Руслан Передельский - Чугунные облака

Широкие проспекты засыпанные мелкой песчаной пылью превратились в ад. Единственный крупный город региона напоминал осиный улей, который со всех сил пнули ботинком. Люди стремились растолкать друг друга, ссорились и кричали, делали всё, чтоб увидеть профиль одного из самых обсуждаемых людей последних месяцев.

Тут его называли разными именами, приведём лишь самые приличные и лишённые крепкого мата: лысое чудовище, антихрист, тварь, мразь. Но самое популярное – убийца лесополос. Так его окрестила газета, написавшая статью про первое убийство этого кровожадного создания.

Каждый из скучивавшихся под дверями суда людей готов был порвать его на мелкие кусочки. Ненависть достигла своего предела в двенадцать часов утра, как раз тогда солнце стояло в зените и безбожно палило, и как раз тогда в клетку завели тощего и высокого мужчину, окатывавшего бегающими в разные стороны безумными глазами зал суда.

Как только два крепких офицера, сопровождающих маньяка захлопнули замок клетки зал взорвался. Такого шума эти лысые и тихие земли не видали, должно быть, со времён большого взрыва. А пережили они достаточно: во время Гражданской войны враждующие армии пытались поделить плодовитые на полезные ископаемые земли между собой. Литры крови окропили здешний чернозём, выстрелы эхом разносились по степям. Сейчас же эхом по опустевшему городу проносились яростные возгласы:

– Дайте нам его судить! – кричал разъярённый шахтёр в очках, придерживая старый купленный на местном подобии блошиного рынка берет. Там одеждой затаривались все жители. Были бы хозяева местных заводов щедрее – местные с удовольствием вынесли б из магазинов все коллекции Коко Шанель, будьте уверены. – Мы единственные, кто может осудить мразь, убивавшую наших детей, по достоинству!

Лицо шахтёра залилось багровым цветом. Стекла очков увеличивали яростные красные глаза. Обращаясь к господину судье, он с ненавистью разглядывал сидевшего за окрашенными белой краской прутьями мужчину.

Убийца из лесополос убил семилетнего сына шахтёра. В один майский вечер, в разгар праздника, маньяк предложил мальчику конфеты, заведя его в одну из лесополос. Как результат: маленькое тело расчленено, ноги и руки разбросаны в разных концах посадки. Нашедшая тело, точнее его останки, дама, потеряла сознание и схлопотала приступ. Не каждому дано спокойно пережить подобную жестокость.

Теперь отец не мог спокойно жить, из раза в раз виня себя в смерти единственного сына. Все жители региона жили в страхе, не отпуская далеко детей. А он один раз решил сделать исключение, впоследствии ставшее роковым.

Тощий силуэт продолжал обводить глазами кричащую толпу. Что он испытывал, хотите ли знать? Гордость. Эти напыщенные дамочки с трёхметровыми начесами превратились в безумных обезьян. Сдержанные и культурные мужчины изрыгали самые грязные маты. Люди сняли с себя маски и позволили ярости руководить ситуацией. А сколько слёз, сколько рыданий по глупеньким наивным малышам! Вы только посмотрите: пожилая дама упала на колени, заревев точь-в-точь как орангутанг:

– Моя девочка, что ты с ней сделал, животное? – вопила она, не заметив как пара полицейских подхватила её под руки и потащила к выходу.

«Леди, какая ИЗ, уточните?! У меня было много девочек – кто-то пухлее, кто-то стройнее или худощавей. Некоторые умерли быстро и безболезненно. Один удар и мимолётная потеря сознания, напоминающая вспышку молнии. Некоторые погибали в страшных муках и неистовом страхе, и скажу вам честно, это самые приятные моменты моей жизни. Испытывать возбуждение, наблюдая как они кричат…»

Самое сложное дело провинциального судьи затянулось ещё в самом начале. Люди теряли сознание как только увидели маньяка, падали на грязный пол и хватались за сердце. То ли нервы, то ли невероятная, аномальная жара. Будто бы Бог сам решил судить убийцу, забрав его в ад ещё при жизни.

Протерев платком мокрый лоб, господин судья с интересом посмотрел на нервного адвоката. А чего ему не быть нервным? Как только народ узнал, что ему предстоит вести дело знаменитого убийцы лесополос, в ход пошли все методы соседской мести: в небольшой халабуде мужчине выбивали окна и рисовали крупные яркие надписи на стенах. Сынишку теперь каждый день били в школе старшеклассники, обвиняя отца в помощи настоящему «сатане». Жители отнеслись к этой истории метафорически, во всём видя религиозный символизм. Такого противостояния между адвокатом и гневными местными даже Харпер Ли не снилось во время написания «Убить пересмешника». Но тут в ход пошёл не расизм, а ненависть к человеку унёсшему жизни 62 молодых людей.

Сейчас адвокат бегло осматривал некоторые показания, стараясь не потерять контроль читая очередное описание убийства. «Убийство на клетку шахматной доски… Он вырвал матку у шестнадцатилетней и съел её в сыром виде. О нет, похоже меня сейчас вырвет прямо на глазах у толпы» – тощие руки мужчины будто свело от сильной судороги. Они затряслись мелкой дрожью, кажется у сурового и сдержанного адвоката начался припадок. А если вслушаешься в проклятья сидевших рядом родителей жертв, можно сойти с ума…

Судья был готов задать очередной вопрос, порядок которых казался невероятно жалким и бессмысленным, безумным и глупым. Спрашивать у психопата за что он убил ребёнка. Сумасшествие! Зачем? Да потому что его возбуждает вид искалеченных детских тел! Жуткая, но какая-никакая правда. Он возбуждался, лицезрев вывернутые наружу органы, окраплёные кровью невинные лица, навсегда застывшие в выражении немого ужаса.

Его ответы преподносились под ширмой проповеди, будто главный пророк хиппи или основатель жуткой секты пытался загипнотизировать безвольную толпу нескончаемыми метафорами и псевдо-глубокомысленными сравнениями. Перед глазами одетого в шёлковую чёрную мантию блюстителя правосудия воссоздались картины из видео судебного заседания по делу Чарльза Мэнсона. Скорее всего, все они были одинаковыми, пытаясь скрыть своё безумие под целой волной фраз, коих хватило бы для написания толстого справочника. Пустые глаза, во время произношения тех самых фраз, наполнялись детским счастьем и радостью. Кажется, ОНО готово было захлопать в ладоши, рассказывая об своих эмоциях во время убийств.

С «убийцей лесополос» провели уже не один десяток бесед и психологических исследований, но каждый раз этому человеку (?) удавалось преподнести одни и те же даты будто с разных точек зрения. Например, шестое убийство. Во время первого допроса следователи услышали в его голосе жалость, искреннее сожаление. Казалось, не он убивал их всех а его безумный и жестокий брат-близнец. На вторую беседу вышел уже именно братец. Он смаковал мельчайшие подробности кровожадного расчленения. В третий раз, это создание описывало забавную игру, где он – водит, жертвы – убегают. Оно хохотало закидывая голову и хватаясь за живот – вот ведь умора! – убийство как хороший анекдот.