Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

Шум воды в ванной напомнил, что есть такая вещь, как физический комфорт, о чем легко забыть после пары-другой недель жизни в машине. Вот только до душевного комфорта мне было камнем не добросить. Я положила пальцы на горло и судорожно вздохнула. Одна неделя, только одна неделя. Не пытаясь оспорить обреченность наших отношений, я просто хотела знать, какими они будут. Я почувствовала, как сердце ускоряется, и по щекам расплывается жар. Еще не поздно отказаться от своих планов, попросить Дьобулуса забрать меня, прожить всю жизнь в тоске и праздности, думая, что было бы, если… Некоторым мечтам лучше не сбываться. Точнее, ты в любом случае испытаешь сожаление, сбудутся они или нет.

Спустя полтора часа я вымотала себе все нервы, а Науэль продолжал бултыхаться. У меня возникло подозрение, что он прекрасно все понимает и решил взять меня измором. Когда он соизволил выйти, весь такой порозовевший и благоухающий, в синем атласном халате, я бросила на него убийственный взгляд и протопала на освободившееся место. В ванной с запотевшего зеркала стекала вода, и мне тоже захотелось плакать. Я включила воду и легла в ванну, чувствуя, как тепло прогоняет затаившийся в теле холод.

Забавно, что, твердо решив сегодня же совратить Науэля, несмотря на его сопротивление и свою убежденность в негативных последствиях, я до сих пор понятия не имела, как это сделать. С обычным мужчиной все было бы просто – вышла голышом и призывно помахала ручкой. Но Науэль за свою жизнь видел столько сисек, что теперь взирал на них с холодным безразличием пластического хирурга. Даже раздобудь я шикарное бельишко, он сказал бы только что-нибудь вроде «у меня было похожее». А как насчет романтического ужина с вином и при свечах? Я представила, как пытаюсь проглотить хотя бы кусочек мяса под настороженным взглядом Науэля, и отвергла эту идею. Я давно подозревала, что секс для него прежде всего способ повысить свою кредитоспособность. Мне не хотелось чувствовать себя никому не нужным куском мяса, завалявшимся в углу морозильной камеры, но именно так я себя и чувствовала. И сейчас как раз приобрела соответствующий цвет. Пора вылезать из кипятка.

Когда, обернутая полотенцем, я вернулась в комнату, Науэль лежал поперек кресла, свесив длинные ноги, и читал толстую книгу в коричневой обложке. Он переоделся в черный свитер с высоким горлом и жесткие джинсы, и у меня не возникло сомнений, что одежда выполняет функцию доспехов для защиты от меня. Уши его закрывали наушники, а рот занимала жвачка, чтобы максимально ограничить контакты с внешним миром, где существовал такой ужас, как я. Я подошла, подергала его за ногу, и когда он таки соизволил вынуть один наушник, выдала продукт своих двухчасовых размышлений:

– Давай займемся сексом.

– Зачем? – Науэль вцепился в меня леденящим взглядом представителя враждебной инопланетной цивилизации.

– Все равно больше нечего делать, – брякнула я, давно истощив все свои аргументы.

– Но я занят. Я читаю справочник по судебной медицине. Надо же посмотреть, как мы будем выглядеть в финале, – он показал мне разворот с голыми съежившимися телами, испещренными пулевыми ранениями. – Наверное, примерно вот так.

– Не пытайся отвлечь меня интересными картинками, Науэль, – стоя в мокром полотенце, после тепла ванной я начала дрожать от холода.

– Аннаделла, я понимаю, что у тебя какой-то задвиг на этой теме, но это скоро пройдет. Сядь, почитай…

– Я не хочу читать. Я хочу заняться с тобой сексом.

– Так же твердо я могу заявить об обратном, – пожал плечами Науэль. В дверь постучали, и он разрешил: – Войдите.

В комнату вплыла, как маленькое облако, невозмутимая Альвиана.

– Ужин готов. Прикажете подать в вашу комнату?

