повлияют, если не считать преданий, которые сами распустили, чтобы оберегать частную жизнь бессмертных от нежелательного вторжения.

– А Элис, как и Джаспер, пришла из другой семьи? – спросила Белла.

– Нет, в этом и заключается тайна. Элис вообще не помнит своей человеческой жизни.

Я видел самое первое из ее воспоминаний. Яркое утреннее солнце, легкий туман рассеивается в воздухе. Вокруг спутанная трава, раскидистые дубы затеняют низину, в которой она проснулась. А помимо этого – ничего, ни ощущения своей личности, ни цели. Она смотрела на свою бледную кожу, мерцающую на солнце, и не знала, кто или что она такое. И тут ее посетило первое видение.

Мужское лицо, свирепое, но вместе с тем опустошенное, покрытое шрамами, но прекрасное. Темно-красные глаза и грива золотистых волос. Вместе с этим лицом явилось глубокое чувство принадлежности. А потом она увидела, как незнакомец произносит имя.

Элис .

Ее имя, поняла она.

Видения объяснили ей, кто она, или сформировали ее такой, какой она стала. Другой помощи она не получила.

– И она не знает, кто создал ее, – сказал я Белле. – Когда она пробудилась, рядом никого не было. Тот, кто сотворил ее, ушел, и никто из нас не может понять, почему и как ему это удалось. Если бы не чутье Элис, если бы она не увидела Джаспера и Карлайла и не поняла, что скоро станет одной из нас, она скорее всего одичала бы.

Белла обдумывала мои слова молча. Я не сомневался, что ей будет трудно понять их. Моей семье тоже понадобилось время, чтобы приспособиться. Интересно, каким станет ее следующий вопрос.

И вдруг у нее забурчало в животе, и я сообразил, что за весь день, который мы провели вместе, она ничего не съела. Эх, надо было напоминать себе о том, что у нее есть человеческие потребности.

– Извини, что из-за меня ты пропустила ужин.

– Ничего страшного, – слишком поспешно откликнулась она.

– Я никогда не проводил много времени с тем, кто ест человеческую пищу, – виновато объяснил я, – потому и забыл.

Жалкое оправдание.

Выражение ее лица, когда она ответила, было совершенно искренним и уязвимым.

– Мне хочется побыть с тобой еще.

Слово «побыть» как будто вдруг стало тяжелее обычного.

– А мне нельзя к тебе? – осторожно спросил я.

Она моргнула раз, другой, явно застигнутая врасплох.

– Ты хочешь?

– Да, если можно.

Интересно, считает ли она, что я должен услышать недвусмысленное приглашение, чтобы войти в дом? При этой мысли я улыбнулся, потом нахмурился в приступе угрызений совести. Обязательно надо выложить ей всю правду. В очередной раз. Но как подступиться к такому постыдному признанию?

Этими мыслями я терзался, пока выходил из машины и распахивал дверцу перед ней.

– Совсем как человек, – прокомментировала она.

– Да, кое-что вспоминается.

Вместе мы прошли с человеческой скоростью через тенистый тихий двор, будто в этом и не было ничего особенного. На ходу Белла поглядывала на меня и едва заметно улыбалась. Когда мы проходили мимо тайника, я поднял руку, достал из него ключ от дома и открыл перед ней дверь. Она смутилась, заглядывая в темную прихожую.