Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

– Спасибо, – пробормотала она, подошла и села так же близко ко мне, как раньше. Только на этот раз села по-турецки, и ее колено нагрело пятнышко на моей ноге, которой касалось.

Я указал на дверь, потом на комнату под нами, где все еще в беспорядке ворочались мысли ее отца.

– Зачем все это? – спросил я.

Она чуть самодовольно улыбнулась:

– Чарли думает, что я куда-то собралась тайком на ночь глядя.

– Аа… – Интересно, в какой степени моя оценка вечера, проведенного в обществе ее отца, совпадает с ее оценкой. – Почему?

Она шире распахнула глаза, изображая наивность.

– Наверное, решил, что у меня взволнованный вид.

Подыгрывая ей, я взял ее за подбородок и осторожно поднял ее лицо, поворачивая к лунному свету, чтобы лучше разглядеть. Но от этого прикосновения все шутки улетучились из моей головы.

– На самом деле у тебя очень теплый вид, – прошептал я и, даже не задумавшись о возможных последствиях, наклонился и прижался щекой к ее щеке. Мои глаза закрылись сами собой.

Я вдохнул ее запах. Ее щека рядом с моей восхитительно пылала.

Враз осипшим голосом она выговорила:

– Похоже, теперь… – на миг она осеклась, прокашлялась и продолжала: – тебе уже легче находиться рядом со мной.

– Тебе так кажется?

Это предположение я обдумывал, пока вел носом по ее подбородку. Физическая боль в горле не ослабела ни на йоту, но нисколько не умаляла наслаждение от прикосновений к ней. Отчасти мои мысли заплутали, захваченные чудом этого момента, отчасти продолжали бдительно и точно выверять каждое движение каждой мышцы, отслеживать каждую реакцию тела. Для этого понадобилась изрядная доля моих умственных способностей, но разум бессмертного способен многое вместить. Момент это не испортило.

Я приподнял завесу ее влажных волос и легко прильнул губами к немыслимо нежной коже прямо под ее ухом.

Она прерывисто вздохнула.

– Намного легче.

– Хмм, – только и сумел промычать я, всецело поглощенный изучением ее озаренного луной горла.

– Вот я и задумалась… – начала она и умолкла, едва я провел пальцами по ее хрупкой ключице. И сделала еще один прерывистый вздох.

– Мда? – подбодрил я, дотрагиваясь кончиками пальцев до впадинки над ключицей.

Ее голос задрожал и взвился:

– Почему это, как думаешь?

Я усмехнулся:

– Разум выше материи.

Она отстранилась от меня, и я замер, сразу насторожившись. Неужели я перешел черту? Повел себя неуместно? Она уставилась на меня, явно удивленная не меньше моего. Я ждал, когда она что-нибудь скажет, но она только не сводила с меня глубоких, как океан, глаз. И все это время ее сердце трепетало так быстро, будто она только что пробежала марафон. Или перепугалась.

– Я сделал что-то не так? – спросил я.

– Нет, наоборот. – Уголки ее губ поднялись в улыбке. – Ты сводишь меня с ума.

Немного ошеломленный, я смог лишь спросить:

– Правда?

Ее сердце все еще колотилось… не от страха – от желания . От осознания этого мое тело пронзил электрический импульс.

Пожалуй, моя ответная улыбка получилась слишком широкой.

Она тоже улыбнулась шире под стать мне.

– Ждешь бурных аплодисментов?

Неужели она считала, что я настолько уверен в себе? И не догадывалась, насколько все это не по моей части? Многое мне удавалось отлично, в основном благодаря моим сверхчеловеческим способностям. Я точно знал, в чем могу быть уверенным. Но не в том, что происходило сейчас.

– Просто… приятно удивлен. Последние лет сто… – я сделал паузу и чуть не рассмеялся, заметив, что выражение на ее лице стало слегка самодовольным – ей нравилась моя честность, – а потом продолжал: – мне даже в голову не приходило, что такое бывает, – хотя бы приблизительно. – Я не верил, что когда-нибудь найду того, с кем захочу быть вместе… но не так, как с братьями и сестрами. – Наверное, романтические отношения всегда кажутся немного глуповатыми тем, у кого их никогда не было. – А потом вдруг обнаружил, что, хотя все это для меня в новинку, у меня неплохо получается… быть с тобой…

Редко бывало, чтобы у меня не находилось слов, но подобных чувств я никогда еще не испытывал и не знал им названия.

– У тебя получается все, – возразила она, намекая, что это очевидно и без лишних упоминаний.

Я пожал плечами жестом притворного смирения, потом тихонько рассмеялся вместе с ней, главным образом от радости и удивления.

Ее смех угас, намек на беспокойную складочку появился между бровями.

– Но почему теперь стало настолько легко? Еще сегодня днем…

Несмотря на то что мы совпадали в большей мере, чем когда-либо, мне пришлось вспомнить, что ее день на лугу и мой день на лугу – впечатления совершенно разные. Разве могла она понять, перемены какого рода я пережил за те часы, которые мы провели вместе под солнцем? Несмотря на новообретенную близость, я знал, что никогда бы не сумел объяснить, как именно приблизился к нынешнему состоянию. Она никогда не узнает, что я позволил себе представить.

Я вздохнул, тщательно выбирая слова: мне хотелось, чтобы она поняла все, чем я только мог поделиться.

– Нет, это еще не «легко». – И никогда не будет легко. Всегда будет болезненно. Но это не имеет значения. Возможность – вот все, о чем я прошу. – Но сегодня днем я не успел… определиться. – Годится ли это слово для описания моей внезапной вспышки насилия? Другого придумать я не смог. – Прости меня, я вел себя непростительно.

Ее улыбка стала добродушной.

– Вовсе нет. Простительно.

– Спасибо, – пробормотал я и вернулся к объяснениям: – Видишь ли… я не был уверен, что мне хватит сил… – Я взял ее за руку и прижал к лицу – тлеющие угли ко льду. Жест был инстинктивный, и я с удивлением обнаружил, что почему-то благодаря ему стало легче говорить. – А пока оставалась вероятность, что я… – я вдохнул аромат самой благоуханной точки на внутренней поверхности ее запястья, наслаждаясь жгучей болью, – потерплю поражение, я… колебался. До тех пор, пока я не решил, что достаточно силен, нет никакой вероятности, что я… что я когда-нибудь смогу…

Фраза оборвалась, осталась незаконченной, и я наконец встретился с ней глазами. И взял ее за обе руки.

– Значит, теперь никакой вероятности нет.

Я так и не смог определить, утверждала она или спрашивала. Но если все-таки спрашивала, она, похоже, ничуть не сомневалась в ответе. И мне захотелось петь от радости, что она права .

– Разум выше материи, – повторил я.

– Ух ты, как просто. – Она опять засмеялась.

И я засмеялся, без малейших усилий заражаясь ее жизнерадостным настроением.

– Это для тебя просто! – поддразнил я, высвободил руку и коснулся ее носа указательным пальцем.

Веселье вдруг как-то резко улетучилось. В голове вихрем закрутились тревоги. С упавшим настроением я вдруг поймал себя на том, что вновь говорю предостерегающим тоном: