Максим Мочейко - Матильда и проклятый клад

–Есть, кто дома?– раздался за дверью строгий голос.

Олежка нерешительно подошёл к двери и потянул ручку засова.

Услышав грохот засова, Ивашка вскочил на кровати и с заспанным видом уставился на дверь. На пороге стоял пристав уездной жандармерии, а за его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стояли два жандарма.

Он внимательно посмотрел сначала на Олежку, потом на Ивашку и вновь перевёл взгляд на Олежку.

–Где ваша мама?– спросил он.

–Не знаю!– ответил Олежка, пожимая плечами; «Она все время где-то остается».

–Понятно Кто-нибудь видел подозрительных злоумышленников возле старой часовни на кладбище?– спросил он.

Олежка помотал головой: «Нет, ваша светлость не видел, а что? Что-нибудь случилось?»

–Да! С дверей старой часовни были сорваны пломбы. Кроме того, кто-то на кладбище звонил в колокол, тем самым доставляя беспокойство благородным гражданам. Да, еще: к нам поступили некоторые сведения о вашем причастии к данному делу. А это нарушение устава и уголовно наказуемо. Кроме того, у вас закончился срок погашения задолженности. Вы можете её погасить?,– и пристав потер большой палец руки с указательным,– жест, понятный даже младенцу.

–Но, ваша светлость, прошу у Вас день отсрочки – умоляюще попросил Олежка.

–Вы не на базаре. Вот судебный указ от пристава за подписью самого губернатора.

–У меня есть немного денег, позвольте частичное погашение, умоляю Вас, ваша светлость.

–Сумма первого взноса?– спросил жандарм.

–Три рубля пятьдесят три копейки.

–Ну что же, можно подумать.

–Если я заплачу, Вы можете оставить нас еще на некоторое время, я даже согласен работать на месте отца, согласны?– Олежка умоляюще посмотрел на пристава.

–Это мы можем рассмотреть – поглаживая свои пышные усы, ответил уездный пристав.

Олежка тут же забежал за дом и забрался на чердак. Он с глубоким сожалением выгреб из заветной коробки всю сохранённую им наличность, оставив на всякий случай пятнадцать копеек на еду. Спустился вниз и протянул деньги приставу. Он пересчитал наличность и, отойдя в сторону, махнул рукой, стоявшим за его спиной жандармам: "Приступайте!",– скомандовал он.

Два жандарма, отпихнув Олежку, ворвались в дом и принялись все обыскивать, согнав перепуганного Ивашку. Перевернув весь дом, они выгнали братьев на улицу, покидав в тележку то, что, по их мнению, имело ценность. Дрова, мука, зерно- все, что припас Олежка со своих скудных заработков, чтобы более-менее перезимовать.

–Как же так? Ваша светлость, я же заплатил вам за отсрочку – рыдал Олежка.

–Ты? Мне?– удивленно спросил пристав.

–Да! Три рубля пятьдесят три копейки – сквозь слезы проговорил Олежка.

Пристав повернулся к жандармам и спросил; «Вы видели, что этот оборванец заплатил мне деньги?»

–Нет, Ваше сиятельство, Вам никто ничего не платил.

–Как же так?– кричал Олежка от такой вопиющей несправедливости.

Он не вытерпел, кинувшись на пристава с кулаками, стал кричать, что тот обманщик и что нельзя обманывать маленьких бедных детей.

Лицо пристава мгновенно изменилось. Улыбка исчезла, и в его глазах засверкали молнии.

Через мгновенье сильный удар по лицу сбил Олежку с ног на замерзшую, заснеженную землю. Чрез мгновенье рядом с ним лежал Ивашка, который успел ударить пристава по ноге раньше, чем оказался рядом с братом. А следом за ними на снег приземлился и старый, поеденный мышами и молью плед. Братья, сквозь слезы, вытирая разбитые носы, горько наблюдали, как заколачивали окна и двери их родного дома. Как повесили тонкий конский шнурок и опечатали двуглавым орлом на горячим сургуче.

С окном проделали то же самое.

Пристав повернулся к мальчишкам, важно погладил усы и злобно объявил:

–Имущество арестовывается и опечатывается до разрешения суда. Упреждаю о сроке: с сего дня вы должны найти новое место проживания.

Если оного не будет или будете изобличены в попрошайничестве, либо в бродяжничестве, последует неминуемое наказание через острог. При повторном изобличении вы отправитесь на «каторгу для малолетних преступников» – объявил уездный пристав и залез в телегу, на которой помимо Олежкиных вещей лежали вещи таких же бедняков, которые задолжали уездной управе.

–Едем на Никольскую!– скомандовал пристав, и телега тронулась, оставляя глубокий след в мягком пушистом снегу.

Братья долго и злобно смотрели вслед укатывающей телеге, придумывая, как страшно они расправились бы со злыми жандармами, будь они постарше.

Вокруг их бывшего дома валялись расколотые чугунки, миски, поломанные доски и сломанная пополам отцовская лопата, по которой злодеи проехали своей телегой.

Олежка рыдал, Ивашка тоже.

После такого Олежка, полный решимости, направился ко дворцу его светлости, рассчитывая на солидное вознаграждение.

Примерно через час Олежка с Ивашкой добрались до каменных ворот его светлости. Олежка взялся за медный дверной молоток и несколько раз звонко ударил им о звенящий круг. На звук молотка выглянул привратник. Едва он увидел Олежку, как с ходу сообщил: «Его светлость занедужил и приказал никаких посетителей к нему не пускать».

–Скажите ему, что я выполнил работу, которую он просил и мне срочно нужны деньги! – прокричал Олежка, полный решимости, что без денег он отсюда не уйдет.

Привратник, ворча что-то под нос, откинул запор и впустил Олежку, указав ему, в какую сторону надо идти. Олежка бегом побежал к богато украшенному крыльцу, когда в дверях дворца Олежка столкнулся со священником из церкви Святого Петра.

–Стой, ты куда?– спросил он.

–Я к его светлости – ответил запыхавшийся Олежка.

–Ты опоздал, сынок. Его светлость только что исповедался и отошёл в мир иной.

–Как отошел? А как же я? А как же его обещание? – возмутился Олежка.

–У каждого своя судьба и мы не вправе её изменить, ибо на это воля божья. Люди часто уходят от нас, ибо каждому отмерян свой век,– с грустью произнес священник.

–Он обещал рассчитаться со мной, не унимался Олежка.

–Увы, чума вновь появилась в нашем городе. Это уже третья смерть за прошедшую ночь.

–Как Чума? Я ведь сделал как надо – вырвалось у Олежки

–На то воля божия, а вам я посоветовал бы не крутиться возле зараженных домов, а вернуться к себе и скушать чеснок.

–Это еще зачем?– удивился Олежка.

–Черная чума боится чеснока. Благодаря чесноку многие люди смогли выжить во время последней вспышки чумы. Я плохого совета не дам.

–Спасибо за добрый совет, святой отец. Но что, же мне теперь делать?– грустно произнес Олежка.

–Слушай голос своего сердца, ибо господь говорит через него! Ступай с богом во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь – произнес святой отец и трижды перекрестил Олежку.