Роберт Стайн - Пропавшая девушка [litres]

Лиззи подошла и взяла меня за руку. Аарон крепко держал меня за другую. Они подталкивали меня вперед. Жерло пещеры вырастало у меня на глазах, словно гигантский разевающийся рот.

– Нет, пожалуйста… – выдавил я. – Умоляю…

Они толкали меня во тьму. Рев ветра в ушах сделался громче. И все громче звучали голоса, такие далекие, такие слабые – дюжины голосов, говоривших наперебой, голоса темной бездны.

Я попытался отпрянуть, но эти двое держали меня крепко. Они толкали меня вперед. Гнали все дальше и дальше в бездонный колодезь темноты.

Я растворяюсь. Я совсем ослаб.

Ну вот и все. Я исчезаю. Сейчас меня не станет.

Вот и все.

Ледяная тьма накатывала на меня, словно прибой. Лиззи и Аарон по-прежнему держали меня за руки, но я уже почти не чувствовал этого. Стоя в устье пещеры, я знал, что растворяюсь в порывистом ветре, в бездонной чернильной мгле.

Туннель времени засасывал меня внутрь. Я чувствовал, как непонятная, невероятная сила увлекает меня в пещеру. Я пропадал… пропадал…

А потом отчаянный крик, истошный, будто сирена, разрушил чары.

Крик донесся откуда-то сзади. Уставясь во тьму, я узнал его. Там, на поляне, кричала Пеппер.

Крик застал врасплох и Лиззи с Аароном. Они отшатнулись. Отпустили меня. Всего на мгновение.

Но я не терял времени. Я знал, что у меня есть от силы пара секунд. Выдернутый из оцепенения криком Пеппер, я призвал на помощь все оставшиеся силы.

Я обхватил Лиззи и Аарона за спины – и толкнул. Толкнул их прямо в пещеру. И увидел, как они влетели внутрь.

Все произошло так быстро, что они и вскрикнуть не успели.

Лиззи упала на колени на земляной пол. Аарон взмахнул руками, пытаясь устоять на ногах.

Глядя в водоворот тьмы, я чуть не задохнулся, когда они начали меняться. Их лица обвисли. Волосы полезли с голов густыми клочьями. Глаза Лиззи померкли и ввалились в глазницы. Руки стали короче, усыхая, втягиваясь в рукава куртки.

Я смотрел на ее лицо, сморщившееся, будто чернослив, – и знал, что происходит. Они старели у меня на глазах. Старели на семьдесят лет.

Рот Лиззи распахнулся, зубы выплеснулись наружу вместе с потоком слюны. С лица начала облезать кожа. Лоскуты ее отваливались со лба, со щек, обнажая костяные скулы. Лиззи пыталась закричать, но издавала лишь сиплое карканье.

Я вскрикнул в ужасе, когда ее язык вывалился изо рта и шлепнулся на пол пещеры. Блеклый комок плоти, он еще несколько мгновений подергивался, прежде чем застыть неподвижно.

Аарон совершенно облысел, его руки тряслись, тело усыхало на глазах, превращаясь в скелет. Они оба увядали и распадались. А я все смотрел, оцепенев в ужасе и неверии. Старением дело не ограничилось. Одежда сползла с их тел, сотрясаемых ветрами пещеры, и двумя кучами свалилась на землю. А за нею посыпались кости.

У Лиззи больше не было лица. Рот без языка и зубов зиял черной дырой. Наконец ее череп сорвался с плеч и брякнулся макушкой оземь рядом с усыхающим языком.

От Аарона к тому времени осталась только груда костей, но и она распадалась, превращаясь в прах. Тела уже почти исчезли. Оставшиеся кости вываливались из одежды и рассыпались в мелкое крошево, звонко потрескивая.

Не знаю, сколько я стоял и смотрел. Минуты? Секунды? Вскоре от Лиззи и Аарона не осталось ничего, кроме праха – двух куч серой пыли, похожей на золу в прогоревшем очаге. А потом налетел ликующий пещерный ветер, развеял прах и унес с собой в темную бездну.

Долго стоял я, уставившись в пустоту. Но внезапно в голове у меня прояснилось, и я вспомнил о Пеппер. Вспомнил ее испуганный крик, который помог мне избежать страшной пещеры, не позволив раствориться во времени.

Да. Да. Только теперь я спохватился. Усилием воли отогнав кошмарный образ двух людей, рассыпающихся в прах, я побежал, оглашая лес криком:

– Пеппер! Пеппер, ты в порядке? Пеппер!

Я споткнулся о кучу опавших листьев, ноги заскользили по твердому насту.

– Пеппер? Пеппер? – Эхо разносило мои хриплые, отчаянные крики.

Когда, продравшись сквозь заросли, я выбежал на поляну, Пеппер повернулась навстречу и прищурилась, будто не узнавая.

– Майкл? – Она потянулась, разминая затекшие плечи. – Майкл? Что случилось? Я будто заснула… Но это невозможно. Я очнулась от собственного крика и…

– Ты в порядке! – воскликнул я. – Должно быть, чары разрушились. Слава богу, ты в порядке.

Я обхватил ее руками и сжал в объятиях. Щеки у Пеппер были ледяные, куртка от мороза вообще задубела.

– Ты в порядке… Ты в порядке… – твердил я без умолку.

С мгновение я еще обнимал ее, потом отступил.

– Пеппер, ты спасла мне жизнь. Твой крик… он спас меня.

Она встретилась со мной взглядом:

– У меня такое чувство… я будто от кошмара очнулась. Где Лиззи? Помню, здесь была Лиззи. Куда она делась?

– Лиззи больше нет. Кошмар закончился, – сказал я. – Я тебе все объясню. Только сперва давай выберемся отсюда.

Я обнял ее за плечи, и мы вместе поспешили прочь из мрачного леса, к машине.

Листок кальки трепетал на ветру. Я вцепился в него, чтобы не унесло. У кладбищенской ограды я увидел Пеппер и Кэтрин. Они жестами звали меня, но я лишь отмахнулся. Мне хотелось побыть одному.

Снег не шел уже два дня, температура подскочила почти до плюс четырех, и мисс Бич объявила, что сегодня сам бог велел закончить работу с надгробными оттисками.

Утреннее солнце поднималось в ясном голубом небе. Я обошел несколько лужиц талого снега и подошел к мраморной могиле в конце ряда.

МАРТИН ДУЛИ

Я хотел сделать оттиск с дедовой могилы, а потом написать о нем доклад: как он, совсем мальчишкой, приехал в Штаты из Ирландии, как трудился не покладая рук, пока не стал владельцем самой большой конюшни в Шейдисайде. Но теперь, глядя на слова и даты, высеченные в потускневшем черно-белом мраморе, я колебался.

Слишком много накопилось у меня вопросов. Неужели этот глубоко несчастный, полуслепой человек действительно был жестоким убийцей? Неужели именно дедушка Дули стал причиной всех ужасов, пережитых мной и моими друзьями?

Мелькнула безумная мысль, что он может подняться из могилы. Встанет из занесенной снегом земли, чтобы все объяснить мне, чтобы сказать: «Нет, Майкл. Я никому на свете не делал зла. Жил честно, держал конюшню и очень любил своих родных».

Безумная мысль. Я знал, что никогда не узнаю правды. Я пронесу ужас минувших дней через всю оставшуюся жизнь, так и не узнав, что случилось на самом деле.

Ветер снова зашелестел бумагой. Я скатал ее в трубочку и решил двинуться дальше.

Ноги сами привели меня вверх по пологому склону холма к могилам семьи Пальмьери. До меня долетали беззаботные голоса товарищей, трудившихся над своими оттисками. Они вдруг показались мне ужасно далекими.