Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Неисповедимый Путь звал ее, как же она могла отказаться?

Два месяца назад брат Кротти погиб на охоте в результате несчастного случая. Но — тут лицо Кротти стало чернеть от отчаяния, а лицо Джона бледнеть — призрак покойника пытается вернуться домой, к жене и детям.

Глубокой ночью что-то бьется в дверь, пытаясь войти. Из глаз Кротти хлынули слезы, и сквозь них он стал умолять о помощи.

Вот так Джон и узнал о наследии своей жены: ее индейская кровь имела силу над мертвецами.

Рамона прожила одна в доме под Саллиджентом два дня, пока не появился призрак. Сначала это был слабый серо-голубой огонек между деревьями, который по мере приближения к дому приобретал туманные голубоватые очертания мужской фигуры. В конце концов он принял вид мужчины в маскировочном охотничьем костюме, прижимающего руки к ране на животе. Рамона вышла на крыльцо, и призрак остановился, продолжая мерцать в темноте; Рамона почувствовала его смущение и страдание. Это была частица человеческого существа, отчаянно пытающаяся зацепиться за уходящую жизнь, не понимая, что она может покончить с болью и страданиями, перейдя в другое, лучшее место. Мать научила Рамону, что следует делать, и она стала мягко разговаривать с призраком, притягивая его к себе силой воли. Несчастный дрожал, как маленький ребенок, видящий впереди освещенную дверь, но не решающийся дойти до нее но темному коридору. Этой дверью для него была Рамона, которая собиралась принять на себя весь его страх и земные эмоции, чтобы он мог уйти свободным.

Наконец после долгих уговоров и попыток объяснить, что он больше не может оставаться в мире живых, призрак скользнул к ней, как будто хотел упасть в ее объятия. Дикая боль его страданий качнула Рамону назад. Она чувствовала боль в животе, чувствовала страшное по силе стремление прикоснуться к жене и детям, чувствовала сотни других эмоций, которые испытывал умирающий.

В следующее мгновение она осталась одна и рухнула на землю, всхлипывая от ужаса. Призрак исчез, сбросив свою боль, как старую кожу.

Еще долгое время Рамона чувствовала эту боль. В ночных кошмарах ей снилась рана в животе. Потом пришла посылка от матери, в которой лежали набор для рукоделия и записка: «Я слышала, ты совершила доброе дело. Я горжусь тобой. Но все еще впереди. Помнишь, я говорила, что, если ты сделаешь это, ты должна научиться управлять теми чувствами, которые остались внутри тебя? В детстве ты любила вышивать. Сделай для меня красивую картину. Я люблю тебя». Джон долго боролся с собой, прежде чем позволил себе снова прикоснуться к жене. Но затем пришел второй проситель, за ним третий... и Джон превратился в испуганную ледышку. Последние несколько лет она внимательно наблюдала за Билли. Наконец у него случился первый, тоже чрезвычайно сильный контакт с призраком, который очень нуждался в его помощи. Рамона надеялась, что его минует способность видеть черную ауру смерти, хотя сама научилась видеть ее только к двадцати годам. Для Рамоны это было хуже всего: знать, что кто-то умирает, и не иметь возможности помочь.

Рамона подняла глаза и задержала дыхание. На шоссе показались огни приближающейся автомашины; автомобиль явно направлялся к их дому. Рамона встала на подгибающихся ногах и схватилась за перила террасы. Но это был темно-синий «понтиак».

Машина остановилась, и из нее вылез шериф Бромли.

— Добрый вечер, миссис Крикмор, — поздоровался он, растягивая слова, и поднялся на террасу. Шериф был крупным мужчиной с большими квадратными челюстями и плоским, как у боксера, носом; он был одет в рыжевато-коричневую рубаху и такого же цвета брюки, над которыми слегка нависал живот. На голове Бромли красовалась ковбойская шляпа. Единственной уступкой профессии был форменный ремень с притороченными к нему фонариком, наручниками и «спешиал» тридцать восьмого калибра.

Входная дверь распахнулась, и на пороге показался Билли с масляной лампой в руках. Он выбежал из дома, рассчитывая встретить отца, но, увидев шерифа Бромли, остановился, будто наткнувшись на кирпичную стену.

— Привет, Билли, — поздоровался шериф с легкой смущенной улыбкой. Он прочистил горло и снова обратился к Рамоне. — Я... э-э-э... посетил прошлой ночью палаточную проповедь. Да там был почти весь Готорн. Я сожалею, что с вами обошлись так грубо, но...

— Что-то случилось с Джоном?

— Нет, — ответил Бромли. — Разве он не здесь? — Он продел большие пальцы рук в ременные петли на брюках и некоторое время смотрел в темноту. — Нет, я не насчет Джона. Я хотел задать несколько вопросов Билли.

— Каких вопросов?

Шериф замялся.

— О Вилле Букере.

— Билли, поставь лампу на стол, чтобы было светлее. Ты слышал слова шерифа. Ты ответишь на его вопросы правдиво?

Билли настороженно кивнул.

Бромли посмотрел на мальчика.

— Я должен задать тебе их, Билли. Но это не значит, что я хочу их задавать.

— Все в порядке.

— Так... Когда ты спускался в подвал дома Букеров?

— В конце апреля. Я не собирался ходить туда, я знал, что это частная собственность, но...

— Почему ты решил туда спуститься?

— Я слышал... — Он взглянул на мать, но Рамона смотрела на шоссе, предоставив Билли возможность отдуваться самому. — Я услышал постукивание. За дверью в подвал.

— Ты был в подвале после того, как... увидел то, о чем говорил?

— Нет, сэр. Я не мог вернуться туда.

Бромли некоторое время смотрел Билли в глаза, затем вздохнул и кивнул.

— Я тебе верю, мальчик. А теперь могу я поговорить с твоей мамой наедине?

Билли оставил лампу на плетеном столике и вернулся в дом. В лесу среди деревьев мелькали светлячки, в зеленом пруду квакали лягушки. Рамона сидела молча и ждала, пока Бромли заговорит.

— После того как Дейв Букер убил их, — начал шериф усталым отрешенным голосом, — он запихнул тело Джули-Энн под кровать, а тело Кэти запер в шкафу. Было впечатление, что он хотел избавиться от них или притвориться, что ничего не произошло. В поисках Вилла мы обыскали весь дом, искали в лесу, под террасой, во всех мыслимых местах. Мы искали в печке, опускали водолаза в колодец, даже протралили озеро Симмс. Мы искали и в этой угольной куче... но мы так и не догадались искать в земле под ней. — Он снял шляпу и почесал затылок. —

Там-то мы и нашли тело Вилла, в мешке. Похоже, его забили насмерть чем-то вроде лопаты, у него были переломаны все кости. Да, это чертовски сраное дело... Простите мой плохой французский. — Он снова водрузил шляпу на голову. — Линк Паттерсон, Кейл Джойнер и я нашли Вилла сегодня утром. Я повстречал на своем веку много паршивых случаев, но этот... — Он неожиданно подался вперед и схватился за подпорку террасы так, что у него побелели костяшки пальцев. — Миссис Крикмор, — произнес он хрипло, будто борясь с эмоциями, на которые, по его мнению, шериф просто не имел никакого права. — Я весьма сожалею о том, что случилось на проповеди. Я, наверное... должен был что-нибудь предпринять...