Но меня уже поперло, меня было не остановить. Слова продолжали вылетать, хотя мне и было за них стыдно. Я с ужасом обнаружила, что говорю на повышенных тонах.

– Ты перетрахал весь Льед, кроме меня!

– Неправда. Твоего мужа я имел только морально. Альвиана, что на ужин?

– Лосось и салат.

– Сойдет.

– Что со мной не так? Я такой же человек, как все!

– Поверь мне, будь ты резиновой секс-куклой, мне было бы с тобой проще, – возразил Науэль.

– Не будь отвратительным! – взорвалась я.

– Зависни в воздухе! – отреагировал Науэль.

– Что-то еще? – осведомилась Альвиана. Уверена, она получала от происходящего массу удовольствия.

– Нет, спасибо.

– Если я понадоблюсь, сделайте звонок. Номер указан в блокноте возле телефона.

– Какая-то избирательная импотенция, – прорычала я.

– Точно! – обрадовался Науэль. – Это импотенция! Я болен и ничего не могу сделать! Знаете что, – он повернулся к Альвиане, – пожалуй, мы сами спустимся за ужином. Чуть позже.

Альвиана и бровью не повела.

– Хорошего вечера, – пожелала она с чуть большей выразительностью, чем эта фраза того требовала.

Она удалилась, а я села на ковер и зарыдала. Когда Науэль отвергал меня, мне казалось, меня отвергает весь мир. Мои слезы были горячими и тяжелыми, как кровь, и подолгу зависали на кончике носа прежде, чем упасть. В комнате стало совсем тихо, не считая стука моего сердца, и мне показалось, что я осталась совсем одна. Сосредоточенная на своем несчастье, я даже не сразу почувствовала кончики его пальцев, скользящие по моим волосам.

– Не плачь. Я не могу смотреть на твои слезы. Это совершенно невыносимо.

Я открыла глаза. Его лицо было так близко, как будто он намеревался ударить меня головой. Поэтому я на всякий случай отодвинулась.

– Пусть всё будет как тебе хочется, – вздохнул он, и я ушам своим не поверила: Науэль сдался.

– Если ты не хочешь, тогда я тоже не буду хотеть, – сказала я шепотом.

– Не то чтобы я не хочу, – он прижался ко мне бедрами, и я оцепенела, ощутив распирающую халат эрекцию. – Все это время я был только за, и порой было сложно скрыть свой энтузиазм. Я просто боюсь все испортить.

– Что испортить, Науэль? У нас все и так паршиво, – успокоила я его.

– Когда в последний раз я состоял в любовных отношениях, мой партнер покончил с собой.

– Здорово. Я лучше покончу с собой, чем до меня доберутся те уроды.

– Мы не подходим друг другу. У нас все равно ничего не получится.

– А может быть, никто другой и не подходит нам лучше. И потом, что у нас не получится? Мы просто решили трахнуться. Куда что вставить ты как-нибудь сообразишь.

Науэль рассмеялся. Затем погладил мои скулы, нос, губы.

– Ты такая красивая.

– С каких пор ты так считаешь?

– Возможно, со дня, когда тебя встретил.

Я хотела лучше видеть его глаза и сняла с него очки. Науэль забрал их у меня и положил на кресло, а затем поцеловал меня в висок. Поцелуй был легким, как будто меня задела крыльями бабочка. Он потянулся к моим губам, и в этот момент я поняла, что потеряю его. Осознание нашего расставания проникло в мое сердце, как пуля, разрывая и опаляя ткани. Конечно, я понимала, что все к тому идет. Но, рассуждая теоретически, никогда не представляла себе это на практике. Я посмотрела на Науэля, растерянная и жалкая, как щенок, брошенный в холодную лужу. Все это время он был прав. Нам стоило соблюдать дистанцию, удалбываться наркотой на встречах, никогда не брать друг друга за руки. Делать все, чтобы мы смогли сохранить наше разобщенное единение хотя бы на день дольше. У меня уже была одна потеря, и она стоила мне половины души; после второй я исчезну полностью.