Виталий Конеев - Гнев Бога

– Иуда, брат возлюбленный, чувствую: ты не со мной.

– Да. Я хочу вернуться в город.

Рука Иешуа дрогнула. Он, всегда уверенный в Иуде, в учениках, ежесекундно занятый размышлениями о новом мире людей, не предполагал, что рядом с ним кто-то имел другое мнение. Иешуа закрыл глаза рукой и с горечью в голосе сказал:

– Ох, Иуда, оставил ты меня.

– Нет. Я буду с тобой до конца.

– Но почему ты говоришь: до конца? Неужели ты предвидишь мою смерть?

Иуда отрицательно покачал головой и, беспечно улыбаясь, ответил:

– Однажды мне было предсказано, что у меня будет друг. И один из нас пойдёт на крест.

– А второй?

– Второй…– Иуда принуждённо рассмеялся. – Я забыл спросить об этом астролога.

– И ты не помнишь его имя?

– Прекрасно помню. Это бессмертный Латуш. Про него люди говорят, что он никогда не ошибается.

– И ты сейчас хочешь пойти в город навстречу смерти, чтобы предсказание астролога исполнилось?

– Да. Мне в отличие от тебя, нечего сказать людям. Прощай.

Иуда быстрым шагом направился к горной тропинке, сделав знак секариям оставаться рядом с Иешуа.

И вот теперь он стоял против смущенного Андрея, который сучил ногами, быстро бил ими в землю и отодвигался от разгневанного Иуды. Но Пётр крепко держал тощенького ученика за плечи и, добродушно посмеиваясь, тихо говорил ему на ухо:

– Вот какая жизнь у меня пошла весёлая. А то всё рыба, да рыба.

Иуда потянулся к Андрею, говоря вздрагивающим от гнева голосом:

– Ты сказал обо мне: вор и предатель?

Пётр охотно затряс головой.

– Да-да, он так и сказал. А по всему выходит: Андрей Писание знает. И говорит правду.

И рыбак, отметя, что его слова произвели большое впечатление на Иуду и на учеников, дивясь тому, что Бог позволил ему произнести что-то необычное, умное, счастливо рассмеялся и погладил Андрея по голове.

– Вот, Иуда, слушай его. Он правду говорит.

Ученики опомнились и обступили их со всех сторон. Подтолкнули вперёд Фому. Тот осторожно встал между Андреем и Иудой и просительно заглянул в лицо Иуде.

– Не поднимай руку на брата, брат. Вспомни, как хорошо говорил учитель о милосердии.

Пётр недовольно хмыкнул.

– Ага, то-то оно и видно, как ты милосердно крестил меня палкой по спине.

Иуда, аристократ по своему духу, в изумлении осмотрел учеников, которых так и не смог назвать братьями – нищих, косноязычных, с которыми решил жить их убогой и простой жизнью, делить с ними последнюю крошку хлеба и пойти ради них на смерть. Но он не сумел говорить, думать и вести себя, как они. И вот она месть!

Ученики, осмелевшие от своего единства, не скрывая неприязни, угрюмо глядели на Иуду и плотно сжимали круг, готовя палки.

Лицо Иуды порозовело. Он плечом отшвырнул Фому, стоявшего на его пути и, не оглядываясь, ушёл в город.

Фома, курлыкнув, растянулся во весь рост на камнях и пробормотал снизу:

– Ох, Иуда, попомнится тебе на том свете, жестокий ты человек.

Андрей, облегчённо переводя дыхание, вырвался из рук Петра и указал дрожащими пальцами в сторону Овчих ворот.

– Братья, смотрите, пошёл продавать учителя.

Фома со стонами, упираясь руками в землю и поднимая срамное заднее место, надсадно прохрипел:

– Да ты, Андрей, скажи: кому продавать, а то я не верю тебе.

– Фарисеям и синедриону, – ответил Андрей.

