Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

Как мне когда-то хотелось увидеть ее во сне! Как я изнывал от этого желания! А теперь реальность оказалась лучше сновидений. Я бы ни за что не упустил ни единой ее секунды ради пребывания в забытьи любого рода.

Она слегка расслабилась. Вместе со вздохом у нее вырвался радостный, почти мурлыкающий звук.

Возможно ли такое? Меня никак не накажут за все мое возмутительное поведение? Казалось, я получил не просто награду. Я же знал, что на мне лежит тяжкая вина, которую я обязан искупить.

Я не сразу заметил еще один звук помимо стука ее сердца рядом со мной. Машина подъехала к дому, послышались приглушенные мысли водителя. Усталого после долгого дня. Предвкушающего ужин и уют, который предвещали тепло освещенные окна. Но я не мог сказать точно, о чем он думает.

Мне не хотелось уходить. Прижавшись щекой к голове Беллы, я ждал, когда и она услышит отцовскую машину. Она вдруг замерла.

– Ничего, если твой отец застанет меня здесь?

Она помедлила в нерешительности.

– Даже не знаю…

Я быстро коснулся губами ее волос и со вздохом разжал объятия.

– Значит, в другой раз…

Я выскользнул из кухни и взлетел по лестнице в темноту узкого коридора между спальнями, где однажды побывал, когда искал одеяло для Беллы.

– Эдвард! – громким шепотом позвала она из кухни.

Я засмеялся – лишь настолько громко, чтобы дать ей понять, что я рядом.

Ее отец затопал у входной двери, дважды вытер каждую подошву о коврик. Вставил ключ в замок и хмыкнул, когда ручка шевельнулась вместе с поворотом ключа в уже отпертой двери.

– Белла? – позвал он, распахивая дверь. Его мысли обратились к запаху еды из микроволновки, в животе заурчало.

Я вдруг спохватился, что и Белла тоже так и не поужинала. Пожалуй, это даже к лучшему, что ее отец прервал нас. Иначе я бы рисковал заморить ее голодом.

Но в глубине души мне было немного… грустно. Спрашивая, хочет ли она, чтобы ее отец узнал, что я здесь, что мы были вместе, я надеялся, что ответ будет другим. Ей, конечно же, надо как следует подумать, прежде чем знакомить меня с ним. А может, она вообще не захочет ставить его в известность о том, что в нее влюблен такой, как я, и это тоже совершенно справедливо. Более чем справедливо.

И вообще, было бы неудобно официально знакомиться с ее отцом в таком виде, одетым так, как я сейчас. Точнее, не одетым. Пожалуй, мне следовало бы поблагодарить Беллу за скрытность.

– Я здесь, – ответила Белла отцу. Я услышал, как он негромко буркнул в ответ, давая понять, что услышал, запер дверь, и его ботинки прогрохотали в сторону кухни.

– А можно и мне? – спросил Чарли. – Вымотался.

Было нетрудно разобраться в звуках, которые издавала Белла, двигаясь по кухне, пока Чарли усаживался, хотя наблюдать за ней с помощью его мыслей было бы удобнее. Кто-то жует – Белла наконец-то ужинает. Открывается и закрывается холодильник. Урчит микроволновка. Жидкость – слишком густая для воды, наверное, молоко, – льется в стаканы. Тарелка с негромким стуком ставится на деревянный стол. По полу скребут ножки стула – Белла садится.

– Спасибо, – произнес Чарли, после чего некоторое время они оба жевали молча.

Белла нарушила дружеское молчание:

– Как прошел день? – Судя по беглому вопросу, ее мысли где-то витали. Я улыбнулся.

– Хорошо. Клев был… а ты как? Сделала все, что собиралась?

– Вообще-то нет. Слишком хороший день выдался, чтобы торчать в четырех стенах, – в отличие от отцовского ее тон был не настолько непринужденным. Скрывать что-либо от отца она явно не умела.

– Да, славный был денек, – согласился Чарли, похоже, ничего не заподозрив по ее голосу.

Снова сдвинулся стул.

– Спешишь? – спросил Чарли.

Белла громко сглотнула.

– Ага, устала. Хочу лечь пораньше. – Ее шаги удалились в сторону раковины, потекла вода.

– Ты как будто на взводе, – произнес Чарли. Значит, кое-что он все-таки заметил. Если бы его мысли было легче читать, я бы этого не пропустил. Я постарался разобраться в них. Белла бросила короткий взгляд в сторону коридора. Внезапно покраснела. Вот и все, похоже, что он заметил. Потом образы стали спутанными, туманными, разрозненными. Горчично-желтая «импала» семьдесят первого года. Спортзал школы Форкса, украшенный гирляндами из гофрированной бумаги. Качели на веранде, девочка с ярко-зелеными заколками в светлых волосах. Два красных виниловых табурета у блестящей хромированной стойки в дешевой закусочной. Девушка с длинными темными кудрями, идущая по берегу под луной.

– Да? – изображая недоумение, отозвалась Белла. Вода текла в раковину, я слышал шорох щетки по пластику.

Чарли все еще думал про луну.

– Суббота… – невпопад заявил он.

Белла, видимо, не знала, что ответить. И я тоже не мог догадаться, к чему такое вступление.

Наконец Чарли продолжал:

– На сегодня никаких планов?

Кажется, теперь я понял смысл образов у него в голове. Субботние вечера времен его юности? Вполне возможно.

– Нет, папа, просто хочу отоспаться. – Голос ее звучал как угодно, только не устало.

Чарли засопел.

– Здешние парни не в твоем вкусе – так, что ли?

Беспокоится, что ей не хватает нормальных подростковых впечатлений? Что она что-то упускает? На миг я ощутил укол сомнения. А если мне следует беспокоиться о том же самом? Чего она лишается из-за меня?

Но потом уверенность и ощущение правильности , как тогда, на лугу, охватили меня. Мы принадлежим друг другу.

– Нет, просто пока никто не приглянулся, – слегка покровительственно объяснила Белла.

– А я думал, Майк Ньютон… ты же вроде говорила, что общаешься с ним.

Вот такого я не ожидал. Острый нож гнева провернулся у меня в груди. Нет, не гнева, догадался я. Ревности. Вряд ли я недолюбливал кого-нибудь сильнее, чем этого никчемного и ничтожного мальчишку.

– Как с другом, папа, – и только .

Я так и не понял, расстроил Чарли ее ответ или успокоил. Вероятно, вызвал смешанные чувства.

– Знаешь, все равно никто из них тебе не пара, – сказал он. – Вот поступишь в колледж, тогда и выберешь.

– Вот и я так думаю, – сразу же согласилась Белла, свернула за угол коридора и начала подниматься по лестнице. Шаги были медленными – вероятно, в подтверждение слов, что ее клонит в сон, – и мне с избытком хватило времени, чтобы опередить ее на пути в спальню. На всякий случай, если Чарли двинется следом. Вряд ли ей хочется, чтобы он застал здесь меня – полуодетого и подслушивающего.

– Спокойной ночи, милая, – пожелал Чарли ей вслед.

– Увидимся утром, папа, – отозвалась она, попыталась изобразить усталость в голосе, но без малейшего успеха.

Устроиться в кресле-качалке как обычно, оставаясь невидимым в темноте, было бы неправильно. Там я прятался, когда не хотел, чтобы она знала, что я здесь. Когда я обманывал ее.