Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

Эмметт смотрел ей вслед.

– Услышать от тебя все подробности я даже не надеюсь.

– Не понимаю, о чем ты, – притворился я. Он закатил глаза и последовал за Розали.

Я повернулся к Карлайлу и одними губами произнес имя Джаспера.

Он кивнул. « Да, могу себе представить. Я с ним поговорю ».

В дверях возникла Элис.

– Он ждет тебя, – сообщила она Карлайлу. Тот чуть иронично улыбнулся ей. Хотя все мы привыкли к Элис, насколько это возможно, она зачастую изумляла. Проходя мимо, Карлайл потрепал ее по коротким черным волосам.

Я присел на верхнюю ступеньку крыльца, Элис устроилась рядом, мы оба прислушивались к разговору наверху. Элис держалась спокойно – она знала, чем закончится разговор, показала мне, и мое напряжение тоже рассеялось. Конфликт был исчерпан, не успев вспыхнуть. Джаспер восхищался Карлайлом так же, как все мы, и был только рад слушаться его… до тех пор, пока не опасался за Элис. Я вдруг поймал себя на мысли, что теперь мне легче понять Джаспера. Странно, как много я не понимал до встречи с Беллой. С ней я изменился, хоть и считал, что это невозможно, и все-таки остался собой.

Пробравшись в комнату Беллы той ночью, я не чувствовал себя виноватым, как раньше, хоть и знал, что следовало бы. Но сейчас собственные действия казались мне правильными, единственно возможными. Я находился здесь, чтобы как можно лучше приучить свое горло к жжению. Натренироваться почти не замечать ее запах. Это возможно. Я не позволю этому препятствию осложнить наши отношения.

Проще сказать, чем сделать. Но я уже знал, что практика помогает. Такая, чтобы уметь принимать боль, чтобы она стала самой острой из реакций. И полностью исключить элемент желания, выбить его из себя.

Сновидения Беллы спокойными не были. И я беспокоился, глядя, как она тревожно вздрагивает и вновь и вновь шепчет мое имя. Физическое влечение, ошеломляющее взаимное притяжение, как в затемненном классе, здесь, в ее ночной спальне, заметно усилилось. Несмотря на то что она не знала о моем присутствии, она как будто чувствовала его.

Несколько раз она просыпалась. В первый раз с закрытыми глазами зарылась с головой под подушку и застонала. Мне повезло, и второго шанса я не заслужил, поскольку не ускользнул, как следовало, пока мог. Вместо этого я сел на пол в самом дальнем и темном углу комнаты, надеясь, что там ее человеческие глаза не заметят меня.

Она и вправду меня не заметила, даже когда проснулась во второй раз, встала и побрела в ванную за стаканом воды. Движения ее были раздраженными – видимо, она злилась, что ей не спится.

Жаль, что я ничем не мог помочь, как в тот раз, с теплым одеялом из шкафа. Мне оставалось лишь беспомощно наблюдать за ней и ощущать жжение. И вздохнуть с облегчением, когда она наконец погрузилась в забытье без сновидений.

К тому времени, как небо из черного стало серым, я уже был среди деревьев. И затаил дыхание – на этот раз чтобы подольше не выветривался ее запах. Нельзя было допустить, чтобы чистый утренний воздух приглушил боль в моем горле.

Я слушал, как Белла завтракает вместе с Чарли, вновь силился различить слова в его мыслях. Поразительно: я догадывался о причинах, по которым он произносил те или иные слова, почти чувствовал его намерения, но они никогда не выражались полными предложениями так, как мысли других людей. Неожиданно для себя я пожалел, что его родителей уже нет в живых. Было бы любопытно посмотреть, откуда берет начало это генетическое наследие.

Сочетания его не облеченных в слова мыслей и высказанных слов мне хватило, чтобы в общих чертах понять его настроение сегодня утром. Он тревожился за Беллу физически и эмоционально. Представляя, как Белла будет бродить по Сиэтлу в одиночку, он изводился, как и я, разве что не доходил до грани помешательства. Но ведь он же не знал всего того, что было известно мне, – сколько раз за последнее время она спасалась чудом.

Свои ответы отцу Белла формулировала тщательно и осторожно, но в строгом смысле не обманывала его. И явно не собиралась объяснять, что ее планы изменились. Или сообщать обо мне.

Чарли расстраивало и то, что в субботу она не пойдет на танцы. Она переживает из-за этого? Чувствует себя изгоем? Мальчишки в школе обижают ее? Самому себе он казался беспомощным. Подавленной она не выглядела, но Чарли подозревал, что Белла скрывает от него все хоть сколько-нибудь неприятные подробности. Он решил днем позвонить ее матери и попросить совета.

По крайней мере, мне показалось, что он так решил. Если я правильно понял его.

Я отъехал подальше, пока Чарли грузил вещи в свою машину, но едва он свернул за угол, я занял его место на подъездной дорожке и стал ждать. Занавеска на ее окне шевельнулась, послышались неловкие торопливые шаги вниз по лестнице.

На этот раз я остался на месте, а не вышел, чтобы открыть перед ней дверцу, как следовало бы. Но мне казалось, важнее будет понаблюдать. Она постоянно удивляла меня неожиданными поступками, и мне требовалось научиться предвидеть их, изучить ее, выяснить, как она действует, когда предоставлена самой себе, пытаться просчитывать наперед ее мотивы. Помедлив немного у машины, она села и улыбнулась – как мне показалось, чуть смущенно.

Сегодня на ней была водолазка темно-кофейного цвета. Не в обтяжку, но все-таки облегающая фигуру, и я затосковал по мешковатому свитеру. Тот был безопаснее.

Наблюдение предполагалось вести за ее реакциями, а меня вдруг ошеломили мои собственные. Я не понимал, как могу сохранять такое спокойствие, когда столько всего висело буквально над нашими головами, но, видимо, ее присутствие служило противоядием, средством от боли и тревоги.

Я сделал глубокий вдох носом – нет, не от всякой боли! – и улыбнулся:

– Доброе утро. Как ты?

Свидетельства беспокойной ночи на ее лице были очевидны. Ее просвечивающая кожа ничего не скрывала. Но я знал, что жаловаться она не станет.

– Хорошо, спасибо, – ответила она и снова улыбнулась.

– Вид у тебя усталый.

Она наклонила голову, привычно встряхнула волосами, пряча за ними лицо. Они свесились, заслоняя часть ее левой щеки.

– Не спалось.

Я усмехнулся:

– Мне тоже.

Она засмеялась, и я впитал звуки ее радости.

– Да уж! – отозвалась она. – И все-таки мне, наверное, удалось поспать чуть подольше, чем тебе.

– Держу пари, что так и было.

Она выглянула из-за волос, ее глаза осветились – я узнал этот блеск. Любопытство.

– Чем же ты занимался ночью?

Я тихо рассмеялся, довольный, что у меня есть причина не врать ей.

– Даже не мечтай! Сегодня вопросы задаю я.

Складочка возникла между ее нахмуренными бровями.

– Аа, ну да. О чем ты хочешь спросить? – Тон был слегка скептическим, будто в мой интерес ей не верилось. Похоже, она понятия не имела, насколько я любопытен.