Евгения Кретова - Альтераты. Соль

Аня медленно опустилась на край кровати, вернула сотовый на стол.

Выскользнула из дома. Сестры Марина и Светлана приглушенно спорили, мать еще не вернулась из школы. Светлана вся извелась, перечисляя все кары небесные, которые обрушатся на ее голову, как только та появится на пороге.

— Наверно, на конкурс не пустит, — тихо предположила подросток. Марина только фыркнула. — Или гулять запретит. На месяц. Или на два.

— Бери дальше: до пенсии. И угомонись уже.

— А вдруг из школы исключат? — голосок тихий, испуганный.

Анна прошмыгнула за ворота.

Каждый шаг отдавался тягучей болью в суставах, кожа на плечах и спине будто полыхала, касание ткани заставляло вздрагивать и сжимать до скрипа зубы. Обхватив себя руками и покачиваясь, Анна обошла дом кругом, вышла к знакомой уже спортивной площадке. Она помнила — там был спуск к морю, поискала глазами проход. Не найдя, обошла ограждение узкой, едва протоптанной тропинкой.

Смолистые кипарисы, акация: цепляясь за ветки деревьев, девушка спустилась по склону, присела на каменистом уступе. Ветер порывисто бил по щекам, срывался на сиплый крик. Пробираясь под тонкую ткань рубашки, холодил воспаленную кожу, заставлял уныло ёжиться и щурить глаза. Он приносил на своих крыльях голоса. Незнакомые, пугающе-враждебные. Анна сжала виски, отгоняя их.

Отсюда, с высокого берега, открывался удивительный вид на море. Наверное, если бы оно было спокойным, то небесная синева отражалась бы в нем, смыкалась на линии горизонта сладким поцелуем. Сейчас море хмурилось, тревожилось, вторя набухшим дождем облакам. Словно предсказание предстоящей ссоры, из-за горизонта поднималась черная волна надвигающейся бури.

Девушка зябко обхватила щиколотки, прижала к груди острые колени, раскачиваясь в такт порывам ветра.

Не отпускал страх за Тимофея. Разговор с отцом подтвердил — там что-то происходит. Перед глазами, сколько ни прогоняй, вновь и вновь вставал образ уходящего в темноту парнишки.

— Беги! — ветер ворвался в мятежные мысли голосом Тима Торопова, заставив вздрогнуть.

Аня отшатнулась, выпустила из-под ног мелкие камни и песок и подскочила: сверху, из-за куста акации показалась стройная женская фигура. Темные волосы собраны в высокий хвост, взгляд бешеный и влажный. В руках смутно знакомой женщины мелькнуло что-то страшное и темное, с гладкими боками и вытянутым носом — Анна не успела разобрать что. Застыла.

Глаза округлились, когда она, наконец, узнала и женщину, и предмет в ее дрожащих руках.

Карина Страуме.

Перед лицом Ани замерла мертвая червоточина пистолетного дула.

Скворцов вцепился в борт «Малахита»: катер с корабля обеспечения уже дежурил у буя в ожидании Торопова. Первую тройку уже приняли на борт, дайверы еще тяжело дышали и пили воду, с тревогой переглядываясь.

Низкие тучи уже задевали кромки тревожных волн, на гребнях собиралась рваная пена. Эхолокаторы цепляли придонные аномалии — другого названия для внезапно появляющихся и исчезающих объектов Самойлов не находил.

— Фиксируем формирование смерча, на нас прет.

Самойлов посмотрел на подкравшуюся вплотную линию горизонта: тонкая вертикальная нить, словно гигантское веретено, ввинчивалась в морское полотно, заметно расширялась.

— Спасательной группе: приготовиться к экстренному всплытию. Предупредите Рыбаченко, пусть принимают ребят.

Теперь главное понять, кто упрямее и ловчее: они или подобравшаяся тайком стихия.

Словно насмешка над очевидным для опытного моряка: береговая метеослужба сообщила о наличии штормовой опасности. Скворцов затейливо ругнулся и отбросил сводку.

«Малахит» к встрече со штормом уже и так готов. Хорошо бы и Рыбаченко успел.

Тимофей потерял чувство времени. Черно-синее море внезапно пробило тонким лучами-канатиками, совсем как в знакомом до боли кошмаре. Крепкие руки тянули вверх, сокращая время выдержек на остановках.

Слишком быстро.

Слишком стремительно.

Торопов не мог не заметить появившиеся зуд и жжение на коже, сменившееся общей слабостью и головокружением. Равномерная синяя масса воды с подмешанными мелкими рачками поплыла перед глазами.

Укол, будто игла под ноготь, отрезвил внезапно. Тимофея грубо выбросило из небытия. Скручивающая боль в мышцах, ломота в суставах — Торопов с удивлением взглянул на овальное оконце компьютера, отметив текущую глубину погружения — шестнадцать метров. Сердце подпрыгнуло, готовое выскочить через гортань, билось торопливо и невпопад, отдавалось шумом в ушах.

Тонкие канатики света, пробивающиеся сквозь пасмурную воду. Удар кромкой волны. Крепкие руки перехватили за плечи. Яркий солнечный свет в глаза. И черно-синяя туча с четкой веточкой формирующегося смерча — где-то в глубине сознания как факт, как данность.

Борт катера.

За сомкнутыми веками пульсировало всеми цветами радуги: выбрался. Чужие руки снимали оборудование, ослабляли ремни, отстегивали шлем.

Волнами накрывала дрожь, подкатывала тошнота. Перевернувшись на бок, не мог отдышаться: воздух непривычно пах морозом и свежестью.

— Все, Тимыч, выбрались, — голос Гриши Сухова. — Сейчас тебя медики отшлифуют, будешь как новенький, — движение катера по горбатым волнам, ветер хватает обрывки фраз, отбрасывает за борт.

Значит, мужики всплыли без проблем. Проблема только с ним. Но уже не важно. Важно что-то другое.

Грубое медное ушко и отбитый зубец.

Тимофей открыл глаза: в правой перчатке оказался зажат древний медный ключ.

— Скворцову… Скворцову передай, — прохрипел, цепляясь за руку напарника. — Для Анюты. Срочно. Слышишь? Это правда срочно!

— Вы как сговорились, ей-богу, — Гриша сокрушенно покачал головой, — Оз всю плешь нам проел, Торопова требует. Щас сам передашь, Оз у барокамеры уже дежурит, круги наворачивает и матерится.

— Что вытаращилась? Думала, спрячетесь, я вас здесь не найду? — Карина Страуме мстительно шипела. Черный зрачок ствола нервно подпрыгивал в руках. — Где он?

Анна старалась не дышать, судорожно соображая, что делать: бежать некуда, прятаться негде. Прыгнуть вперед? А если эта идиотка успеет выстрелить? Сумасшедшие иногда проворнее здоровых.

— Кто? Кто он ?

— Не держи меня за дуру! — неожиданно взвизгнула Карина. Истерика перекосила ее лицо, рот свело судорогой чуть вправо, из-за чего женщина по-змеиному шипела. В уголках губ собралась плотная пена.

Аня выставила вперед руки:

— Я не шучу. Я не понимаю, о ком речь. О Тимофее? Он в море, на работе. Он дайвер, — она попробовала незаметно сделать шаг в сторону, чтобы спрятаться за ближайшим тощим стволом дерева.

Карина заметила маневр, крикнула коротко: