Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Где я? – спросила ее Лорен. В горле саднило, и она вспомнила почему – вспомнила, как выкрикивала имена детей, силясь перекричать грозу.

– Вы в «Хоуп-Парк-Эстейт», Лорен. Это психиатрическая клиника для матерей с маленькими детьми.

– М-м-м.

Мозг Лорен точно превратился в желе. По отдельности слова вроде были знакомы, но никак не желали обозначать что-то осмысленное все вместе. Клиника. Дети. Психиатрическая. Нет, ничего не понятно.

– Это безопасное место. Вы в безопасности.

– А вы кто? – спросила Лорен.

– Меня зовут доктор Саммер. Я психиатр.

– Я не сумасшедшая, – сказала Лорен. – Моих детей забрали.

– Я знаю. Не волнуйтесь. Их попозже привезет ваш муж. Я с ним только что разговаривала. Он ждет, пока их осмотрит врач, но вы не переживайте. Он говорит, что у ваших мальчиков все хорошо, они ведут себя очень спокойно.

«Это не мои мальчики. Это не мои мальчики. Это не мои мальчики. Врач увидит то же, что и я? Или они ее одурачат, как Патрика, как всех остальных?» Лорен тихонько плакала, пока психиатр делала какие-то заметки на листке бумаги, вставленном в планшет.

– У вас где-нибудь болит, Лорен?

Она кивнула. Да.

Последовал еще один укол, по телу разлилось тепло, и в голове стало легко-легко, точно желе заменили на сахарную вату. Руки и ноги отяжелели, будто сверху положили толстое одеяло, и Лорен провалилась в сон.

Ее разбудила резкая боль в руке. Она обнаружила, что больше не обездвижена, – может пошевелить руками и ногами. Открыв глаза, она увидела прямо перед собой лицо, покрытое розовым румянцем. Женщина в белом халате, с короткими черными волосами и маленькими глазками, улыбаясь Лорен, отошла от кровати со шприцем в руке.

– Ну, здравствуй, лапочка. Можешь сесть?

Комната была небольшая, вроде номера в дешевой гостинице, стены покрыты свежим слоем белой краски. У противоположной стены стояла пустая детская кроватка. Лорен не сразу поняла, что происходит, что с ней случилось, но мгновение спустя все воспоминания обрушились разом. Страх накатил громадной волной и отступил, выбросив ее, дрожащую, на берег этой чудовищной реальности. Медсестра, на бейджике которой было написано «Полин», сжала ее руку.

– Все хорошо, – сказала она, и, хотя в этих словах не было ни капельки правды, они почему-то звучали ободряюще.

– Где я? – спросила Лорен, и тут же вспомнила: клиника, дети, психиатрическая.

– В больнице. Ну, не совсем. У нас тут все же куда приятнее, чем обычно бывает в больницах.

– Психиатрическая клиника, – пробормотала Лорен.

Думают, я свихнулась. Лорен покосилась на медсестру. И эта тоже? Окно открыто, но забрано белой решеткой. Так не выбраться.

– Именно, – сказала Полин. – Мы тебя быстро приведем в порядок.

«А то я сейчас не в порядке, – подумала Лорен. – У меня детей забрали – вот что не в порядке». Она взглянула на дверь – прочная, коробка металлическая. На медсестре был толстый кожаный пояс, с него свисала цепь. Ключи от дверей. Никакая это не медсестра. Это надзирательница.

– А что с детьми? – спросила Лорен. – Они тоже здесь?

– Еще нет. Но скоро будут – твой муж их уже везет. А пока вот молокоотсос.

Лорен взглянула на свою грудь. Спереди на майке расплылись два мокрых пятна. Только теперь она почувствовала боль. Грудь была полная, набухшая, молоко уже подтекало. Срочно надо сцеживать.

– А как же мои мальчики? – сказала она. – Они же не ели, они голодные.

– Не переживай, их уже наверняка покормили из бутылочки.

Кто покормил? Патрик? Да он и смесь-то развести не сумеет. А если он им дал бутылочку, не остудив? Они же обожглись! Впрочем, какая разница, это ведь не ее дети. Те, что у Патрика, – не ее. А где ее малыши…

У Лорен перехватило дыхание, прежде чем она успела додумать эту мысль.

– Давай-ка я тебе помогу, – сказала медсестра, продемонстрировав жуткие зубы и обдав Лорен вонючим дыханием. Она держала в руках две пластмассовые воронки, соединенные длинными трубками с бутылочками для молока.

Молокоотсос зажужжал, и почти сразу давление в набухшей груди ослабло. Сцеживалось очень быстро, бутылочки моментально наполнились.

– Погоди, – сказала медсестра. – Надо слить.

– Зачем сливать? – спросила Лорен. – За пару часов с ним ничего не случится.

– Солнышко, в нем препараты, которые тебе давали. Они выходят с молоком.

Препараты. Глаза у нее все еще слипались. Сколько времени пройдет, прежде чем она снова сможет кормить своих детей? Это же ее работа. Ее предназначение. Самая ее суть. Ее тело этого требовало. Но кормить этих мерзких подменышей? Она вспомнила лица детей – какими они стали после возвращения. Одна мысль о том, чтобы дать этим существам грудь, вызывала тошноту.

– Дети, – начала Лорен осторожно, – те, которых везет Патрик… Вы не знаете, это те же самые, которых нашли у реки?

Едва договорив, она пожалела о том, что открыла рот. Не надо так говорить, Лорен. Звучит как бредни сумасшедшей.

Ответ прозвучал не сразу.

– Конечно. Твои детки – Морган и Райли, правильно? Никаких других там нет.

К молокоотсосу присоединили две новые бутылочки, и он продолжил работать: вжух-вжух, чвак-чвак. Медсестра полезла в карман и достала оттуда блокнот с ручкой. Это еще зачем?

– Ну да, конечно, – спохватилась Лорен. – Я знаю, простите. Просто устала ужасно, а тут еще эти лекарства и все остальное. Сама не знаю, что говорю. – Она попыталась засмеяться, но вышло натянуто.

Полин раскрыла блокнот. Да она не просто надзирательница. Она шпионка.

– Совсем не обязательно это записывать. В смысле вот то, что я сказала.

Крошечные глазки Полин смерили ее хитрым взглядом.

– Прости, солнышко. Ты сейчас под наблюдением. Все обязательно записывать.

– Да, но это не надо. Я знаю, что они мои. Морган и Райли. Ужасно хочу их увидеть. Не знаю, зачем я это сказала, я не то имела в виду.

– Ты уж извини, – ответила Полин и поднесла ручку к бумаге.

– Ну пожалуйста, – взмолилась Лорен.

Без толку. Каждая строчка будет использована против нее. Доктор прочтет эти записи и решит, что она сумасшедшая.

Дописав, медсестра убрала блокнот, повернулась к Лорен и, притворно улыбнувшись, потрепала ее за плечо. Лорен, все еще подключенная к молокоотсосу, сидела прямо, ни на секунду не расслабляя ни одну мышцу. Она не могла определить, о чем думает Полин, эта тюремщица, эта шпионка, переодетая в медсестру.

Еще две бутылочки успели почти наполовину наполниться белой водянистой жидкостью, прежде чем потоки молока иссякли до тоненьких ручейков. Полин отнесла их в ванную, Лорен услышала плеск, затем на мгновение открыли кран, и в следующую секунду медсестра вернулась в палату и начала убирать молокоотсос в чехол вместе со всеми трубками. Она взглянула на Лорен и снова улыбнулась, все так же натянуто и равнодушно: