Виталий Конеев - Гнев Бога

– Мессия! Мессия пришёл, люди!

Этот крик услышали многие…в Храме, в крепости Антония и на ближних улицах за крепостными стенами города.

Глава тридцать четвёртая

Когда Понтий Пилат, напевая боевую песню германских легионов, спустился во двор крепости Антония и неторопливо стал оглядывать замерших в строю солдат гарнизона. До слуха прокуратора долетел радостный вопль. Смеясь над тем, что кому-то из иудеев пришлись по душе статуи Цезаря, спросил Панферу:

– Что кричит этот человек?

Панфера прислушался, но крик не повторился.

– Кто-то объявил, что пришёл Мессия.

– Куда пришёл?

Комендант крепости указал рукой в сторону вершины горы Елеонской и ответил:

– В Гефсиманский сад.

– Ну, вот, Панфера – насмешливо улыбаясь, сказал прокуратор, – у тебя есть возможность отличиться передо мной.

Лицо коменданта побагровело. Только теперь Панфера догадался, что прокуратор хотел поссорить его с иудеями, и думал, что он – Панфера – боялся этой ссоры.

Комендант глубоко вдохнул в себя воздух и, скользнув яростным взглядом по шеренге солдат, нашёл центуриона, рыкнул:

– Квадрат, возьми две центурии. Окружи гору Елеонскую. Мессию – кнутами на Голгофу, а его сброд – изруби в куски на месте!

Квадрат выскочил из шеренги, крикнул номера центурий и, сопровождаемый солдатами, помчался к воротам крепости. Там бегущие солдаты едва не сбили с ног первосвященника Анну и его племянника Каиафу, которые в сопровождении свиты, вошли в крепость Антония.

Прокуратор и Панфера уже сидели на конях, когда заметили священников, которые со скорбными лицами, делая приветственные знаки руками, шли им навстречу.

– А это кто такие?– спросил Пилат.

– Это первосвященник Анна. Он каждый год в этот день приходит сюда, ко мне за своим жреческим одеянием для службы во время Пасхи.

Понтий Пилат, находясь в добром расположении духа, весело глянул на группу иудеев, которые осторожно подступали к нему, и задорно крикнул:

– Ну, а теперь, Панфера, пускай они придут во дворец Ирода Великого, где я буду сидеть на царском седалище!

И он, озорно смеясь, поднял коня на дыбы и вихрем проскакал мимо растерянных священников, увлекая за собой конный отряд.

Панфера, проезжая мимо иудеев, наклонился к ним и тихо сказал:

– Следуйте за прокуратором. Своей покорностью вы получите всё, что хотите. А если будете упрямиться, то не надейтесь на мою доброту.

Священники в клубах пыли, жмуря глаза, поспешили за римлянами, глядя себе под ноги, чтобы случайно не встретить осуждающий взгляд горожан.

В долине Тирапеонь, в узких кривых улочках священники наткнулись на длинную колонну вопящих и плачущих фарисеев. Анна, при виде фарисеев, подался назад, замахал руками своим людям.

– Бежим туда!

И они, подобрав края туник, метнулись за угол дома, но были замечены. Фарисеи с криками пустились за ними в погоню. Впереди бежал Зосима, заливаясь слезами и протягивая в сторону первосвященника.

– Устыдись, Анна, устыдись!

Но тот, прикрывая лицо платком и горбатясь, стремительно мчался меж домами, то и дело меняя направление. Добежав до улиц горы Сион, понимая, что ему не подняться первым на её вершину, где собственно и находился дворец-крепость Ирода Великого, в досаде на свою немощность, тяжело дыша, куснул белыми зубами посох и повернулся к фарисеям. Грозно глянул на них сверху вниз. Зосима уткнулся в него толстым животом и сжал в объятиях. Первосвященник вырвался и поднял посох.

–Уйди, диавол! Не по дороге мне с тобой!

Зосима вновь залился слезами, закричал, царапая ногтями своё лицо.

Каиафа, поглаживая свою растрёпанную бороду, осторожно, боком вышел из круга фарисеев и никем не замеченный, скрылся за ближайшим углом дома, передохнул и со словами: «Боже, помоги живым дойти до места», подняв подол туники, бросился вверх по склону горы и вскоре укрылся во дворце Ирода Великого.

Огромная толпа фарисеев и горожан с воплями шла на первосвященника, но он стоял, широко расставив ноги с поднятым посохом и яростными жестами, голосом и взглядами останавливал и усмирял иерусалимлян. Ни на шаг, не отступая назад. Уж он-то знал свой народ: покажи ему спину – сомнёт и не посмотрит на чин. Из толпы завопили:

– Анна, скажи нам: как быть, что делать? Ведь ты наш царь иудейский!

– Я вам не царь, – прохрипел осипшим голосом Анна. – Я слуга Бога на земле. Не впадайте в блуд, богохульники!

Толпа замолчала, затихла. Фарисей Зосима простёр к нему руки и со стоном спросил:

– Скажи: умереть ли нам сегодня или живыми остаться?

Первосвященник смутился. Он понял всю опасность вопроса фарисея. Люди насторожились, ожидая ответ. Уж кто-то потянулся за камнями, кто-то наполнил лёгкие воздухом, чтобы разразиться воплем: «Бей его!»

Анна с грозным лицом, потрясая посохом, пошёл на толпу с криком:

– Нечего мне сказать тебе, фарисей Зосима, нечего!

Люди не расступились перед первосвященником, угрюмо смотрели на него. И он, распалившись, обрушил на них тяжёлый посох, но иудеи стояли на своих местах и не двигались, только вздрагивали от ударов.

Первосвященник, медленно прорываясь сквозь толпу в долину Тирапеонь, хрипел:

– Проклятый, упрямый народ. Погубите себя, погубите.

А люди ему кричали:

– Ох, Анна, придёт Мессия! Будешь держать перед ним ответ! Взыщет он с тебя за нас! Взыщет!

Рядом с этим местом, как всюду, на плоских крышах домов стояли дети, женщины, язычники. Среди группы египтян находился Латуш. Высоко подняв голову, широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, глядел в сторону Елеонской горы, не обращая внимания на то, что происходило у него под ногами . Его холодное лицо чуть кривилось насмешливой улыбкой. Иудеи, стоявшие внизу на улице, показывали друг другу пальцами на астролога, которого все хорошо знали, смотрели по направлению его взгляда и видели вдали над Елеонской горой бело-серебристый столп света, как утверждали потом горожане.

Первосвященник и фарисеи тоже глянули в том направлении, но ничего не увидели. Пользуясь тем, что иудеи крутили головами и подались к астрологу, первосвященник пробился, наконец, в долину Тирапеонь и ушёл в Храм. А фарисей Зосима, плюнув в досаде на то, что народ соблазнился волшебством язычника, быстро начал подниматься на гору Сион. За ним двинулась огромная толпа горожан.

Латуш, негромко говоря: «И так, он объявил себя Мессией, но я знаю, что он никому не нужен, разве что…», остановил свой быстрый взгляд на Иуде, идущем в толпе, спрыгнул с крыши вниз, на улицу,

Астролог прошёл сквозь толпу к нему и обнял его за плечи, щуря в улыбке свои продолговатые глаза.

– Ну, вот, Иуда, не глядя на твою руку, скажу тебе, приятель: та женщина, которую ты любишь. Находится рядом, и она скоро будет в твоих объятиях.