Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

Мне с избытком хватило бы времени, чтобы обдумать события минувшего дня, но я этого так и не сделал . Только смотрел на Беллу и напрасно желал оказаться выше и лучше. Сделать правильный выбор и остаться верным ему еще до того, как ее затронул весь этот кошмар.

В этот момент я понял, что должен сделать кое-что. Я знал, что будет больно, но недостаточно : я заслуживал худшей кары. Оставлять Беллу не хотелось, но пришлось. С Элис я свяжусь по телефону, не зная точно, где она прячется от меня.

Я вышел в коридор – вызвав всплеск интереса со стороны двух медсестер, которые задались вопросом, отлучался ли я раньше из палаты, – и прежде чем успел достать телефон, услышал мысли Элис, поднимающейся по лестнице. Я двинулся навстречу, чтобы встретиться с ней за дверью на лестничную клетку.

Она несла в руках что-то маленькое, черное, обернутое тонким шнуром, и держала это нечто так, словно хотела сжать пальцы и раздавить, уничтожить свою ношу. В глубине души я удивился тому, что она этого так и не сделала.

« Этот спор с тобой я просмотрела больше трехсот раз, но так и не убедила тебя ».

– И не сможешь. Мне надо это видеть.

« На этом и остановимся. Вот, держи ». Элис сунула мне камеру, и я заметил, как рада она избавиться от нее. Я нехотя принял ее. В моей руке она выглядела чуждо и зловеще. « Уйди куда-нибудь, чтобы тебе не помешали ».

Я кивнул. Совет был уместный.

« А я пригляжу за Беллой. Это ни к чему, но я же знаю, что так тебе будет легче ».

– Спасибо.

Элис стрелой вылетела за дверь.

Некоторое время я блуждал по коридорам, в это время тихим, но не безлюдным. Подумывал укрыться в пустующей палате, но это убежище показалось мне недостаточно укромным. Потом спустился в вестибюль и вышел на территорию больницы. Здесь ощущение, что я один, усилилось, но все равно время от времени попадались сотрудники службы безопасности, проводящие обходы. Пока я шел с целеустремленным видом, я не внушал им подозрений, но если бы задержался на одном месте, ко мне наверняка обратились бы с расспросами.

Я искал уединенный уголок и с облегчением обнаружил его, начисто лишенный человеческих мыслей, прямо по другую сторону большого кругового проезда.

По иронии судьбы пустующее здание оказалось часовней при больнице, освещенной и незапертой, несмотря на поздний час. Я знал, что это место утешило бы Карлайла, но был совершенно уверен в том, что мне сейчас не поможет ничто.

Изнутри дверь не запиралась, и я прошел в переднюю часть зала, стараясь отойти от двери как можно дальше. Вместо скамей здесь были расставлены рядами складные деревянные стулья. Я придвинул один из них к стене в тени органа.

Элис оставила мне наушники, я вставил их в уши.

Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Как только я увижу то, что собирался, оно поселится у меня в памяти навсегда. От него не будет спасения. И это справедливо. Белла пережила эти события. Мне же предстояло только увидеть их.

Я открыл глаза и включил камеру. Экран, на котором воспроизводилась запись, имел ширину всего два дюйма. Я так и не понял, стоит ли мне быть благодарным судьбе за это или же я обязан был посмотреть все это на экране значительно большего размера.

Запись начиналась со снятого вблизи лица следопыта. С Джеймса – это имя казалось слишком безобидным для него. Он улыбнулся мне, и я понял, что именно этого он хотел – улыбнуться мне . Все это предназначалось для меня. Все дальнейшее должно было стать разговором между им и мной. Односторонним, однако целью всего, что будет дальше, Белла никогда и не была. Был я.

– Привет, – любезным тоном произнес он. – Добро пожаловать на представление. Надеюсь, тебе понравится то, что я для тебя приготовил. К сожалению, готовиться пришлось наспех, недостаточно тщательно. Кто бы мог подумать, что мне понадобится всего несколько дней, чтобы победить? Но прежде чем, так сказать, поднимется занавес, хотелось бы напомнить, что это, в сущности, твоя вина. Если бы ты не встал у меня на пути, все бы кончилось сразу. Впрочем, так гораздо веселее, верно? Итак, приятного просмотра!

Экран почернел, потом началась новая сцена. Я узнал ракурс, который показывала камера. Она была установлена на телевизоре и направлена на длинную зеркальную стену. Следопыт как раз отходил от нее. Скорость, с которой он метнулся к дальнему правому краю кадра, камера зафиксировала как отдельный краткий проблеск. Он остановился у аварийного выхода, замер с протянутой рукой. В этой руке я разглядел черный прямоугольник. Пульт. Следопыт слегка наклонил голову, прислушался. Услышал слишком тихий и потому не записавшийся звук и улыбнулся прямо в камеру. Для меня.

А потом я тоже услышал. Сбивчивый топот бегущих ног. Срывающееся дыхание. Открылась дверь, последовала пауза.

Следопыт поднял пульт и нажал кнопку.

Громче всех предыдущих звуков из динамиков прямо под камерой донесся испуганный голос матери Беллы:

– Белла? Белла!

Шаги в другой комнате снова ускорились.

– Белла, как ты меня напугала! – сказала из динамиков Рене.

Белла ворвалась в комнату, озираясь в панике.

– Никогда больше не смей так делать, – со смехом продолжала Рене.

Белла резко обернулась на голос матери, очутилась лицом ко мне, сфокусировала взгляд чуть ниже камеры. Я увидел, как до нее дошло, в чем дело. Выстроить всю цепочку выводов она еще не успела, но уже вздохнула с облегчением. Ее матери ничто не угрожало.

Звуки в динамиках смолкли. Белла нехотя сдвинулась с места. Ей не хотелось видеть его, но она знала, что он рядом. И замерла, отыскав взглядом его, выжидательно застывшего. Беллу я видел только в профиль, зато его улыбку, адресованную ей, – совершенно отчетливо.

Он приблизился к ней, и я, спохватившись, разжал пальцы. Крушить камеру было еще слишком рано. Он прошел мимо Беллы, продолжил путь к телевизору, чтобы положить пульт. При этом он посмотрел в камеру и подмигнул мне. Потом повернулся к Белле. Теперь он стоял ко мне спиной, зато Беллу я видел прекрасно. Камера была повернута так, что в кадр не входило его отражение в зеркалах. Видимо, тут он просчитался. Он же хотел, чтобы я видел его представление.

– Извини, Белла, но ведь так даже лучше – не пришлось впутывать твою маму, верно?

Белла смотрела на него со странным, почти умиротворенным выражением.

– Да.

– Ты, похоже, не сердишься на меня за обман.

– Нет, – ее ответ прозвучал искренне.

Следопыт помедлил секунду.

– Странно. Ты говоришь правду. – Он склонил голову набок, но о выражении его лица я мог лишь догадываться. – Твоему странному клану надо отдать должное: вы, люди, способны вызвать любопытство. Пожалуй, я был бы не прочь понаблюдать за вами. Поразительно, насколько у некоторых из вас отсутствует страх за свою шкуру.