Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

Там ее ждал насквозь вымокший констебль – Райт: высокий, молодой, любитель регби. Ту женщину, что была с детьми в реке, уже закованную в наручники, он держал за предплечье. Она оказалась совсем молодой: гладкая кожа, длинные темные волосы. По ее щекам стекали черные ручьи туши, черные капли срывались с подбородка. Знакомое лицо. Это ее Харпер видела на парковке с Патриком в тот день, когда следила за ним, – в тот день, когда он пожаловался Траппу и ее засадили перекладывать бумажки. Дождь все еще лил стеной – все трое втянули головы в плечи, то и дело смахивали капли со своих лиц.

– Как вас зовут? – спросила Харпер.

– Это не то, что вы подумали, – ответила девушка. – Я их обратно везла.

Харпер покачала головой:

– Простите, мэм, но я боюсь, это ничего не меняет. Похищение – уголовное преступление.

– Нет, вы не понимаете. Я нашла их. Не я их забрала.

– Назовите ваше имя, пожалуйста.

Девушка ничего не ответила. Харпер обратилась к констеблю Райту:

– Везите ее в участок, заполняйте бумаги. Я быстро выясню, кто она такая. Она знакома с отцом этих детей.

Упоминание Патрика, казалось, причинило девушке физическую боль. Она тихонько застонала и едва не рухнула на землю, но ее худенькое тело удержал полицейский.

– Дети в порядке? – спросил Райт.

– Они здесь. Живы. Мы справились.

Харпер улыбнулась ему, и он ответил ей такой же улыбкой.

– Мне сообщить? Или вы хотите?

– А сам как думаешь? – ответила Харпер, все еще улыбаясь.

Райт потащил девушку прочь от реки, в том же направлении, откуда сам недавно явился. Должно быть, припарковался не у кафе, как остальные, а чуть дальше по дороге. Харпер с коляской пошла к кафе. Младенцы и не думали плакать. Когда она остановилась и еще раз внимательно посмотрела на них, оба ответили такими же внимательными, пристальными взглядами.

Торопливо шагая под дождем, Харпер на ходу достала рацию и, зажав кнопку, прокричала:

– Говорит детектив Харпер, они у меня. Прием! Оба младенца в порядке.

Рация не подавала признаков жизни. Видимо, вода попала внутрь, хотя предполагается, что эти штуки устойчивы к любым погодным условиям. А может быть, просто батарейка села. Звать Райта назад уже поздно, да он и не услышит из-за дождя. Лучше просто поторопиться. Самое главное теперь – вернуть мальчиков матери.

Лорен снова и снова обшаривала взглядом реку, лес, дорогу. Малышей нигде не было. Казалось, они просто исчезли с лица земли. Сердце больно стучало в груди, удар за ударом прямо в солнечное сплетение. Каждый раз, заслышав треск рации, она с надеждой вглядывалась в лица полицейских – нашлись? Ничего, ничего, ничего.

Когда над долиной нависла первая туча, Лорен показалось, что это сама земля потемнела, что по ней разлилась большая черная клякса. Только потом, когда еще одна туча побольше наползла на солнце, она осознала, что уже много недель не видела внятных облаков и что чернота, накрывшая детскую площадку, – это всего лишь тень, а вовсе не зловещее предзнаменование чего-то необъяснимо ужасного. Тучи потихоньку срастались друг с другом, над поляной нависал низкий полог непроглядной серости. Воздух наэлектризовался. Стоя у входа в кафе, Лорен чувствовала, как от напряжения покалывает кожу.

Выйти ей разрешили лишь после того, как она несколько раз пообещала, что не убежит. Скоро Патрик приедет, он уже в пути. По телефону он был сам не свой. Что может быть ужаснее, чем рассказывать собственному мужу, что ты облажалась и позволила кому-то забрать его детей и теперь понятия не имеешь, где они, с кем и почему? Много чего, на самом деле есть вещи поужаснее. Но и этот короткий разговор был не из приятных. Они так и не смогли сказать друг другу ничего хоть сколько-нибудь утешительного.

