Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

Мой взгляд упал на револьвер, лежащий рядом с моей ногой. Интересно, хватит ли мне сил дотянуться до него? Одна-единственная пуля в голову, и никто больше из-за меня не умрет.

Последний раз, когда я об этом подумал, меня остановило то, что Уиттл еще не убит.

Теперь мне это никак не мешало.

Сделай это, подумал я. Сделай это прямо сейчас, пока ты еще не втянул Джесси в какую-нибудь беду и не угробил ее. Ты уже чуть ее не угробил. Она никогда не будет в безопасности, оставаясь с тобой.

Я пялился на кольт, но не тянулся за ним.

Застрелиться выглядело подходящим выходом, я чувствовал себя слишком подлым и себялюбивым, чтобы жить дальше. Из-за этого уже гибли люди и Джесси может оказаться в их числе. Тем не менее, несмотря на все это, я обнаружил, что очень хочу жить, и неважно, что там впереди.

Там были переделки и опасности. Без сомнения, были трагедии. Любовные страдания и все такое. Но я рассудил, что все это часть игры. Все это — игра. Играй тем, что на руках, как сказала бы Джесси. Но и не забывай о себе. И получай удовольствие от неожиданных радостей, что ждут тебя на пути. Я решил, что скорее всего буду пользоваться моими револьверами в будущем — если раны меня не прикончат. Но в глубине души я знал, что никогда больше не задумаю выстрелить в себя. Они для того, чтобы защищать меня и Джесси. Для того, чтобы всяких лихачей отправлять в преисподнюю.

Занятый всеми этими мыслями, я совсем забыл о своих переживаниях по поводу того, куда подевалась Джесси. Однако вскоре раздался звук шагов по камню. Я взглянул на выход из пещеры. Оттуда исходило желтоватое свечение.

Затем появилась прихрамывающая Джесси.

В одной руке она держала факел. Ее золотые волосы сверкали в его свете. Лицо светилось. При этом она сильно пыхтела. С одного плеча свешивалась седельные сумы, а с другого — фляга. На себя она надела желтое ситцевое платье. Застегнутое на шее, оно увенчивалось кружевным сборчатым воротником, рукава были длинными, а подол спускался до лодыжек. На бедрах висел оружейный пояс с револьвером на боку, который совершенно не вязался с остальным нарядом.

Заметив, что я смотрю на нее, она остановилась и выпрямилась.

— Ну, — сказала она, — глаза-то не прогляди.

— Джесси Сью Лонгли.

— Это я.

— В платье?

Она продолжила двигаться, хромая и гримасничая.

— Мои шмотки все в хлам. Кроме того, ты жаждал лицезреть меня в таком наряде.

— Ты выглядишь… великолепно выглядишь!

— Очень ограничивающий наряд. Я себя какой-то дурочкой в нем чувствую. Я надела его только потому, что тебя подстрелили. Не надейся увидеть в такой одеже, пока еще раз не схлопочешь пулю. — Она поставила факел в уголок, приковыляла ко мне и села рядышком. — Как ты? — поинтересовалась она.

— Похоже, что живой. Пока, по крайней мере.

— Я кое-что раздобыла, чтобы облегчить тебе страдания.

Она сбросила сумки и отстегнула фляжку. Вытаскивая пробку, она заметила:

— Я нашла и еды, и табака, но ничто не сравнится с виски, когда в тебе понаделали дыр.

Она передала мне фляжку, и я сделал несколько глотков. Приятное тепло разлилось по всему телу.

— Мне очень жаль твою Сару, — сказала Джесси.

Мне перехватило горло так, что я не мог сделать больше ни глотка, и я вернул флягу Джесси. Я моргнул, и две слезы скатились по щекам.

— В конце концов, Уиттл никогда не получит тебя, — произнес я дрожащим голосом.

Она опустила фляжку и посмотрела на меня.

— Он никого теперь не получит, Тревор. Мы в этом убедились. — Протянув руку, она утерла мне слезы. — Ты неплохо продырявил его, партнер.

— Да и ты сработала неплохо, — заметил я. — Для мертвой девки-то.

Улыбка тронула ее губы.

— Ты в меня попал, кстати.

— Нет.

— Именно что да.

Она отдала мне флягу и стала расстегивать пуговицы. Дойдя до талии, она сбросила платье с плеч, вытащила руки из рукавов и резко обернулась ко мне. Пониже грудей шла узкая полоска ткани. Она удерживала небольшой лоскут сбоку от грудной клетки. Она развязала узелок, убрала нашлепку и указала на свежую отметину. Рана была там же, где и у меня, куда в свое время угодила пуля преследователей из поссе. Однако, она была отнюдь не такой тяжелой, как у меня. Не более, чем глубокая царапина.

— Я ж тебе говорила, — заявила она.

— Это я сделал?

— Вторым выстрелом.

— Мне ужасно жаль, — сказал я, досадуя на то, что причинил ей боль.

— Ладно, думаю, тебе пришлось сделать это правдоподобно.

— Я не собирался в тебя попадать.

Она задрала руку и склонила голову, чтобы рассмотреть свою рану поближе.

— Вроде не сильно, да?

Я позабыл ответить. Пока она глазела в другую сторону, мне выпал шанс изучить кое-что получше, чем рана. Она выкроила время, чтобы стереть с кожи кровь. Ее груди на вид были мягкие, как бархат, за исключением темных сморщенных кончиков, указывавших прямо на меня.

Отвести глаза достаточно быстро я не успел, она меня застукала.

— Тревор Бентли.

— Это же все равно ты, — сказал я, довольный своей сообразительностью. — То же самое, что плечи или лицо.

— Лжец.

Однако она не стала отворачиваться или прикрываться, так что у меня оказалась куча времени наслаждаться зрелищем, пока она накладывала повязку на свою маленькую ранку. Закончив с перевязкой, она влезла в рукава и вновь надела платье.

— Нам лучше убраться побыстрее, — заметила она. — Луна, как по заказу, большая и яркая.

— Конь по-прежнему здесь?

— Угу. Я дала ему попить. Он слегка напуган из-за вони и шныряющих вокруг койотов, но до сих пор не убежал. Давай немного отдохнем и перекусим, прежде чем двинемся отсюда.

Мы выпили еще чуть-чуть виски, съели черствых булочек и вяленой говядины, запив все это водой. Покончив с едой, Джесси скрутила сигарету, и мы перекурили, выпив еще виски.

Все это время она ни разу не позаботилась застегнуть пуговицы. Поскольку в пещере было довольно холодно, я рассудил, что она оставила их расстегнутыми ради поддержания моего духа. Очень предусмотрительно с ее стороны. Полоска неприкрытой кожи, остававшаяся спереди, помогала мне отвлечься от ран и прочих неприятностей. Каждый раз, когда она определенным образом наклонялась, я мог мельком разглядеть, что находится под платьем, и это согревало меня посильнее виски.

— Нам лучше пошевелиться, — наконец сказала она. Она перекинула седельные сумки через плечо, прицепила с другого бока флягу и с трудом выпрямилась. — Ты сможешь идти?

— Нога прострелена у тебя.

— Если понадобится, она выдержит.

Я обнаружил, что ни одна рука не работает как следует, и попытки ими пошевелить вызывают ужасную боль.

Подняться с их помощью я не мог, так что Джесси пришлось протянуть мне руку помощи. Она склонилась передо мной, подхватила меня под мышки и подняла.