Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Фальконер отхлебнул молока и проглотил кусок пирога. Да, господа! Это было великолепное лето!

Неожиданно он почувствовал, что левая рука немеет. Странно, в кухне было жарко: он даже начал потеть.

«Понимаешь ли ты, что делаешь, сынок?»

Фальконер замер с очередным куском пирога во рту. Он много раз вспоминал Майскую ночь и вопрос, который готорнская ведьма поставила перед Уэйном. Этот вопрос всплывал в голове, когда Фальконер наблюдал за лицами больных, стоящих в очереди Исцеления и с надеждой протягивающих Уэйну трясущиеся руки. Внезапно черничный пирог приобрел вкус угля. Фальконер бросил вилку и дотронулся до груди в том месте, где ее пронзила острая игла боли. «Вот все и кончилось. Боль ушла. Хорошо», — уговаривал он себя.

Однако его мысли оставались в запретной зоне. Что, если... Что, если... женщина-колдунья была права? Он знал, что сила Уэйна идет на убыль, поэтому никогда не просил сына вылечить его сердце. А что, если Уэйн понимает это и продолжает играть свою роль только потому... потому, что он способный ученик и хороший артист?

«Нет! — подумал Фальконер. — Уэйн вылечил Тоби. И есть тысячи писем с благодарностями от людей, которые излечились от одного прикосновения Уэйна или его присутствия!»

Проповедник припомнил письмо, полученное давным-давно, примерно через неделю после палаточной проповеди в Готорне. Оно пришло от женщины по фамилии Пози, и Фальконер порвал его сразу же после того, как прочитал:

Дорогой преп. Фальконер , хотим сообщить вам , что Иисус забрал нашего сына Джимми. Ваш мальчик излечил его на проповеди в Готорне , но у Иисуса , видимо , были свои планы по поводу нашего Джимми. Я заплатила за свой ужасный грех — продажу нашего второго малыша мистеру Тиллману. Да будет Господь с вами и всеми вашими учениками. Искренне ваша Лаура Пози.

Фальконер сделал все возможное, чтобы Уэйн не увидел ни этого письма, ни нескольких дюжин аналогичных, полученных «Крестовым походом». Нет, будет лучше, если мальчик никогда не начнет сомневаться в себе.

С трудом поднявшись из-за стола, Фальконер прошел в кабинет и уселся в кресло-качалку. Вставленный в рамку плакат «Крестового похода Фальконера», на котором он выглядел моложе, смелее и сильнее, освещался специальной подсветкой.

Неожиданно грудь проповедника пронзила острая боль. Он хотел встать и подняться наверх, в спальню, но тело отказывалось повиноваться. Может быть, нужно принять лекарство? Его мучила мысль о Рамоне Крикмор, смотревшей на Уэйна и понимающей, что все это ложь; у нее глаза Сатаны, а этот ее парень просто ходячая Смерть. До встречи с ними у Фальконера никогда не болело сердце.

«Понимаешь ли ты, что делаешь, сынок?»

«ДА, ОН ПОНИМАЕТ! — гневно подумал Фальконер. — ОН ПОНИМАЕТ, ТЫ, СУЧЬЕ ОТРОДЬЕ САТАНЫ!»

Когда Уэйн вернется домой, Фальконер расскажет ему, как он выгонит Крикморов из Готорна, выгонит, как собак, и отправит подальше, туда, где их злая воля будет бессильна. Боль в сердце то уменьшалась, то нарастала, скручивая ребра.

— Кемми! — простонал Фальконер. — Кемми!

«Вышвырнем их! — думал он. — Вышвырнем их!»

— Кемми!

Его руки вцепились в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. Боль ударила снова, и сердце беспомощно затрепыхалось в груди. Голова Фальконера запрокинулась назад, а лицо приобрело глубокий красно-синий цвет.

В дверях, не в силах двинуться с места, застыла Кемми.

— Сердце... — прохрипел Фальконер. — Позови... кого-нибудь...

Кемми вышла из ступора и подбежала к телефону. Она слышала, как муж позвал Уэйна, а затем, будто в кошмарном сне, начал бормотать — или это ей только послышалось:

— Крикмор... вышвырнем их... о Боже, вышвырнем их...

Дорогие мама и папа!

Привет, я надеюсь, с вами все в порядке и вы чувствуете себя хорошо. Я пишу вам из Дотана, где карнавал остановился на ярмарочной площади. Мы будем здесь до первого сентября, а затем отправимся на неделю в Монтгомери. Доктор Чудо говорит, что наши дела неплохи, и рассчитывает попасть в Бирмингем в начале октября.

Папа, стал ли ты читать еще лучше? Пару дней назад я видел тебя во сне. Мы с тобой гуляли вдоль шоссе, как обычно, а все кричали нам «привет!» и махали руками. По-видимому, это было в апреле, поскольку на деревьях набухли свежие почки, а небо сияло апрельской голубизной, которая сохраняется до наступления жары. Во всяком случае, мы отправились погулять, и ты выглядел, как новенькая скрипка. Было очень приятно услышать твой смех, хотя бы и во сне. Может, это означает, что ты скоро поправишься, как ты думаешь?

Мама, если ты читаешь это письмо отцу вслух, пропусти следующую часть. Это только для тебя. Две недели назад к карнавалу присоединился новый аттракцион под названием «Спрут». Его владельца зовут Бак Эджерс, и он кочует вместе с карнавалами уже четыре года. Сезонные рабочие рассказывали мне, что на «Спруте» как-то раз произошел несчастный случай. Маленькая девочка и ее отец погибли, когда гондола — часть карусели, в которой сидишь и крутишься, — оторвалась. На ярмарке во Флориде из той же самой гондолы во время вращения выпал подросток. Я не знаю, погиб ли он, но два года назад в Хантсвилле у одного мужчины во время катания на «Спруте» случился сердечный приступ. В результате для того, чтобы местный инспектор по технике безопасности дал разрешение на эксплуатацию «Спрута», мистеру Эджерсу пришлось сменить фамилию, однако, похоже, инспектора всегда пропускают «Спрут», так как не могут найти в аттракционе ничего опасного. Мистер Эджерс работает круглые сутки, ремонтируя свое детище. Создается впечатление, что он не может оставить карусель без надзора даже ночью. Но если его спрашиваешь, над чем он трудится или как он ухитряется поддерживать «Спрут» столько лет в хорошем состоянии, его взгляд чуть не рассекает тебя пополам.

Мама, с этой каруселью что-то не то. Когда я говорю об этом окружающим, они смеются, однако я чувствую: многие сторонятся «Спрута». Не далее как вчера, когда мы устраивались на новом месте, один из рабочих, помогавших мистеру Эджерсу устанавливать аттракцион, разбил себе ногу какой-то деталью. Мне кажется, он сделал это нарочно. Потом у нас случилось несколько драк, чего ни разу не было до того, как к нам присоединился «Спрут». Люди нервничают и все время нарываются на неприятности. Рабочий по фамилии Чалки исчез незадолго до того, как мы покинули Андалузию, а пару дней спустя мистеру Райдеру позвонили из полиции и сказали, что тело Чалки обнаружили в поле, неподалеку от того места, где стоял карнавал. Шея несчастного была сломана, но каким образом, полиция не установила. Кроме того, в воздухе витает страх. Я тоже боюсь «Спрута», возможно, даже больше других, потому что чувствую: ему нравится вкус крови. Но не знаю, что делать.