Евгения Кретова - Альтераты. Соль

— Ого. Это все датчики у вас зафиксировали?

— Конечно. И еще. Мы были на такой глубине, когда уже видно, что наверху, над поверхностью — день. Солнечные лучи проникают и такими косыми канатами свисают, бликуют. А тут резко — будто ночь.

— Ну, если наверху погода испортилась, это не мудрено, верно? — резонно отметил историк.

— Не так быстро и не так контрастно. Я бывал на глубине десяти метров, когда изменялась облачность. Так что мне есть, с чем сравнивать.

— Хорошо, допустим. Я не спорю. Что дальше?

— Дальше мы увидели еще один корабль. Деревянный, около тридцати метров в длину, точно такой, как на дне. Только будто это не сам корабль, а тень его или фантом, призрак. И прямо над нашими головами. Все заклепки видно, руку протяни и дотронешься.

— Дотронулись?

— Не, очково было, я в выброску вцепился, как в родную, — Тимофей смущённо опустил глаза. — Ну, так вот. Фантомный корабль этот, судя по всему, терпел крушение: медленно кренился на правый борт, черпал воду и уходил на дно. Где-то на глубине трёх метров у него снесло днище, как горячим ножом по маслу. Только не горячим, а наоборот, ледяным. Потому то, что вырывалось из трюма, было льдом. Такие длинные пики, острые, как иголки ежа. А вместе с ним вырвалось наружу что-то белое.

Борис Аркадьевич молчал. Задумчиво барабанил подушечками пальцев по клеёнке. Тимофей решил сказать главное:

— Вы можете подумать, что я свихнулся, азотное отравление, галлюцинации и все такое. Но это видел мой напарник и девушка на поверхности, — Тим не решился сказать, что речь идёт о дочери руководителя экспедиции. — Али свидетель, он утверждает, что девушка будто помешалась в тот момент, когда подняли со дна посылку с браслетом, деревяшкой и посудиной для благовоний, как там её называют по-вашему? Пузатенькая такая, с узким горлышком.

— Арибалл?

— Наверное. Так Али говорит, что девушка, как браслет увидела, чуть за борт не вывалилась. Стала кричать про какое-то проклятье и нити рока, — Борис Аркадьевич молчал и слушал. Тим продолжал: — Ночью у нее произошел срыв. Археологи из лагеря болтают, будто она говорили на древнеславянском, которого не знает и знать не может, и шептала фразы из древнего заговора, — он вынул из кармана клочок бумаги, зачитал: — «Отоидешь от руки моея… яко не имать ти солгати».

Историк прищурился.

— Что с девушкой сейчас? — спросил с интересом.

Тимофей смутился, осторожно подобрал обтекаемую формулировку.

— Ее поместили под наблюдение. И для обследования. Но я уверен, что с ней все в порядке. Понимаете, с ума поодиночке сходят, а мы это с ней вдвоем видели: мы с ней говорили об этом. И наши видения полностью совпадают.

Борис Аркадьевич налил себе воды, выпил залпом.

— Что вы от меня, собственно, хотите услышать?

— Я уверен, что фразы проклятия, поднятый со дна браслет или посудина для благовоний связаны с этими фантомами. И они вызвали у моей знакомой такую реакцию. Али сказал, что вы увлекаетесь местными сказаниями. Вам это все ни о чем не говорит?

Историк посидел задумчиво, словно взвешивая мысли, вспоминая и укладывая по полочкам.

— Говорит, — неожиданно признался он. — Только, боюсь, вы мне всё равно не поверите.

Тимофей понял, что сейчас поверит во что угодно, даже в серых человечков на летательных тарелках — сердце подпрыгнуло, готовое вырваться из гортани, во рту пересохло, кровь стучала по барабанным перепонкам.

— Поверю, — прошептал.

— Ну, а коли так, то я вам кое-что покажу.

Он встал и поманил молодого человека в дом. Женщина, дородная, в ярко-красном фартуке с удивлением посмотрела на гостя, недовольно кивнула:

— Борь, ужин стынет, долго ты еще?

Историк отмахнулся:

— Кушайте, я потом.

— Так остынет же!

— Без разницы, — историк, втянув живот, ловко проскользнул мимо супруги.

После ужина Анна задержалась на веранде, то и дело поглядывая на недавнюю знакомую. Валерия неторопливо допила томатный сок, разрезала булочку с изюмом и, старательно намазав каждую половинку сливочным маслом, задумчиво съела. Аня демонстративно отвернулась, но, как только Лера встала из-за стола, выскользнула за ней в парк. Белый гравий шелестел под ногами, за кирпичным забором бормотал прилив. Девушка видела впереди узкую спину новой знакомой: очевидно, та направилась в ту же самую беседку, где они сегодня познакомились. Аня на мгновение отвлеклась — из соседнего корпуса доносились звуки разгорающегося скандала: визгливый женский голос уже начал прелюдию «я тебе отдала свои лучшие годы».

На мгновение отвлеклась, и вот уже потеряла из вида Леру. Взгляд растерянно блуждал в поисках узкой спины, обтянутой светло-бирюзовым трикотажем. Новой знакомой нигде не было видно.

Аня добежала до конца аллеи, уперлась в шершавую кирпичную стену ограды, свернула на боковую аллею. Вглядываясь в лица пациентов, дошла до соседнего корпуса. Бледно-голубые стены украшены нарисованными цветами и утятами. Девушка сообразила: детское отделение.

Медленно развернулась и вернулась на главную аллею. Южное солнце окрасило золотисто-красным макушки кипарисов, опалило терпко-сладким ароматом орхидей и роз.

Валерии не было и в беседке. Аня растерянно кружила вокруг, не решаясь позвать.

А та словно выросла из-под земли, схватила за руку сердито:

— Ты чего за мной ходишь?! Сказала же — меня твои проблемы не касаются!

Аня отшатнулась от неожиданности, ударилась спиной о столб, поддерживающий ажурную крышу беседки.

— А кого они касаются? Лера, помоги!

Валерия закатила глаза, выдохнула раздраженно:

— Да блииин! Чем я тебе помочь-то могу?!

— Я не сумасшедшая, ответь мне?

Лера захохотала:

— Я откуда знаю? Может, и ненормальная, а может — нормальнее всех нас вместе взятых.

— Помоги разобраться, — Аня почувствовала, как к горлу подступает колючий комок, сглотнула его торопливо, чтобы не разреветься. Валерия нахмурилась, посмотрела исподлобья.

— Я бы сама хотела разобраться в том, что происходит в моей голове, — устало проскользнула в беседку, устроилась на горячей еще скамье. Анна схватила ее за руку, притянула к себе, чтобы видеть в ускользающем свете ее глаза — светлые льдинки.

— Расскажи, кого ты видишь? Как ты узнаёшь, зачем они к тебе пришли.

Лера поджала под себя худые ноги, обхватила руками колени.

— Они сами говорят обычно, — тихо пояснила. Аня опустилась напротив, уставилась с удивлением:

— Ты их чувствуешь?

— Да. Холод по спине. Их мир — это мир Морози. Среди живых им нет места.

— А зачем они к тебе приходят?

Лера посмотрела пасмурно, поправила кольцо на безымянном пальце — тонкое серебряное украшение, без камня, узоров и надписей.