Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

Ее рубашка полностью распахнулась. Смуглая кожа блестела на солнце. Я видел красноватые пятна в тех местах, где мои удары достигли цели. Джинсы окончательно сползли вниз в процессе драки. Немного золотых волос курчавились над застегнутой пуговицей.

Думаю, она заметила, что я на нее пялюсь, потому что подтянула джинсы на талию и запахнула рубаху.

— Думаешь, что сможешь меня чпокнуть… подумай еще разок. Сперва тебе придется меня застрелить.

— Я полное право имею тебя застрелить, — сказал я. — Ты пыталась спереть мою лошадь.

— Да подавись ты ей.

Она снова оперлась на локти. Рубашка слегка разъехалась. Она посмотрела, насколько. Открылась узкая полоска голой кожи посередине груди и приоткрылся живот, однако грудь была прикрыта, так что переживать по этому поводу она не стала. По-прежнему тяжело дыша, она проморгалась от пота и воззрилась на меня.

— Тебе ни к чему продолжать валяться, — заметил я.

— Не придется далеко падать, если ты все-таки меня убьешь.

Я не смог удержаться и засмеялся, когда она произнесла эту фразу. От смеха голова заболела сильнее. Я ощупал ее и обнаружил здоровую шишку чуть повыше правого уха. Лицо у меня болело от ударов, нанесенных ею. Я исследовал правую руку. Там обнаружился след от ее зубов, хотя кожу она не прокусила.

— Ты определенно меня подпортила, — сказал я. — Но не думается, что я тебя убью.

Я убрал оружие в кобуру и добавил:

— Просто оставь моего коня в покое.

— Собираешься меня отпустить? — спросила она.

Я совершенно не соображал, что мне с ней делать.

Пока я над этим раздумывал, она уселась на земле. Однако вставать не спешила. Скрестив ноги, она глазела на меня.

— Нет, отпустить не могу. Ты же просто конокрад.

Я не мог не вспомнить, что и сам был таким же.

— Кроме того, ты меня слегка побила.

— Не больше, чем ты меня. — С этими словами она тыльной стороной ладони стерла кровь с подбородка. Нахмурясь, поглядела на кровь на руке, затем продемонстрировала ее мне. — Видишь?

— Мне приходилось и похуже.

— У тебя странное произношение. Тебе говорили об этом?

Я покраснел.

— Ничего не необычно я говорю.

— Вообще-то да. Ты кто, янки?

— Я из Лондона, в Англии.

Ее брови поползли вверх.

— Черт меня подери, — выругалась она. — Англичанин. Только этого не хватало.

Брови вернулись на место, и она внезапно нахмурилась.

— Это не я сделала, да?

— Что именно?

— На бок посмотри.

Я поднял руку и взглянул туда, где пуля преследователей разорвала мне рубаху. Одежда покраснела от свежей крови.

— Она почти зажила до того, как ты напала на меня из-за засады.

— На тебя напали с ножом?

— Это огнестрельное ранение.

— Дай взглянуть, — сказала она и встала на ноги. Я внимательно следил за ней, опасаясь выкрутасов. Поднявшись, она попыталась застегнуться. Однако пуговицы были оборваны, так что она просто запахнула рубашку и заправила в штаны. Затем она подошла ко мне.

— Тебе лучше вести себя как следует, — предупредил я.

— Я просто хочу посмотреть.

Ну, я не такой идиот, чтобы задрать рубаху и дать ей возможность завладеть кольтами. Поэтому сначала я взял их в руки, а потом уж поднял их вверх.

Она встала передо мной. Ее глаза оказались прямо напротив моих, зеленые, словно изумруды. Так близко я их еще не видел. Ее взгляд был столь пронзителен и ясен, что у меня даже защекотало внутри.

— Ты явно со странностями, — сказала она.

— Не испытываю желания быть продырявленным девчонкой.

Эти слова вызвали у нее улыбку. Я заметил, что губы у нее сухие и потрескавшиеся. В уголке они были надорваны, из-за моего кулака, решил я. Из надрыва сочилась кровь. Зубы были ровные и белые.

— Я не дырявлю людей с утра до вечера, — сказала она.

С этими словами она взялась за мою рубашку обеими руками. В процессе драки рубаха практически вылезла из штанов. Она вытянула то, что еще держалось, и задрала ее вверх. Слегка пригнувшись, она вгляделась в мою рану.

— Да это же просто царапина. Спорим, ты попросту прошел слишком близко от колючего куста.

— Здоровые же колючки в тех краях, откуда ты родом.

— Еще бы, — заявила она. Тут она наклонилась пониже и подула на мою рану, которая, насколько мне было известно, представляла из себя скорее борозду, нежели царапину. Ощущения от ее дыхания были очень приятны. Она подула снова.

— Что ты там делаешь? — поинтересовался я.

— Ты набрал в рану всякой дряни, и она не хочет сдуваться. У тебя есть вода. Отлей мне, и я промою тебе рану. А не то она загноится, и ты помрешь.

— Не хотелось бы помереть.

— Ну тогда сходи, принеси воду.

Она отпустила мою рубашку и отошла назад. В глазах у нее плясали чертики, и я решил, что она задумала какую-нибудь пакость.

— Жди здесь, — скомандовал я. После чего вытащил оба пистолета и поспешил за Генералом.

Мне пришла в голову мысль забрать девчонку с собой. Скорее всего, рану она промывать не собирается, а собирается смыться.

Я скорее даже надеялся на то, что она так и поступит. Убежит и спрячется. Я не знал, что с ней делать, если она останется. Она уже причинила мне вред. Чем скорее я от нее отделаюсь, тем лучше.

Так я рассуждал, идя за Генералом. Он успел отойти немного в сторону. Я нашел его объедающим листья с какого-то куста и позволил ему немного потрудиться над ним. Пока я за ним наблюдал, меня посетила мысль залезть в седло и дать деру. Если я поступлю так, то избавлюсь от девки независимо от того, решит она убраться или нет. Единственное препятствие состояло в том, что шляпа моя улетела, когда эта девчонка сбила меня с коня, и оставлять головной убор я не намеревался.

Кроме того, мне было любопытно.

А может и не только любопытно.

Все-таки шляпа была только предлогом.

Вскоре я взял поводья и повел Генерала обратно к скалам. По дороге я нашел свою шляпу и подобрал ее. Верх немного помялся, но вмятина выправилась без следа, стоило мне ткнуть изнутри пальцем. Носить шляпу на голове с большой шишкой показалось мне не очень удачной затеей, и я повесил ее на луку седла.

Спустя несколько шагов я миновал скалы. Девица стояла, прислонившись к валуну и скрестив руки на груди.

— А ты не сбежала, — заметил я. Не знаю, хорошо это было или плохо.

— Куда мне идти? — задала она риторический вопрос.

— Значит, ты меня не боишься?

— Еще чего.

— А, наверное, следовало бы, — сказал я, снимая бурдюк с водой.

— Ты всего лишь мальчик.

— Был когда-то.

Она наблюдала, как я приближаюсь. Несмотря на то, что она не улыбалась, вид у нее был пренахальный.

— И сколько же тебе лет? — поинтересовалась она.

— Тебе сколько?

— Я первая спросила.

— Полагаю, постарше, чем ты.

— Ха.

— Мне девятнадцать, двадцатый пошел.