Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Кажется, хорошо захлопнула.

– Кажется, – поддразнил он и включил в салоне свет. – Вылезай.

Над сиденьями показалась взъерошенная голова девушки лет четырнадцати. У нее были черные волосы со светлыми корнями и большие густо подведенные нахальные глаза.

– Меня зовут Джевел, – сказала девушка.

– А меня нет, – отрезал Науэль.

– Номера у вас не местные. И вот у нее, – она показала на меня пальцем, – добрые глаза. Я подумала, вы согласитесь меня подвезти.

– Неверно ты подумала.

– Но мне очень нужно уехать!

– Уезжай, – милостиво разрешил Науэль. – Уплывай, улетай. Укатывайся. Прямо сейчас. Отсюда.

– Да пошел ты, – бойко отреагировала девушка.

Науэль протяжно вздохнул и вышел из машины. Я почувствовала, что мне пора вмешаться.

– Воздержимся от агрессии, – предложила я. – Обсудим сложившуюся ситуацию спокойно.

– Не собираюсь ничего обсуждать, – распахнув заднюю дверь, Науэль попытался схватить девушку, но та отпрянула в глубь салона, мгновенно приобретая отчаянный и воинственный вид.

– Не прикасайся ко мне, ты, урод. На лоскуты порежу, – она достала перочинный нож и раскрыла его.

Науэль только издевательски рассмеялся.

– Этим ты меня неделю будешь резать.

– Если что, я тебя и голыми руками порву! – Джевел извернулась и пнула его в голень.

Науэль зашипел, как вода на раскаленной сковороде, – не столько от боли, сколько от ярости – и схватил ее за ногу. Я выскочила из машины, пытаясь оттащить Науэля. Науэль тянул Джевел, но она вцепилась в противоположную дверь и только растягивалась, как червяк, подбадривая Науэля оскорбительными выкриками. Науэль не оставался в долгу.

– Да прекратите оба! – завопила я, отпуская Науэля и едва не падая задом на асфальт. – Деретесь, как дети!

Науэль отступил. Лицо у него от злости покрылось красными пятнами.

– Она меня пнула. Маленькая сучка.

– Ну все, он вроде перебесился, – взбодрилась Джевел. – Валим из города. Меня, возможно, преследуют. С пистолетами и собаками.

– С наручниками и кляпом. С ампулами сыворотки от бешенства – на случай если тебе удастся укусить, – добавил злобный Науэль.

Я только сейчас получила возможность разглядеть, что на девушке коротенькая майчонка, оставляющая живот открытым. Живот был типично подростковый – белый, как пломбир, плоский, словно лист.

– Ты не замерзла?

– Замерзнешь тут с вами, – взгляд Джевел застыл на Науэле. – Бля-я-дь. То-то мне твоя смазливая рожа показалась знакомой. Ты же тот придурок из телевизора!

Науэль внезапно сдался. Он вернулся в машину, захлопнул дверь и пригладил волосы.

– Опять убивать, – протянул он с содроганием. – Третья за неделю. Нам не везет.

– Тебя ищут. Ты в курсе? – поинтересовалась Джевел.

– И тебя будут искать, – пообещал Науэль. – С тем же успехом. Ох, на мне же светлая одежда… Ненавижу копать.

– Вон те парни на нас смотрят. Для вас это так же нехорошо, как для меня.

– Я придумал. Мы заставим ее саму вырыть себе могилу, – машина тронулась с места. – Придется поработать. Земля успела подмерзнуть.

Когда мы выехали на шоссе, Джевел заметно приободрилась.

– Не пытайтесь меня выгнать. Я сразу пойду в полицию и настучу на вас.

– Заодно и сама сдашься.

– Ха. Это на тебе женская кофточка?

– Это моя кофточка.

Наконец оба заткнулись. Впрочем, атмосфера продолжала накаляться, так что мне пришлось заговорить:

– Ехать с нами – не лучшая идея, Джевел. Нас преследуют опасные люди.

– Видать, не слишком опасные, если вы до сих пор бегаете.

