Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Жулик, одну мелочь тырил, – возмутилась Джевел. Она приподняла футболку, и из-под нее посыпались жвачки и коробки спичек.

– Ты тоже сжулила.

Джевел вскинула подбородок.

– А я и не говорила, что была честна, – она начала считать. – 1… 2… 10… 30… 94.

– 94, – неохотно признал Науэль.

Они с ненавистью посмотрели друг на друга.

– Быть такого не может. Что за хрень.

– Ага.

Науэль машинально сунул руку в карман и, нащупав там что-то, поднял брови.

– Опа, – он извлек из кармана очередную жевательную резинку. – 95.

– Эта сто лет провалялась у тебя в кармане! Вон вся упаковка потертая! Да таких там даже не было в продаже!

– Докажи, что таких там не было. А пока 95. Я выиграл, – Науэль рассмеялся ей в лицо.

– Это обман, – Джевел надула губы.

– Это мастерство, детка.

– Конечно, ты натренировал пальцы, надрачивая всяким козлам.

– Уверен, в том, что касается козлов, ты меня превзойдешь. Держи леденец, тренируйся сосать. И презервативы возьми, а то вдруг еще размножишься. Ты не забыла? Проигравший выполняет желание.

– Какое такое желание?

– Относительно тебя у меня может быть только одно желание. Греби отсюда на…

Джевел неожиданно растеклась лужицей. Даже не стала отвечать на оскорбление.

– Хорошо, – она нацепила свой рюкзачок. – Я уйду. Но ты еще попросишь меня вернуться.

– Только чтобы дать тебе пинка под зад.

– Науэль, – взорвалась я. – Прекрати!

Низко наклонив голову, Джевел побрела прочь от машины.

– Немедленно останови ее.

– И не подумаю, – Науэль преспокойно вставил ключ в замок зажигания, но ключ вошел до половины и не дальше. – Это не тот ключ! – заорал он в открытое окно.

– Конечно! – остановившись, прокричала Джевел в ответ. Она обернулась и, пошарив в кармане, достала ключ. – Вот тот.

– А этот откуда?

– Валялся в бардачке.

Науэль побагровел.

– Дрянь! Ты подменила его!

– Я спасаю себя, как могу.

– Убирайся, ты меня достала!

– Да щас! – завопила Джевел. – Никуда я не пойду!

Вмешавшись, я услышала в своем голосе металл:

– Прекрати эту безобразную сцену, Науэль, немедленно!

– Эта малолетняя шалава мне не нравится. Почему я должен ее терпеть?

– Как она может тебе не нравиться? – неискренне удивилась я. – Ты же так влюблен в себя, а она – вылитый ты!

– Неправда, – голос Науэля просел, и я вдруг поняла, что умудрилась задеть его. Он махнул рукой – устало, будто из него ушла вся энергия – и приказал Джевел: – Возвращайся.

Мы поехали. Джевел с угрюмым видом сидела на заднем сиденье и обдирала губы.

– Я вовсе не самовлюбленный, – выдавил Науэль после десяти минут немоты. – Если бы ты знала меня лучше, ты поняла бы, что на самом деле я себя ненавижу.

– Вот беда. Давай поплачем над пакетированным вином и надрежем себе вены, – вставила шпильку неуемная Джевел, и я рявкнула:

– И ты перестань! Как пауки в банке.

Науэль включил радио, и остаток дня мы провели в зловещем молчании, только однажды Науэль и Джевел произнесли одновременно: «Что за дерьмовая песня».

Укладываясь спать, Науэль снова спрятался за мной, как за стеной. Я лежала и смотрела в его белеющий затылок, физически ощущая, что Науэля что-то терзает. Когда Джевел засопела, я спросила:

– Что тебя расстраивает?

Он не ответил, хотя по его напрягшейся спине я догадалась, что он не спит. Тогда я просто обняла его, прижалась ближе и прошептала единственные слова, которые пришли мне в голову:

– Я знаю, ты хороший.

И провалилась в сон.

Конечно, я и не надеялась, что проснусь по собственной воле и в хорошем настроении.

– Извращенец! Педофил!

– Если, разлепив глаза, я застукал тебя без майки, это не значит, что я педофил. Еще раз произнесешь это слово, я стяну твои губы в узел.

– Что только лишний раз доказывает, что ты извращенец!

Науэль грохнул дверью. Я вышла за ним. Он отошел подальше и с потерянным видом кружил вокруг машины, присасываясь к сигарете. С сигаретами я видела его все чаще, что меня возмущало. Я пыталась призвать к совести Науэля, но он заявил, что, в отличие от меня, курить не бросал, отказавшись лишь от наркотиков и таблеток. Логика железная, но зияющая, как дуршлаг.

– Что с тобой происходит? – спросила я, не отрывая взгляда от сигареты и едва удерживаясь от того, чтобы выхватить ее для себя.

Он нервно дернул плечами.

– Она назвала меня педофилом. Это отвратительно. Она не могла придумать ничего хуже.

– Это грубо с ее стороны и это неправда. Успокойся. Мы почти приехали. Скоро избавимся от нее. Еще одно гадкое слово, и ты пойдешь до Барбенты пешком! – пригрозила я Джевел в машине.

Какими бы добрыми ни были мои глаза, в случае несоблюдения требования я была намерена выполнить мою угрозу.

Все утро Науэль старательно делал вид, что Джевел не существует в природе. Она же надувала губы, все время пила газировку и просилась в туалет каждые десять минут. В полдень, видимо, в качестве попытки примирения, Джевел предложила:

– Я могу помочь тебе вспомнить.

– Да неужели, – вяло откликнулся Науэль.

– Ассоциативный метод. Как звучала эта ваша фраза?

Науэль молчал, и я сказала:

– «И как река впадает в океан, дни утекают в вечность».

– Итак, ассоциации приведут нас к цели. Начнем. «Река». Что тебе представляется, когда ты слышишь это слово?

– Холод воды, течение. Камни в карманах.

– Хм. «Впадает».

– Впадает-спадает-падает. На асфальт.

– «Океан».

– Океана на всех хватит.

– «Дни».

– Уныние и желание уколоться. Монотонность. Будни.

– «Утекают».

– Кровь выступает из порезов.

– «В вечность».

– Когда сидишь в тюремной камере, и час кажется вечностью.

Глаза Джевел стали почти идеально круглыми.

– Э-э-э… похоже, у нас не получилось. И, знаешь, не хотела бы я быть тобой.

Мы въехали в Барбенту. Я спросила:

– Где живет твоя тетя?

– Остановите здесь, я дойду.

– Я думаю, лучше довезти тебя до ее дома.

Джевел заерзала.

– В любом случае выпустите меня. Я хочу писать.

– Опять? Мы едем по городу.

– Ничего, его и без меня давно загадили. Зайду за угол.

– Валяй, – буркнул Науэль, всем своим видом выражая: «И чтобы мы тебя больше не видели».

Впервые Джевел исполнила его пожелание, да еще и невысказанное. Спустя пятнадцать минут ее отсутствия я забеспокоилась. К моему удивлению, Науэль, бормоча что-то про понос и запор, вышел из машины и торопливым шагом свернул за угол. Я поспешила за ним.

Джевел исчезла. Вернувшись к машине, мы порылись в ее рюкзаке и обнаружили, что одно из приобретенных незаконным путем платьев пропало.

– Она сбежала, и явно не к тете. А ты еще поверила в ее рассказ о попытке изнасилования. Да она сама кого хочешь изнасилует. Хотя бы в мозг.