Василий Боярков - Секретное логово смерти

Итак, меж двух прекрасных особ готовился назреть совсем нешуточный инцидент и они уже обе подумывали, как же стоит побольнее «ужалить» соперницу. Юлиева, неосознанно и вроде бы в шутку начавшая первой эту словесную перепалку, теперь вынуждена была продолжать соответствовать выбранному ей же самой настрою.

– Странное дело, – вновь начала она с замаскированных оскорблений, уже полностью выйдя из состояния любовной расслабленности и инстинктивно переключившись на чувство скрытой агрессии, интуитивно испытывая к сидящей с другой стороны от возлюбленного красавице непонятную ей пока и необъяснимую неприязнь, – но я всегда считала, что вы, московские проверяющие, – а тебя, извини, здесь никак по-иному, по сути, и воспринимать-то не будут – больше склонны работать с бумажками да отчетами, а еще явно либо же срыто «ковыряться» в людских головах, пытаясь вытянуть оттуда побольше интересующей информации и извлечь из этого для себя какую-то непременную выгоду. Или, скажешь, я ошибаюсь?

– Надо было в свое время учиться, чтобы сейчас занимать, как ты, Настасья, – специально, чтобы побольнее уколоть, назвала ее такими именем Шуваёва, – изволишь выразиться, завидную должность, однако, что ты, надеюсь, также заметила, я, обладая неограниченными возможностями и непререкаемой властью, дарованной мне в вашем регионе самим министром – конечно, временно, ну и что же? – тем не менее ни разу не воспользовалась своим привилегированным положением и даже сейчас общаюсь с тобой на равных, невзирая на твою, Настасья, очевидную дерзость. Что же касается бумажек и моего выезда на основное место событий? Так и тут, милочка, все совершенно просто и очень наглядно: всегда проще изучать ваши отчеты, когда сама более или менее в курсе случившихся происшествий, тем более что – как бы ты про меня не думала?! – мне и самой необходимо составить подробный отчет; а как ты считаешь его лучше составить, по вашим «сырым» отпискам или по собственными глазами изученным фактам?

– Здесь не поспоришь, – на удивление сразу согласилась оперативница, невольно устыдившись и несколько засмущавшись, – когда знаешь все самолично, то и туфту проще не спутать с истиной, – вместе с тем и так просто сдаваться она тоже не собиралась, – но все-таки, Белла, я не пойму одного: зачем лично тебе это надо? У тебя, я уверена, и без того все шикарно: карьера, личная жизнь, развлечения всякие – так и сидела бы спокойно у нас в отделении да раздавала бы всем указания, а мы, глядишь, «перелопатили» бы всю «грязь» и предоставили бы тебе все сведения на белой бумаге – отправляй их стразу министру да повышай в его глазах свою непревзойденную значимость, а еще авторитет специалиста-психолога, способного заставить крутиться любой «живой механизм» – и исключительно по собственным правилам; и вот как раз для тебя, милочка, – вторя сопернице, на этом слове сделала Анастасия особое ударение, – это было бы намного почетнее, чем куда-то ездить и самой ковыряться в растленных трупах, ведь, не сомневайся, хотя вышестоящее начальство, так или иначе, и будет в любом случае приветствовать сделанную тобой в командировке работу, но, поверь мне на слово, только не эту.

На этой части словесного разбирательства уже не выдержал офицер-спецназовец и посчитал, что просто обязан прекратить эту начинающуюся вражду, ведь, что не говори, одной из противоборствующих сторон была его любимая девушка, к которой он так внезапно «воспылался» самыми теплыми чувствами.

– Девочки, – начал он с обращения, принятого только в кругу близких по возрасту собеседников, а еще и притом равных в общественном положении, – перестаньте уже «кусаться», а не то, если так пойдет и дальше, на вас, как в том числе и невзначай оказавшихся рядом, просто живого места не останется от «укусов», хотя вы должны прекрасно себе понимать, что создавшееся положение просто обязывает нас держаться всем вместе, а иначе в конечном счете ничего хорошего не получится и наши враги одержат над нами победу; именно сейчас, как никогда прежде, нам нужно держаться вместе – и только в этом случае мы можем рассчитывать на успех.

– Наконец-то, капитан, – недовольно пробурчал со своего места генерал-лейтенант, которому, попросту говоря, уже надоело слушать позади себя де́вичьи препирательства, – сам догадался, а то я уже хотел лично наставить тебя на путь истинный, – и тут же смягчил свои интонации, решив перевести свое неприветливое замечание в шутку, – придется тебе, капитан, кому-нибудь из них все-таки отказать, иначе дело может кончится совсем даже не «гуд», хотя… в ситуациях, где задеваются личные интересы прекрасного пола, всё и так всегда плохо.

Разумеется, в означенном случае Востриков имел в виду пресловутый любовный треугольник и все, сидящие на заднем сидении, его (удивительное дело, ведь двоим из присутствующих до этого раньше не было никакого дела!) сразу поняли и тут же недоверчиво друг с другом переглянулись; однако пылавший в глаз обоих красавиц – голубоглазой и синеглазой – огонь мгновенно откинул прочь все существующие сомнения и заставил всех в ту же секунду прозреть относительно возникшего между ними троими довольно сложного положения: кому-то, действительно, требовалось уступить, но этим кем-то, нетрудно себе представить, становиться по доброй воле никто не хотел, наружу же выплыла скрываемая – у кого-то явно, а у кого-то, без прикрас, неосознанно – недоброжелательность по отношению к вдруг возникшей словно из неоткуда сопернице; но вместе с тем теперь можно было, без преувеличений, сделать само собой напросившийся вывод о том, откуда у двух прекраснейших девушек взялась эта, ранее вроде бы ничем необъяснимая, неприязнь, поэтому сейчас, когда неожиданно всем и всё стало ясно, необходимость в дальнейшей словесной перепалке резко отпала, потому как ее дальнейшее продолжение ставило бы под сомнение профессиональные качества – причем! – обеих сотрудниц. Единственное, что им в таком случае оставалось делать, чтобы не быть понятыми более чем превратно, – это отвернуться к окошкам с надутыми губками и заняться внимательным изучением местных достопримечательностей и окружающей их восточноевропейской природы.

Понятно, что разговаривать о любви в присутствии незадачливо и бессознательно отвергнутой красавицы было попросту неприлично – а говорить о чем-то другом ни молодому человеку, ни его возлюбленной не хотелось, – поэтому в дальнейшем слышался только монотонный голос Бунько, давно устроившего свою личную жизнь и в настоящем случае желавшего лишь одного – пониже «прогнуться» перед вышестоящим начальством; ну, а в таких стремлениях он был настоящий мастер и воспринимался хотя и с некоторым душевным презрением, но между тем и как некий необходимый механизм в общей, довольно сложной, системе, без которого само существование правоохранительной системы, чего там греха таить, становится невозможно.