Я посмотрела на ее упрямое лицо, отраженное в зеркале над ветровым стеклом.

– Я серьезно. Лучше поищи кого-то другого. Науэль, останови машину.

Губы Джевел задрожали.

– Вы бросите меня здесь? На этом грязном шоссе? Что, по-вашему, я должна делать? Просто сесть в машину с первым затормозившим маньяком?

Из ее больших глаз хлынули громадные слезы, и тушь сразу потекла. Науэль выдохнул с такой силой, что его легкие едва не полезли из глотки.

– Пожалуйста, не прогоняйте меня. Я не знаю, что мне делать. Кажется, я убила человека.

Так. Не хватало нам своих проблем… Здравый смысл подсказывал: меньше знаешь – крепче спишь. Но любопытство победило, и я спросила:

– Как это получилось, Джевел?

– Моя мать совсем свихнулась. Кладет носки в морозильник. Говорит, если не воняют, значит, можно не стирать. И у нее все время какие-то мужики. Кажется, она подберет любого. У меня сил не было их терпеть, а потом еще появился этот козел. И вчера вечером, когда она была на работе, я варила вермишель на ужин, смотрела телек, все нормально, и тут он подкатывает. Какие сережки, да какие ушки, все такое. И хватает меня. Я ударила его, отбежала, и вижу – он идет на меня, как шкаф. И тогда я схватила с плиты кастрюлю с вермишелью и кинула в него. Он упал. Я посмотрела, а там такой ужас – кровь и вермишель везде. Мне стало так страшно! Я же не нарочно! Я же не хочу в тюрьму! И я убежала, – Джевел всхлипнула, художественно размазывая тушь по лицу.

– Могла бы придумать что-то получше, – черствого Науэля было не размягчить слезами. – Советую добавить душещипательных подробностей. Начни с детских травм. Вроде того, что безумная мамаша подвешивала тебя на бельевую веревку посреди двора, вверх ногами, и все проходящие видели твои трусики с большой дырой на заднице, потому что трусов у тебя было только двое – одни на будни и другие, которые менее рваные, на праздники. Потом расскажи, что тот парень привязал тебя к батарее на одиннадцать дней, и тебе приходилось пить собственную мочу, лакая ее прямо с пола.

– Я сказала вам правду, – зарыдала Джевел.

Я укоризненно посмотрела на Науэля.

– Не надо травить ее. Она попала в сложную ситуацию.

– Она совсем завралась.

– От хорошей жизни люди не сбегают из дома.

– Ага, но по причине собственного идиотизма – еще как.

– И что ты планируешь делать? – спросила я Джевел.

– Мне нужно в Барбенту. Там живет моя тетя. Может, она пустит меня к себе. Она добрая, не как моя мать.

– Мы едем в другую сторону, – отрезал Науэль.

Я раскрыла карту.

– На самом деле мы едем как раз в ту сторону.

– Так давай развернемся и поедем в другую.

– Не обращай на него внимания, Джевел. Он злится, но это мало связано с тобой.

В моих словах была доля правды. После неприятного инцидента с Дитреком мы проболтались уже две недели, но наше расследование не сдвинулось с мертвой точки. Тем не менее обращаться за помощью к Дьобулусу Науэль решительно отказался («Мне надоело кричать «мама!» всякий раз, как я обосрусь»).

Я дала Джевел свой черный свитер. Слезы ее быстро высохли, и на губах заиграла загадочная полуулыбка. Под толстым слоем макияжа скрывалась гладкая, тонкая, как у ребенка, кожа. Я не знала, можно ли верить Джевел, но она вызывала у меня сочувствие. Девочка производила впечатление неосведомленности, претендующей на всезнайство. Ее появление обострило паранойю Науэля, его тревожила каждая нагоняющая машина, и пару раз он давал стрекоча, вообразив, что нас преследуют. Я не чувствовала опасности, но продолжала сомневаться, стоило ли брать с собой Джевел. Да вот еще вопрос – если мы ее оставим, подберет ли ее человек порядочный? Одета она была весьма провокационно.