Фома, в ужасе от того, что сказал Андрей, вновь растянулся на камнях, но уже в следующую секунду он, по-молодому задирая ноги, с поднятой до плеч туникой мчался через Кедронский поток. За Фомой, так же оголив себя до пояса, бросились его собратья. И только на горе Елеонской в масляничной роще, где было тихо и покойно и где неторопливо, на поляне ходил Иешуа с опущенной на грудь головой, они остановились, присели кучкой, наблюдая за учителем.

Пётр, любуясь Иешуа, восхищённо сказал:

– Вот Мессия. Признался мне в Храме сегодня. Но сказал: молчи.

– А я тоже за ним приметил: Мессия, – откликнулся Фома и вскинул руку, радостно возопил:– Смотрите! Над ним свет!

Ученики, стараясь быть незаметными для Иешуа, но полные любопытства и страха неведомо перед кем, легли на траву и осторожно поползли вперёд, то и дело, поднимая головы и вглядываясь в учителя, вслушиваясь в его слова, приставляя ладони к ушам.

– Что, что он там говорит и кому?

И они услышали его слова:

– Да, я знаю дорогу в Царствие Божия, да я могу направить туда людей – истина открылась мне. Царствие рядом, шажок до него, но как он сложен для каждого…

Изумлённые ученики замерли: Царствие рядом! Начали озираться по сторонам, глядеть в небо. Вдруг оно упадёт сверху, да невзначай придавит. Всем будет хорошо, а им – пока разберутся – страдать, что ли?

Вмиг ученики сорвались с земли и метнулись к Иешуа: уж его-то Царствие не задавит! Бросились перед ним на колени, заговорили:

– Мессия, отведи нас в Царствие Божия, измучились мы на земле, хотим спокойной, сытой жизни!

Иешуа махнул рукой и пошёл прочь, а ученики – за ним, схватили за одежду, начали показывать ему свои беззубые от недоедания рты.

– Посмотри, как мы жили, Мессия!

Они разрывали на себе туники,указывали пальцами в свои сломанные рёбра и глубокие шрамы на спинах и умоляюще заглядывали ему в глаза.

– Ведь ты же сказал Петру, а нам, почему не хочешь?

Пётр ударил себя в грудь кулаком и, плача, подступил к учителю.

– Признайся всем, как мне признался в Храме, что тебя приставил к нам Бог.

Иешуа опустил руки на головы учеников. В его душе царило смятение.

Ученики замерли, ожидая заветные слова, уже зная, какие они будут.

Молчание Иешуа длилось долго. Пётр не вытерпел, вскочил с колен и, укоризненно качая головой, с горечью сказал:

– Ох, Мессия, не любишь ты народ. Ох, не любишь.– Он с мучительным стоном повернулся к пропасти и крикнул: – Мне теперь хоть с обрыва головой!

Все прочие, обливаясь слезами, ждали и тянули руки к учителю. Эти простые люди, истово поверив, уже не хотели и не смогли бы жить без веры. И тогда Иешуа сделал знак Петру: молчать. Тот бросился на колени перед учителем и, задерживая дыхание, начал смотреть на него, готовый в мгновенье разразиться или отчаянным воплем горя, или криком радости и счастья.

– Хорошо, – сказал Иешуа. – Говорю вам: Мессия. Но об этом никто, кроме вас не должен знать. Бог выбрал для меня дорогу мучений, чтобы я познал вас, полюбил и пощадил. Но предупреждаю: молчите и встаньте с колен. Не господин я, а ваш брат.

Ученики с исступлёнными воплями вскочили и начал зарываться лицами

в одеждах учителя и кричали, и прыгали, как дети. Он же стоял, как мёртвый, вопрошая себя: « Я ли сказал это или Бог моими устами?»

Между тем, Пётр, в приступе сильнейших чувств оглянувшись, помчался к обрыву. И там, на краю скалы, прижав ладони к губам, разразился криком в сторону Храма: