Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Ты отлично выглядишь.

– Мне все сложнее делать вид, что все в порядке. У меня постоянно что-нибудь болит. То темнеет в глазах, то голова кружится. Мне не хватает энергии, и я чувствую себя разбитым. Я как проститутка, которая начинает снижать цену. Я не хочу превратиться в кого-то вроде моего отца, – пробормотал он самому себе. – Я лучше умру.

– Ты не станешь таким, как он. Ты умнее. Ты найдешь свой путь.

– Какой свой путь? Да я будто паровоз, не способный сойти с рельсов. Всю жизнь я – не я. Единственное, что я могу сделать – это взорвать себя, – Науэль достал что-то из кармана: стеклянную трубку, заполненную серебристо-голубым порошком. – Это дал мне Дьобулус. Использовать только в безнадежном случае, сказал он. Это не спасение, это – месть. Если вскрыть колбу, поступление воздуха запустит процесс, и взрыв уничтожит все в радиусе двадцати метров. Мгновенно. Никто не сможет убежать.

– Ты таскаешь такую вещь в кармане? Ужасная штука.

– Это небьющееся стекло. Раньше времени взрыва не будет.

Мы вернулись в машину и продолжили уверенное движение не пойми куда незнамо зачем. Джевел все еще была непривычно тихой.

– Как ты можешь жить после такого? – в зеркале отразились ее большие испуганные глаза.

– Если не можешь встать, отползаешь прочь. Потом становится лучше. Не хочу обсуждать это при Анне.

Снова повисло молчание. Я закрыла глаза и постаралась расслабиться, чувствуя, как никотин все еще блуждает в крови. Науэль вставил кассету в проигрыватель.

– Обожаю Мэдд, – сказала Джевел.

– Обожаешь? – Науэль мгновенно оживился и оглянулся на Джевел. – Ты ее слушаешь?

– Я? Конечно! Она здоровская! Мне нравится, как она говорит в «Белом жаре»: «Руки на стену!»

– Она не старовата для тебя?

– Она не стареет.

Науэль мгновенно оживился.

– А кого ты еще любишь?

– Ирис, – Джевел не могла выбрать ответа лучше.

И понеслось. Они начали болтать, перебивая друг друга и жонглируя именами – порой десятком одновременно. «Это был классный тур, особенно когда она взлетела под потолок на веревках, продолжая петь»; «Альбомчик для дешевой кафешки. Она пыталась спасти свою популярность танцами вокруг шеста, но тут не поможет и полноценное порно»; «Он был Король. Когда я узнал, что он умер, я просто не мог перестать рыдать»; «Да, Король. Я даже в шесть лет вшибала, как он крут».

Жужжание и гул. Я зажала уши. Что типично для подростков, заклятая парочка подружилась, обнаружив, что они любят и ненавидят одинаковую музыку. В сущности, это совсем неудивительно, что, когда Науэль наконец-то нашел человека, разделяющего его музыкальные вкусы, им оказалась эмоционально неуравновешенная тринадцатилетняя девочка.

Ночью они пили пиво и прыгали на пустынной парковке, громко подпевая включенной на полную громкость музыке с аудиокассет Науэля. Утром оба были свежы, как только что сорванные салатные листья, а у меня набрякли мешки под глазами и болела голова. Днем мы купили Джевел билет на автобус. Она возвращалась к матери.

– Круто, что я вас встретила. Пижончик, ты оказался ничего себе, хотя я не завидую твоей подружке.

– Она мне не подружка.

– Анна, ты не бери в голову, что я назвала его педофилом. На самом деле он смотрит только на тебя. Едва ты отвернешься, так и пялится.

– Ты слишком много болтаешь, – прервал ее Науэль и развернул веером колоду. – Достань карту.

Джевел послушалась.

– «Лунатик», – объявил результат Науэль. – Странно. Должно быть, это про то, что ты прешь вперед, забыв включить мозг.

Джевел расцеловала меня, обняла Науэля прежде, чем он успел ее отпихнуть, и уехала.

– Как ты думаешь, она вернется домой? – спросила я. – Наверное, нам все-таки стоило довезти ее.

– Если захочет – вернется. Если не захочет, удерет в любом случае, повезем ее мы или автобус. Я не сказал тебе раньше, потому что было немного не до того, но, когда в меня зашвырнули креслом и жизнь пронеслась перед глазами, среди прочего я вспомнил, где прочел ту фразу.

– Это хорошая новость?

– Кто знает.

Мы выпили по стакану сладкой воды из автомата.

– Знаешь, как будто бы даже не хватает девчонки, – призналась я со вздохом.

– Мне тоже.

– Правда? – поразилась я.

Науэль допил воду и бросил стаканчик мимо урны.

– Угу. Как глаза в жопе.

Книга называлась «Птичья комната», и автор ее был ровеннцем, что, учитывая ровеннский «хвост» Волка, укрепило нас в мысли, что мы движемся в правильном направлении. Мы потратили много времени и сил, разыскивая ее, прежде чем сдались и позвонили Дьобулусу. Посылку доставили уже на следующий день – поразительно быстро, но Науэль все равно успел весь издергаться в ожидании.

– То ли они такие дураки, то ли мы такие умные, но это затишье давит на нервы.

Я не считала, что активность со стороны преследователей пошла бы на пользу нашим нервам, но промолчала, разворачивая пакет. Внутри оказались две версии книги – в переводе и на оригинальном языке. Раскрыв оригинал, я взглянула на округлые непонятные ровеннские буковки.

– Когда ты мог прочесть ее?

– На первом курсе. Она была в списке обязательной литературы.

– Ты учился?

– Учусь, на журналиста, в Закатоннском Университете. Это в Ровенне.

– Вот как, – мне припомнился учебник «Основы журналистики», увиденный в его комнате. – Я догадывалась. И как тебе удается проживать в двух странах одновременно?

– Я обучаюсь заочно. В Ровенну приезжаю только на время сессии.

– Как мило, что ты все-таки решил поведать причину своих периодических отлучек. Но ничего, зато я вдоволь надышалась свежим воздухом, пока ждала тебя зазря у фонарного столба. Вот только я тревожилась, что ты ушел в загул или вроде того.

Науэль сердито посмотрел на меня.

– Наверное, мне нужно чаще носить очки. Сойду за умного. А то стоит мне отлучиться, все сразу думают, что я у дилера.

– Хм. А у тебя там все нормально, в университете?

– Да, пока я не заявляюсь в аудиторию в латексной юбке. Впрочем, даже если бы. Этим ровеннцам все фиолетово. Ладно, займемся книгой, – Науэль быстро просмотрел роанский экземпляр. – Думаю, переводное издание можно сразу отбросить. Если цитата была оставлена как некое послание, то обращено оно от ровеннца к ровеннцу – в Ровенне «Птичья комната» считается классическим романом, известным большинству, а в Роане едва ли издавалась более раза.

– Но цитата была на роанском, – возразила я.

Науэль ткнул пальцем в книгу.

– Как ты видишь, здесь это предложение сформулировано несколько иначе. Полагаю, автор сообщения самостоятельно перевел цитату – ведь обращение на ровеннском могло привлечь внимание преследователей, – Науэль достал свою записную книжку и раскрыл ее на странице с цитатой и выставленными в два ряда цифрами. – Думаю, единственное предназначение цитаты – обратить внимание на конкретную книгу. А что будем делать с циферками?