Евгения Кретова - Альтераты. Соль

Он зашёл внутрь. Тимофей присел на низкую скамеечку, подставив лицо вечернему солнцу. «Что там у неё за аборигены, интересно?» — неожиданно всплыло в голове и тупо укололо под сердцем. Нет, ему, конечно, все равно. Ему-то какое дело… Кем бы они ни были.

Но в голове рисовались картины, от которых холодело в груди и потели ладони.

Пока Скворцов собирал вещи Анны, Тим направился на поиски Али. Тот устроился под навесом — отмечал на карте места находок. Выделял разными маркерами и делал дополнительные пометки в виде квадратиков, треугольников и кругов разного цвета. Тимофей покосился на его художества, сообщил коротко:

— Оз вернулся. Говорит, завтра с роботами будете.

— О-о, значит, на 1/16 или 2/16 пойдём, на глубины. Сейчас уточню у него, а то надо геологам и гидрофизикам с океанологами сказать. Тем квадратом ещё и вулканологи интересовались, — засуетился археолог. Тимофей его остановил:

— Погоди. Где находки с 2/17? Ну, браслет этот, монеты и черепки…

Археолог махнул рукой в сторону Анапы:

— Так мы в музей отвезли пока, там ребята обработают, датировку сделают.

— Ясно. — Он прищурился, посмотрел на Али исподлобья: — Что с дочерью Скворцова было, пока я на выброске болтался? После того, как посылку со дна подняли.

Археолог пожал плечами:

— Сам не знаю. Она увидела браслет и будто помешалась. Шептала что-то.

— Что?

— Я не разобрал. Тихо, и знаешь, — он с опаской посмотрел на дайвера, — с какой-то яростью. Даже нет, с ненавистью.

— Что именно? Хоть примерно?

— Во-первых, не на нашем, а на древнеславянском. Что-то про проклятье и нити Рока.

Тимофей задумчиво присел на скамейку напротив:

— А что, есть в этих местах какие-то легенды с проклятиями и нитями Рока?

Археолог фыркнул:

— А с чего ты взял, что это местные легенды? Может, это фамильные какие-то тайны?

Тим молчал — не говорить же археологу о том, что он тоже в этот момент видел нечто. И он, уж само собой разумеется, никаким образом с фамильными тайнами Скворцовых связан быть не может. Али, подняв на него глаза, посоветовал:

— А вообще не ко мне это все, такие данные этнографы собирают. Но по сути, где их нет — проклятий да легенд? — Он снова уставился в карту. — В этих местах проходили пути на Византию. На север везли вино, специи, нефть. В Византию, соответственно, меха, соль, зерно, рабов. Правда, все мореходные пути проходили ближе к берегам Румынии и Болгарии — там течение удобнее. Представляешь, сколько раз проклятия разносились над этими водами?

— Ну, знаешь, такие, чтоб через века, наверно, не каждый день? Не?

Али пожал плечами.

— Тебе с Озом тогда надо поговорить, раз интересуешься. Ещё у Ильина Бориса Аркадьевича спроси, это директор музея Горгиппия, он этнографией этих мест увлекается. Может, и подскажет тебе что.

Она влетела на пятый этаж, едва не поскользнулась на начищенном до зеркального блеска паркете, зацепилась шпилькой за угол ковра, витиевато выругалась. Проскочив по коридору до кабинета с золотой табличкой, по-хозяйски резко дёрнула ручку и ворвалась внутрь.

— Ты совсем охренел?! — красивое лицо перекосилось, в уголках губ сбилась белая пена.

Андрис медленно, будто перед погружением в воду, оторвал взгляд от бумаг. Посмотрел тяжело, даже не пытаясь изобразить любезность и радушие. Скулы обострились, сделав миловидную улыбку похожей на оскал.

Женщина непокорно вздёрнула подбородок, сжала сумочку.

— Ты что здесь делаешь? — поинтересовался холодно.

Тяжёлый взгляд будто припечатывал её к паркету.

Гостья ухмыльнулась, прошла через кабинет, устроилась в кресле, на котором только что сидела Анна. Грациозно закинула ногу на ногу, продемонстрировав тонкую щиколотку, перехваченную изящным браслетом. Покачала носком ярко-красной туфли.

— Соскучилась, — с издёвкой отозвалась на вопрос мужа.

На каменном лице мужчины не двигался ни один мускул, только глаза искрились ледяной ненавистью. Пальцы вцепились в остро отточенный карандаш. Ноздри с трудом втягивали воздух.

— Что тебе надо? — процедил он.

— Хочу посмотреть, с кем ты тут шашни крутишь. Одну овцу уже на лестнице видела, — женщина бросила победный взгляд, заметив, как шея Андриса от ворота до уха покрылась пятнами. — Страшна как смерть с этими её нечёсаными патлами. Не боишься блох подцепить от замарашки?

Она достала из сумочки зеркальце, распахнула крышку, выпятила трубкой губы, поправляя помаду.

— Да уж лучше со вшивой малолеткой, чем с такой коровой как ты, Карина, — он с наслаждением наблюдал, как замерло и дрогнуло в холёных руках зеркальце, а кокетливая гримаса застыла восковой маской. — Кажется, ты набрала ещё пару килограммов с нашей последней встречи, — добавил, словно вбивая гвоздь в крышку гроба её спокойствия.

Карина посмотрела на него с ненавистью. В его глазах, напротив, теперь плескалось презрение и издёвка. Андрис откинулся на спинку кресла, играя карандашом и рассматривая женщину.

— Как ты смеешь?! — взвизгнула она, вскакивая. Сумочка скатилась по гладкой ткани юбки на ковер, рассыпав по нему косметику, ключи от машины, сотовый, мелочь, серебристый флакончик духов. Карина, побагровев, бросилась поднимать и торопливо засовывать всё в сумочку. Андрис не пошевелился, получая удовольствие.

— Ты меня все время унижаешь. Все время эти твои шалавы звонят, спрашивают тебя, молчат в трубку. Каждый месяц — новая, — Карина жалобно всхлипнула, опустилась на колени и посмотрела на мужчину жалобно и обречённо, как побитая собака. — За что, Андрис?

— За что? — он медленно встал из-за стола, пересёк кабинет, встал над ней. Схватил за плечо, с силой дёрнул вверх, заставив женщину подняться на ноги, грубо прижал к себе, до боли выворачивая её руку. — Ты правда хочешь это знать? — та нервно сглотнула. Медленно кивнула, в глазах мелькнуло сомнение. — Ты мне противна. Вот эти твои ужимки, этот твой смех. Противны, — он тихо проговаривал каждое слово. Свободной рукой дотронулся до ее подбородка, скользнул по тёмному шелку волос. Женщина дернулась, как от пощёчины. — Меня воротит даже от запаха твоих волос, мутит от прикосновения к твоей коже, от одного упоминания о тебе, даже от обручального кольца, которое я теперь не ношу.

— Андрис, — жалобно выдохнула она.

Он посмотрел холодно, как на подопытную мышь, губы скривились в презрительной усмешке:

— Ты этого хотела, когда добивалась нашего брака? — выпустил ей в лицо.

— Мы же любили друг друга, — по бледной щеке предательски соскользнула слеза. — Андрис, что произошло с нами?

Он рассмеялся, оттолкнул от себя с такой силой, что женщина пошатнулась, вцепилась в подлокотник кресла, некрасиво подвернув ногу.