Сергей Пузырев - Приют последней надежды

Место, где я спрятался, располагается в самом конце длинной галереи и находится в непосредственной близости к сфинксу. С этого края тоже есть лестницы, ведущие вниз, что однозначно для меня хорошо. Мне всего лишь придется спуститься вниз. Теперь остается лишь ждать и надеяться, что никому не придет в голову почитать перед сном (я протянул руку назад и взял первую попавшуюся книгу) сборник поэзии Томаса Грея под названием «Сельское кладбище»? Вздохнув, я развернулся и поставил книгу на место.

Интересно, сколько мне еще ждать? Я облокотился на книжный стеллаж и вытянул ноги. Ожидание наводило на меня скуку. Царящий мрак жутко давил на глаза, которые, не очень-то сопротивляясь, были готовы закрыться в любой момент. Виски сжала пульсирующая боль, а спина начала затекать. До того я старался сидеть тихо и лишний раз не двигаться, чтобы не создавать шум, но сейчас мне хотелось встать на ноги и пройтись.

Долго я уже сижу здесь?

Нет.

Чувствую себя неусидчивым пятилеткой. Черт, ноги тоже начали затекать, поэтому мне пришлось подтянуть их под себя. В животе тихо заурчало. Все же надо было заглянуть в столовую до ужина. Теперь поесть я смогу только с утра, когда библиотека вновь откроет свои двери.

Ее присутствие дает о себе знать. Сдерживать себя все труднее, тем более тогда, когда страдаешь от абсолютного безделья.

Тем временем в библиотеке становилось все прохладнее. Я посильнее запахнул края своего пиджака, однако большого эффекта мне это не принесло. Мое терпение и решимость были на исходе. Я чувствовал, как вязну в зыбучих временных песках. Оставаться в своем укрытии я больше не могу. Я не могу потерять сознание прямо тут. Это небезопасно. Мне нужно вернуться к себе.

Я встаю на ноги, и слышу знакомый мне женский голос:

– Дорогие постояльцы пансионата «Последняя надежда». Настало время ужина, посему просим вас спуститься в приготовленную по этому случаю столовую. Администрация пансионата желает вам хорошего вечера.

Силы ко мне вернулись, стоило только голосу из динамика затихнуть.

На всякий случай я досчитал до ста. Пусть во мне и бурлила готовность в ту же секунду броситься вниз на встречу с каменным истуканом, я все же одумался и решил еще немного подождать. Кто знает, столько дается времени на то, чтобы покинуть библиотеку?

А оно вообще есть?

Оставалась вероятность наткнуться на кого-нибудь, стоило мне только сразу же покинуть свое укрытие. Правда, не думаю, что случись это, я сразу бы изменил свои планы. Наверное, нет. На самом деле нет. Наличие свидетелей меня бы наверняка смутило, но не остановило.

Просто мне хочется сделать это в одиночестве.

Просто я так привык.

Мне удобнее работать одному, когда не приходится отвлекаться на пустые разговоры, когда есть возможность подумать в тишине. Я вообще люблю тишину.

Он тоже ее любил.

Вообще интересно, как срабатывает замок на двери? Каков принцип этого механизма? Есть ли временной таймер или двери закрываются, как только библиотеку покинет последний посетитель? Надеюсь, что все же это таймер.

Иначе библиотека не будет закрыта.

Однако я закончил отсчет и вышел из своего укрытия к парапету.

В библиотеке действительно стало тише. Хотя думалось, возможно ли такое? Но, как оказалось, нет предела совершенству. Люди оставили это место, и оно вздохнуло спокойно: половицы перестали скрипеть в такт беспокойным шагам, книги – шелестеть своими страницами, а лампы – напряженно гудеть, из всех сил стараясь угодить своим посетителям. Молчаливая тишина полноправно взяла бразды правления в свои руки, позволив библиотеке впасть в летаргический сон, застыв во времени и пространстве.

И все-таки мне холодно и неуютно. Все казалось таким же покинутым и брошенным, как ранее ночью. Тем страннее было видеть, как прямо передо мной из мрачной бездны возносился ввысь окутанный серебристой дымкой лунного света черный сфинкс Сета.

Затаив дыхание, я прислушался.

Тихо.

Наверное, так и должно быть. Дойдя до лестницы, я осторожно спустился вниз, вновь наделав много шума.

Все мое внимание было уделено сфинксу. Он практически светился изнутри, видимо, будучи не однородным по структуре. Днем он казался угольно-черным, но окутанный лунным светом он преобразился и стал скорее темно-фиолетовым, как аметист. И слегка прозрачным.

Сейчас, оставшись с ним один на один, мне хотелось проявить смелость, показать, что я способен на большее, что я не струшу и не отведу взгляда под тяжестью его пустых глазниц, как прежде днем. Поэтому я, полный решимости, встал перед этим каменным изваянием, желая сделать это еще раз, заглянуть в его затянутые черной пеленой пустоты глаза и выйти из этой игры в гляделки победителем. Вот только сфинксу было все равно на мои желания, как и на мое присутствие. Озаренному лунным светом, ему, казалось, было важнее дотянуться до его источника – Луны, чем разбираться с мелкой букашкой под ногами. Именно таким он предстал передо мной на этот раз: отчужденный и далекий. Он больше не казался мне пугающим, скорее грустным. И это глупо, но похожим на меня.

– Какие секреты ты хранишь, друг мой? – тихо произнес я вслух.

Не то чтобы я рассчитывал на честный ответ, но и не отказался бы от подсказки в плане того, что мне делать дальше.

Я перешагнул красный натянутый канат, выступающий в качестве ограждения, чтобы рассмотреть сфинкса поближе, но на секунду потеряв равновесие, задел ногой табличку с подписью, которая, упав на каменный отшлифованный веками пол вместе с ножкой, на которой держалась, неприятно лязгнула.

Черт, черт, черт.

Я испугался.

И резкого звука, который в полнейшей тишине, словно острый нож, пронзил мои ушные перепонки, и того, что его мог услышать кто-нибудь кроме меня. Я все еще не был уверен в том, что остался в библиотеке один, да и вопрос с дверьми все еще не был закрыт и висел надо мной дамокловым мечом. Этой мысли было достаточно, чтобы раззадорить мою паранойю, которая с новой силой начала нашептывать мне на ухо разные красочные фантазии на тему моей скорой смерти от руки убийцы в лице Густава, Амелии, Штефана и даже Мисаки, стоит мне только замешкаться.

Трус.

Несколько секунд я простоял в замешательстве, глядя на упавшую табличку и вслушиваясь в тишину, надеясь услышать подозрительный шорох. Однако ничего так и не услышал. Как это часто бывает, изолированная система (в данном случае погруженная в сон библиотека) сама превосходно справилась с восстановлением привычного для себя порядка, вновь погружаясь в сонливое безмолвие. Вздохнув, я перелез обратно, чтобы поднять упавшую табличку на место. Все-таки было бы неправильно оставить ее так.