Виталий Конеев - Гнев Бога

– Ты говоришь, Иешуа: стадо баранов. И это правильно. Оглянись вокруг, наивный брат. Ты проповедуешь добро и милосердие среди глухих и слепых ( учитель вздрогнул, вспомнив свои мысли об этом). Ты отдаёшь свою душу камню. Вот смотри! – Иоанн Креститель указал на толпу. – Я им кричу: «Покайтесь!» И они в страхе каются, и боятся грешить. А ты им говоришь: станьте добрыми, и приблизится Царствие Божия. Да ведь добрым нельзя быть. Для этого нужна огромная сила. Проще творить зло. И люди всегда выбирают зло!

Учитель, помертвевший лицом, встал и, глядя себе под ноги, тихо ответил:

– Не ты первый говоришь мне эти слова. Но я выбрал дорогу и иной не желаю.

– Безумный, Иешуа. Добро, милосердие всегда будут привлекать людей, но никто никогда не повторит тебя, потому что люди – даже умнейшие из них – стадо баранов, послушные крику, а не убеждению!

И так как учитель не пытался доказывать Иоанну свою правоту, уйдя в свои мысли и обретя в них уверенность, что немедленно отразилось на его чувствительном лице, Креститель в досаде, что на то, что Иешуа не слышал его, волнуясь, сильно размахнулся руками, загрохотал словами:

– Можешь ли ты, Иешуа, назвать имя хотя бы одного человека, который не только уверовал бы в тебя, но изменился?!

Грустное лицо Иешуа чуть покривилось лукавой улыбкой. Он утвердительно кивнул головой. Это привело Крестителя в ярость. Он указал пальцем в сторону толпы.

– Кто из них ведёт жизнь, угодную Богу?! Твои ученики, фарисей Савл?

– Нет.

– Скажи имя?

– Вот оно: Иоанн Креститель.

Пророк не удивился этому ответу, но та ярость, что сотрясала его тело, сразу утихла, и он улыбнулся, а Иешуа, наблюдая за ним, сказал:

– Вот видишь, Иоанн, как прекрасно добро.

Креститель протестующее махнул кулаком и добродушно рыкнул:

– Оно никогда не будет торжествовать над злом, потому что для этого нужно заставить людей отказаться от стремлений достигнуть в жизни что-то, опередив других, отказаться от семьи, дома, так как власть над домом – это тоже зло, отказаться от защиты страны. И стать бессловесной тварью. Вот что ты проповедуешь. Человеки согласятся с тобой, а делать будут по –своему и будут уверены – долго ли убедить себя – что так угодно Богу.

Иешуа ничего не сказал в ответ и направился к толпе, перейдя по камням реку. Люди двинулись ему навстречу, но фарисей Савл обогнал всех, подскочил к Иешуа и, расцеловав его, завопил:

– Вот Мессия! Я первым объявил о его приходе! – И, злясь на Петра, он со всей силы лягнул рыбака ногой и свирепо крикнул:– А этот убивец проповедует диавола! Я сам видел, как он вместе с бесами, прячась в лодке, замышлял погубить Мессию в Генисаретском озере. И отобрал у Мессии – подумать только, люди – его сандалии!

Савл быстро перевёл дух и, видя, что люди изумлённо смотрели на смущённого Петра, счастливый от своих слов, начал метаться от человека к человеку, вопя и заплёвывая всех, к кому он подбегал:

– Иуда Галилеянин, одержимый бесами и посланец самого диавола приказал этому рыбаку утопить Мессию. И рыбак бросил его в лодку, связав тряпками, но я с помощью ангелов Божьих метнул в Петра разделяющиеся языки пламени, и Пётр, убоявшись гнева Божьего, упал на землю и провалился!

Кто-то из оторопевших иудеев показал пальцем на рыбака, который уже верил каждому слову фарисея и плакал, кивая утвердительно головой, мол, так оно и было.

– А кто этот человек? Ведь говорят, что он рыбак Пётр.

Савл так и взвился вверх, весьма опасно дрыгая ногами.

– Это не рыбак! Рыбак под землёй. А сего человека я не знаю!

И он, довольный своей ловкой местью, помчался за Иешуа, который незаметно для иудеев отошёл от них и был уже далеко на дороге, ведущей в Галилею. А за Савлом, изумлённые его словами, бросились ученики Иешуа и толпа паломников. Люди догнали учителя, и он, идя в окружении счастливых лиц, забыл свои сомнения и горести, и заговорил с ними, безумно любя их и думая только о них.

Савл бегал позади толпы, не в силах идти шагом или стоять на одном месте. Грозил скрытно кулаком учителю и бормотал:

– Не Мессия ты, не Мессия.

Молва о Иешуа Мессии быстро достигла Галилеи и разошлась по всем городам и деревням, волнуя народ. Люди спрашивали друг друга: «Бросать ли нам дела и земли и идти к нему? Или он сам придёт, чтобы увести нас в Царствие Отца своего?»

Прокуратор Палестины каждый день внимательно читал донесения шпионов о Иешуа и, предполагая, что в дни Пасхи в Иерусалиме обязательно должна была собраться двухмиллионная толпа, возбуждённая Мессией, отправил к наместнику провинции «Сирия» Виттелию своего Кассия с просьбой о присылке в Иерусалим дополнительного легиона солдат. После чего Понтий через шпионов начал следить за Антипатром и пророком Иоанном.

Спустя две недели из речного порта Антиохии спустились в море сотни боевых римских кораблей, на которых находился легион, прозванный «Жестоким» за свою кровожадность. Огромный флот стремительно шёл на юг…

Глава сороковая

Царь Ирод Антипатр сжал в пальцах кусок папируса и начал изо всех сил бить кулаком по ложу, на котором сидел, и с мучительным стоном закричал:

– Ты ответишь, Понтий мне перед Цезарем за эту подлость!

Он вскочил на ноги и прыжком метнулся к столу, попытался открыть дрожавшими пальцами один из ларцов, но крышка не поднималась. И хотя царь понимал, что ларец нужно повернуть к себе другой стороной или рвануть крышку вверх за её противоположный конец, он не вытерпел, ударом кулака раздробил усыпанную драгоценными камнями тонкую поверхность инкрустированной сокровищницы и нетерпеливым жестом руки взял из глубины её короткий кинжал с голубоватым лезвием, покрытым бурыми пятнами, похожими на ржавчину. Но это была кровь любимой жены Ирода Великого Мариамны. Царь перехватил оружие удобнее и торопливо огляделся вокруг себя в поисках какой-либо вещи, которой можно было бы прикрыть руку с кинжалом, потому, что Антипатр был одет в тунику с короткими рукавами. Безумный взгляд царя остановился на пурпурном платье. Но едва он начал надевать его на своё тело, как сразу запутался и, разрывая платье, отбросил его прочь. Оставил только небольшой кусок, которым он укрыл кулак с зажатым кинжалом.

И, боясь, что его яростная вспышка могла утихнуть, и он – Антипатр, сын Великого отца – мог не решиться убить неверную царицу и стать посмешищем для всей Палестины, царь откинулся на спину и, подняв голову лицом вверх, диким голосом закричал:

– Эй, вы там! Позовите ко мне блудницу Иродиаду!

И, вздрагивая телом, бормоча проклятия, он отошёл на середину зала, повернулся лицом к выходу, прикрытому лёгкой, прозрачной завесой, вперил в него безумный, немигающий взгляд.