Руслан Передельский - Чугунные облака

Всё стало на свои места. Мрак, ужас и тьма этого места скроются как те тучи. А голубое небо останется, как и я.

– Влад, а ты....? – Геннадий, конечно же, испортил прекраснейший момент. Его гундосый голос сбил начинавший течь ручьём поток ободряющих мыслей. Спасибо, блин, большое!

– Чё?

– Да ладно…

Весьма информативно и увлекательно.

Мы пошли дальше, и Гена рассказывал про самые разнообразные способы развлечься. Все они связаны с легендарным яром. Южан, оказывается, Бог не обделил фантазией. Они придумали миллион вариантов эксплуатации каньона:

– В основном, мы спускаемся туда и бродим.

– Интересно – (нет)

– Торчки там курят, алкоголики пьют.

– Ммммм.

– Когда снег выпадает мы на санках там катаемся.

– Класс.

– Ещё… Там на северной стороне есть шина, за верёвку привязанная к дереву. Кататься на ней весело.

– И правда – (в том случае, если тебе шесть)

– Я думаю, именно там вся ваша школа девственность теряет – Гена на меня смотрит шокированным взглядом, будто за слово «девственность» меня могут расстрелять – Что? Разве я не прав? – рассмеявшись, я хлопаю его по плечу – Успокойся. Рядом с нами нет ни дедушки, ни мамы… Короче, можешь расслабиться.

Гене это и вправду помогает. Ещё спустя пять минут ходьбы он улыбается и рассказывает о девчонке, запавшей в его душу:

– Хочу пригласить её на танцы, но она тусит с городскими, и из-за этого точно откажет. А это полный отстой.

– Чувак, если откажет то знай – никто из-за этого не сдох, земля вращается дальше, и на ней продолжают жить миллионы одиноких девчонок, не побрезговавших бы общением с тобой (с цифрой, конечно же, я погорячился).

Удивительная вещь – самые разные и абсолютно непохожие, мы, подростки, можем запросто найти общий язык друг с другом. Иногда наши мысли и желания полностью совпадают. Нас объединяет тонна общих проблем, и да, одинаковый язык вечного великого слэнга. Стоит только захотеть – и мы сможем понимать и поддерживать друг друга без особых усилий.

Вот например я – циничный и скептичный отморозок, смотревший в начале обеда на Гену как на больного чумой. Сейчас иду и во многих его переживаниях, эмоциях и чувствах узнаю себя.

Удивительная вещь.

За время прогулки я успел получить сотню мощнейших солнечных ударов. Удивительно, что меня ещё держат ноги. Мою чёрную майку можно выжимать как половую тряпку после длительной влажной уборки, пахну я, наверное, как дальнобойщик надушившийся подаренным мамой «Coach”.

Когда стена зелени, убегавшая всё это время от меня за горизонт, приняла ласковыми прохладными объятиями нас в себя – моему счастью не было предела. Какие же приятные воспоминания приходили на ум при виде этого места. Они всё ещё оставались свежими, как сладкий клубничный смузи, только что вылитый в стакан из блендера. Пока что я мог смаковать их крупными глотками, наслаждаясь приторностью и нежностью.

Мы с Евой, скорее всего, прошлой ночью обходили все тропы этого места вдоволь. Ничего тут не помню из-за темноты.

Гена, привыкший каждый день видеть подобные красоты, продолжал громко и с искренним негодованием обсуждать школьный буллинг:

– Видишь это? – повернувшись ко мне лицом, парень оскалился как злая бродячая собака. Мокрая, холодная, тощая. Указательным пальцем он показывал на задний зуб. Точнее, на его место, ведь зуба там не обнаружилось – Его выбили совсем недавно. Местный барыга, клянчащий еду. Порой я не беру обеды в школу, и это заканчивается таким.

Я остановился, осматривая отсутствовавший коренной со ступором:

– То есть… Тебе выбили зуб в школе, и…?

– На это всем плевать. Он даже и глазом не повёл когда небольшая белоснежная часть меня отлетела в сторону, на грязный кафель. Болит до сих пор – он призадумался – Когда я пришёл домой и показал это деду, он высек меня ремнём – парень повернулся спиной, приподняв безвкусную футболку. Костлявая спина изгибалась как у гиены. В глаза бросился начавший рости горб. Боюсь представить, что будет творится с Геночкой в старости.

На бледной коже цвета лунного сияния виднелся красный, жгучий след от бляхи.

– Твою мать… И ты… Терпишь насилие от него?

– А чё мне делать? Терплю.

Теперь стало стыдно за все остроты и колкости, приходившие на ум при виде этого парня. Он зажат, запуган, стеснителен из-за жуткого факта – Гена подвергается насилию со стороны родственников. Или родственника.

А я сразу не возлюбил этого социопатичного деда.

– Сколько себя помню – мой дед никогда не церемонился. Говорил: «слова – это для баб», снимал ремень со своих брюк и наказывал.

– И ты молчал?

– Нет! Конечно нет! Знаешь ли, бьёт он ужасно больно. Я кричал, ревел, валялся по полу и звал на помощь. Но в том месте твои крики никто и никогда не услышит.

– А мама? Бабушка?

– Его действия для них неоспоримы. Бабушка сказала мне однажды: «Таким способом он хочет заменить тебе отца, Гена». И я ей поверил. Верю до сих пор. Он делает это лишь мне во благо.

Это конечно очень душещипательно, но с чего это вдруг почти незнакомый парень перепутал меня со священником, слушающим исповедь? Или психологом, разбирающимся в детских травмах? Почему он так откровенен со мной?

– Правда, иногда он воспитывает меня без причины. Выпьет рюмку. Две. Три… И становится неконтролируемым. Он и без этого, когда трезв больше смахивает на терминатора, чем на человека. А после алкоголя становится безумцем.

– Безумцем?

– Настоящим. Нашему соседу, который пил с ним по воскресеньям он разбил голову. Они ссорились из-за политики, как всегда: Хилари или Дональд. Дедушка, как ты понял, всегда был за Трампа. А тогда Клинтон начала обгонять его…

– Погоди, то есть ты хочешь сказать что мои любимые родители сидят сейчас с человеком, который выпив глоток алкоголя теряет контроль над собой?

– Не беспокойся, он не тронет твоих родителей, я так думаю…

Возвращаю все свои сожаления по поводу колкостей и острот обратно. Этот парень заслужил каждую: как можно быть таким равнодушным, спокойным, когда твой дед – псих? А эта Вика – заманивать гостей в логово сумасшедшего алкаша-провинциала, обожающего Дональда Трампа? Знаете ли, это самый опасный вид людей из ныне существующих. Наследники фашистов, монголов и сатанистов из девяностых (политика и Трамп тут ни при чём, честно-честно).

Я вспомнил его агрессивные, залитые кровью глаза. Грязную майку. Мерзкую бороду, будто растущую из лобковых волос. Ну а главное – ощущение, будто рядом с тобой сидит человек, способный выкинуть любое безумство в следующую минуту…

Гена продолжал болтать дальше, а я с неприятной озабоченностью вспоминал жёсткие глаза, запах перегара. Зелень, деревья, скрывающие «Дубовый» от солнечного света, будто создавая отдельный мир, независимый город, живущий своей жизнью, в своём ритме – всё пролетало мимо. Я даже не заметил красноголового дятла, сидящего на одной из ветвей дуба. Перелетающих с деревца на деревца парочку влюблённых воробьев. Лето продолжалось, и это чувствовалось везде, как бы настойчиво не врали календари.