Сергей Еримия - Маяк туманного мыса

– Мороз крепчает, если уж выбирать время для утепления жилища, то это именно оно, – громко стуча зубами, бормотал я. – Надо закрыть окно, надо зажечь огонь, надо согреться, а уже после не лишним будет организовать поход за топливом.

Конечно, надо было поднимать, но страх не отпускал. Добивала остатки настроения раненая нога. За истекшее время она сильно распухла, ее рваные края почернели, а из пореза ленивым ручьем сочилась мутная жижа с отвратительным запахом.

Я вспомнил об аптечке, нет, не о той, что прибыла со мной на плоту, там одни таблетки, да и те без опознавательных знаков, о другой, которую видел на одном из стеллажей, скорее всего, ее Даша оставила давно когда-то.

В темноте уставшего сознания вспыхнула и разгоралась блеклая искорка надежды. Зародилась вера в то, что боль пусть не отступит, так хоть немного утихнет, а ради этого стоило перебороть себя! Сильнейшее усилие и вот он результат – удалось встать. Получилось, но только после того, как я мысленно пообещал себе не смотреть в окно и не приближаться к двери. Подошел к стеллажам, действительно нашел аптечку, правда, медикаментов в ней оказалось совсем немного: несколько бинтов, шприц, две ампулы, плюс десяток упаковок каких-то мелких таблеток. Недолго думая, я уколол себя, впрыснул в ногу прозрачную жидкость, название которой показалось знакомым. Не могу сказать, помогло ли это, но боль немного притихла.

Чтобы хоть чем-то занять себя пока страх не смилостивится и не отступит, я принялся размышлять на тему, что произошло за последнее время, попытался найти свое место во всех этих невеселых событиях. Нет, основное я давно уяснил, похоже, главное действующее лицо все-таки я. Прав капитан… был, как бы ни хотелось в это верить, но только частично. Что бы он ни говорил, и что бы ни навязывала мне память под видом воспоминаний, все не так просто. Не мог я без железобетонного на то основания набрасываться на людей. Тут должна быть причина, думаю, не обошлось, опять-таки, без капитана, имел он какое-то на меня влияние. Ну, да это ладно…

Лишь когда за стенами моего убежища пошел снег и, судя по звукам, сорвался шквальный ветер, породивший настоящую метель, причем не только снаружи, но и внутри него, я заставил себя взяться за дело. Слишком уж большой сугроб насыпало под разбитым окном, того и гляди занесет всю мою комнатушку.

Пересилил себя. Встал, занялся ремонтом. Прежде всего, затолкал в разбитое окно значительную часть ткани, что осталась от плота, тем самым перекрыл доступ снегу. После переключился на отопление. Собрал последние дрова. Затолкал в топку обломки каких-то резных стульев, деревянных щитов оклеенных цветным шпоном, рам с остатками полотен. «Странно, но я как-то упустил тот момент, когда собирал столь оригинальное топливо. Помню, последними были доски. Старые доски, безо всякого декора. Ну и пусть…».

Набил полную топку, поджег, искренне радуясь веселым языкам пламени. Казалось, все хорошо, но вот странность – огонь горел ярко, его отблески весело прыгали по полу и стенам, пахло дымом, в воздух выстреливались ярке искры, но тепла не было. Будто и не огонь это вовсе, а лишь рисунок, его изображающий.

Возможно, дело в том, что дрова далеко не самые лучшие? Возможно, но ведь и это еще не все. Что особенно расстраивало, так это то, что снег, налетевший в комнату, быстро превратился в лужу, растаял, следовательно, огонь был настоящий, не грел он только меня. Но разве подобное бывает?

– Все просто – у меня жар! Да? Нет? Не знаю…

Тут почему-то вспомнились слова капитана о двигателях, которые не справляются с отоплением. «Но разве они имеют хоть какое-нибудь отношение к моей комнатушке? Да и говорил ли он вообще что-нибудь подобное? Опять-таки не знаю. Знаю одно – надо что-то предпринять и как можно быстрее. Надо попытаться согреться, а в идеале, найти способ уплыть подальше. Иначе я попросту замерзну».

– Вот хорошо им всем, они в холоде лежат, а им не холодно…

Вспомнился пуховик, старая подранная куртка, которую я нашел под стеллажом. Уверен, в другое время брезгливость бы не позволила натянуть на себя старое драное тряпье, но в тот миг привередничать не приходилось.

Отряхнул одежку, выпустив наружу множество резвых пушинок, надел. Попытался убедить себя в том, что стало теплее. Получилось? Не думаю. Еще усилие и чудом удалось заставить свой страх забиться в дальний уголок сознания. Вот это действительно победа! Не давая ему возможность поднять головы, я решительно шагнул к выходу, переступил через порог, остановился. Несколько минут посомневался, стоя в шаге от наружной двери, но вот решился. Шумно выдохнул, толкнул ручку, вышел за пределы гостеприимной казармы.

Как же изменился окружающий меня мир! Нет, к этому все и шло. Вот только контраст! Я спрятался, когда вокруг все было укутано туманами. Теперь же серое покрывало унесло куда-то вдаль. Недавно прошел снежок, он засыпал стерильной белизной окрестности, пряча следы пребывания человека. Снегопад прекратился, облака, щедро засыпавшие землю, убрались восвояси. Был день, почти настоящий, еще без солнца, но по всему видно, оно недалеко, лишь немного не хватает ему сил, чтобы подняться над горизонтом, выглянуть из-под него. Совсем немного, но это не страшно, еще несколько дней пройдет, может неделя, и все случится, оно обязательно покажется. Принесет с собой свет, тепло, надежду. Правда, на что мне надеяться, я и сам того не знаю…

В последнее время у меня выработалось своеобразное правило: если не знаешь куда идти – иди к морю. Благо, оно практически со всех сторон. Иди, куда хочешь, но лучше туда, где оно ближе. Недалеко это, достаточно обойти казарму и вот его ласковые хоть и ледяные волны.

Туда я и направился.

Вышел на пляж. Обошел вокруг швартовочной бочки. Прошелся по песочку. Там, у самой кромки воды, наполовину засыпанное снегом, лежало тело. Матрос. Серега. Выбросило-таки его море. Изрядно исклеванное птицами, его лицо пустыми глазницами, заполненными снегом, смотрело в чистое небо. Я же смотрел на его гидрокостюм. Хорошая одежда, надежная, сухая, а главное теплая. Мой костюмчик с ней не сравнится, слишком уж он потрепанный, о пуховике и говорить нечего. Вместо тепла от него лишь пух и перья.

– Извини друг, но тебе одежда уже не нужна, – я присел рядом, стараясь не смотреть на изуродованное лицо. – Распакую я тебя.

Скоро костюм был снят, матрос, перевернутый лицом вниз, остался лежать на песке, я же пошел примерять обновку. С удовольствием снял свое тряпье, забросил бесполезный пуховик. Примерил. Новый костюм пришелся впору, лишь немного смущала дыра на груди, а еще чуточку беспокоил трупный запах, который шел от толстой ткани. Резкий он, сладковатый, приторный. Ничего не попишешь, внутри был мертвец. Хотя, вполне возможно это воображение шалит, и никакого запаха нет…