Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

После этого все успокоилось. Кровать перестала двигаться. Слышалось лишь тяжелое дыхание, как будто они оба вымотались до изнеможения.

Затем мужчина спустил ноги, влез в ботинки встал и шагнул к столику у изголовья. Зазвенели монеты.

— Небольшая прибавка тебе, Мэри, — сказал он.

— И ты хочешь снова уйти?

— Боюсь, пора уходить.

— Ты же не хочешь, чтобы я снова вышла в такую ночь, правда? Да еще этот изверг-душегуб…

— Это уж не моя забота.

— Будь душкой, пожалуйста. Я вся в долгах. Мне придется выходить снова, если ты не дашь мне больше.

— Будь осторожна. — Вот все, что он ей ответил. Затем задвижка отодвинулась. Порыв холодного воздуха обволок меня, но исчез через мгновение после того, как он закрыл дверь.

Мэри застонала так, что у меня защемило сердце.

Я подумал о шиллингах в моем кармане. Я твердо намеревался оставить их в уплату за выпитый мною ром и за пальто и рубаху, которые собирался взять. Если она получит их сейчас, ей не придется выходить на улицу снова.

Она будет мне чрезвычайно благодарна.

И я знал, что мне будет приятно проявить доброту по отношению к ней.

Но я четко осознавал, что она лежит на кровати нагая, и хоть я и хотел взглянуть на нее, но опасался ее реакции.

Кроме того, как я могу обозначиться перед Мэри, не напугав ее до полусмерти? Чего доброго, она заорет. Я уже еле-еле сбежал от принявших меня за Потрошителя, еще один раунд меня доконает.

Я решил не дергаться и оставить деньги после того, как она уйдет.

Это было решение, в котором впоследствии я всегда раскаивался.

Мне стоило вылезти и вложить ей в руку все свои деньги, положившись на волю случая — закричит она или проявит ко мне благодарность.

Мне следовало сделать все возможное, чтобы не пустить ее на улицу.

Воистину, никогда не знаешь, что случится в этой жизни, иначе бы многое сделал по-другому.

Даже решив отдать ей деньги, я выбрал безопасный для себя вариант и продолжал прятаться.

Вскоре Мэри слезла с постели и подошла к вороху своей одежды. Я уставился на нее, в надежде подглядеть за более интересными местами, но так и не увидел ничего кроме рук и ног, даже когда она нагнулась, чтобы поднять свои вещи.

По правде сказать, это было в некотором роде разочарование.

И хоть тогда я этого не знал, мне было суждено увидеть Мэри разлегшейся на кровати голой еще до того, как закончится ночь. И это было зрелище, которого я не пожелал бы увидеть никому.

Глава 5

КРОВАВЫЙ УБИЙЦА

Мэри закончила одеваться и вышла за дверь. Я оставался под кроватью, рассчитывая, что она еще подойдет к дыре в окне, чтобы закрыть задвижку.

Итак, я ждал, прислушивался и недоумевал, почему она так долго.

Быть может, она решила не заморачиваться с задвижкой. Но вылезать я не торопился. Если она просто забыла про нее, то может вернуться через минуту или две, когда вспомнит.

Кроме того, мне было очень хорошо. Страх быть пойманным ушел, теперь я был один и это расслабило меня, тем более, что благодаря горящему очагу в комната стало тепло и уютно.

Но я считал, что к полу меня прижал, скорее всего, ром. До сегодняшней ночи я никогда не выпивал подобных веществ больше, чем самый пустяк. Ром сделал меня ленивым и расслабленным с головы до пят.

Вскоре я решил, что Мэри уже не вернется, чтобы закрыть дверь на задвижку, и что мне лучше схватить одежу и сваливать.

Но чувствуя себя так уютно, я совсем не желал двигаться и решил несколько минут повременить.

В общем, я задремал. Прямо под кроватью Мэри тепло, ром и общая усталость сморили меня.

Не сомневаюсь, что проспал дольше, чем несколько минут. Похоже было на несколько часов.

Когда я проснулся, улепетывать было слишком поздно.

Как они вошли, я даже не слышал.

Вот что меня разбудило — пронзительный визг. Он раздался прямо надо мной, на кровати. Это был совсем не тот визг, который я слышал от Мэри в последний раз. На этот раз он был исполнен боли и потрясения, но звучал глухо, будто ей заткнули рот. Он быстро оборвался.

Кровать затряслась. Я слышал влажные, шлепающие звуки. И хрип, как когда человек вкладывает все силы в работу.

Сверху закапала кровь и стала кропить пол вокруг меня. Она казалась пурпурной и мерцала в отблесках пламени.

Некоторое время я еще пытался вообразить, что вовсе не проснулся и все это лишь ужасный ночной кошмар. Это было слишком страшно, чтобы происходить на самом деле. Но убедить себя я не мог. Я знал, что все это происходит наяву.

Мэри нашла себе какого-то типа, привела его домой, пока я дрых, и теперь он занят тем, что убивает ее.

Это не мог бы никто иной, кроме Джека Потрошителя собственной персоной.

Он разделывает ее прямо надо мной.

Я хотел закричать, но изо всех сил стиснул зубы и лежал, дрожа, напуганный, как никогда в жизни.

Судя по тому, что я слышал о Потрошителе, он вообще не был похож на человека, скорее на крадущегося призрака или яростного демона из глубин преисподней.

Я начал молиться про себя, чтобы он поскорее покончил с Мэри и убрался прочь.

Довольно скоро он слез с кровати.

Я решил, что Господь услышал мои молитвы.

Как бы не так.

Потрошитель не собирался уходить.

Он встал перед огнем, который горел слабо, давая лишь тусклый свет и немного тепла. Все что я мог видеть, это его ботинки и ноги в темных брюках. Потом он швырнул в огонь жилет и рубашку, свои собственные, решил я. Они вспыхнули. Он постоял немного, как будто грелся, а затем подошел к стулу, где была свалена остальная одежда. Вернувшись к огню, он добавил туда шляпку и юбку. Ярко освещенный, он вернулся к кровати, но не за топливом. Он снова шагнул к огню и запихал в него большое одеяло.

Когда оно занялось, вся комната озарилась светом и жар волнами стал накатывать на меня.

Он снял ботинки и брюки. Ему пришлось нагнуться, чтобы снять штаны, но не настолько низко, чтобы я смог увидеть его лицо.

Или, чтобы он увидел меня.

Ботинки и брюки он в огонь бросать не стал.

Он снова вернулся к кровати и залез на нее.

Мэри к этому моменту была уже мертва. Но он с ней еще не закончил

Он вернулся к работе.

Время от времени он приговаривал:

— О, да.

Или:

— Очень мило, поистине.

Или:

— Вылезай оттуда, вкусненький мой.

Он говорил не как ист-эндец. Он говорил, как джентльмен.

— Так и знал, что добуду это, — сказал он. И добавил: — Вот ты и здесь, мой очаровательный лакомый кусочек.

Иногда он тихо фыркал.

Иногда, казалось, был так восхищен, что забывал дышать.

Все время раздавались омерзительные звуки чего-то раздираемого, постоянно что-то хлюпало. Я даже слышал, как он что-то поедает. Доносились звуки жевания, чмоканье губ, вздохи.

Удивительно, что я удержал в себе свой ужин.