Лорен чувствовала слабость, ярость, злость, вину. Она была готова в любую секунду ринуться в бой и одновременно с этим ощущала такую чудовищную тяжесть в груди, что, расслабься она хоть на мгновение, ее бы непременно придавило этим весом. Она чувствовала себя совершенно беспомощной и в то же время ощущала приливы непонятной энергии, искавшей выход. Неистовая физическая агрессия – вот что это такое, поняла она внезапно. Любого, кто причинит вред ее малышам, она готова была собственными руками избить до полусмерти, какая-то ее часть даже хотела этого, чесались сжатые кулаки. Ну же, выходи.

Гроза надвигалась, воздух тяжелел с каждой минутой, у Лорен разболелись глаза. Сотрудница полиции, приставленная наблюдать за ней, прижимала ладони к вискам и тяжело дышала. Атмосферное давление буквально давило на всех, точно втаптывало в землю здоровенным башмаком, усиливая напряжение и тягостное чувство, и без того невыносимое, что нужно немедленно сделать хоть что-нибудь, иначе быть беде. Полицейские изнывали от жары, одна Джо Харпер явилась одетой по погоде. Кстати, о Харпер, где ее носит, черт возьми? Испарилась куда-то, Лорен так и не успела нормально с ней поговорить. А Харпер бы все поняла, не то что эти обезьяны в форме. Уж она бы не стала запрещать матери участвовать в поисках ее собственных детей.

В воздухе что-то переменилось, духота чуть отступила. Первые крупные капли дождя разбились о бетонную дорожку, подняли пыль на засыпанной гравием парковке, застучали по крышам патрульных машин, по плоской рубероидной кровле кафе – редкие, яростные, точно плевки, и продолжали падать, пока наконец не взорвались облака и дождь не полил стеной. Лорен чувствовала, как капли снарядами врезаются в ее макушку, острыми иглами колют голые плечи, но не двинулась с места, даже когда остальные толпой ринулись мимо нее под крышу кафе.

Мокрые волосы облепили лицо, но она все стояла и смотрела на реку, изрытую дождем, побуревшую, потихоньку выходящую из берегов.

– Зайдите внутрь, миссис Трантер, замерзнете же, – сказал у нее за спиной кто-то из полицейских. Она притворилась, что не слышит. Ей нравилось мерзнуть – хоть какая-то перемена, хоть какое-то наказание, пусть и несерьезное. Физический дискомфорт отвлекал от парализующего ужаса и нарастающей паники.

В небе вспыхнула первая молния, заставив Лорен подпрыгнуть от неожиданности, и в ту же секунду машина Патрика – дворники бешено мечутся по лобовому стеклу – заехала на парковку на противоположном берегу реки. Следом грянул гром – внезапный и оглушительный, точно взрыв.

Гром, молния, дождь стеной. Позади Лорен множество глаз, широко раскрытых, глядящих мимо нее, завороженных бурей. И вдруг: голос Джо Харпер, неоновая вспышка зеленого среди деревьев. Коляска. Харпер с коляской, бежит навстречу, и Лорен срывается с места. Джо что-то кричит, но слова тонут в грохоте дождя, ботинки Лорен со стальными носами выбивают стремительное стаккато на бетонной дорожке, заглушая ее собственный голос: «Они там? Они у вас?» – и вот они встречаются на мосту, и Патрик тоже здесь, и мальчики, ее малыши, они здесь, они живы, Лорен отстегивает ремень верхнего сиденья и берет на руки одного младенца, Патрик взял второго, но ей непременно нужно прижать к себе их обоих, поэтому она притягивает Патрика поближе, и вот оба мальчика рядом, зажаты между родителями, по головам которых неистово колотит дождь, и они уже мокрые насквозь, но малыши, ее драгоценные мальчики живы, они здесь, у нее на руках. Лорен повторяет снова и снова: