Адам Нэвилл - Под неусыпным надзором [litres]

– Это был вечер воскресенья?

– Да. Когда я попросил его уйти, он отказался. А потом случился этот ужасный припадок… Я хотел сказать, очень сильный. Я думал, он умер. Я никогда раньше не видел ничего подобного. Что же я, совсем бесчувственный чурбан, чтобы выгнать его после такого? Так он остался на вторую ночь.

Я был в растерянности и не знал, что делать, куда звонить: вам, в скорую или в какую-нибудь социальную службу. Его мучили припадки, он употреблял наркотики, фактически был бездомным алкоголиком. Я предложил снять ему комнату за мой счет, но он отказался. Тогда, во вторую ночь, мы крупно повздорили. Разругались в пух и прах. На это было множество причин, но самая главная – его непомерные требования. Я никак не мог отделаться от него, а он пребывал в твердой уверенности, что имеет полное право оккупировать мой дом и заставлять меня писать за него книгу, в то время как сам он будет сидеть и поплевывать в потолок. Это выводило меня из себя.

– Но вы так и не позвонили нам.

– Я думал… что сам справлюсь с этой ситуацией. Было очень неловко. Я не хотел привлекать внимание. Но главной его целью было удостовериться, что я буду ему помогать. Потом он начал требовать деньги. Он залез в мой кабинет и просмотрел мои финансовые документы, чтобы узнать о состоянии моих счетов.

– Понимаю. Приводили ли ваши ссоры к какому-либо грубому физическому воздействию?

Сначала Себа бросило в жар, потом в холод, потом, когда он осознал, что детектив видел его реакцию, снова в жар. Он вспомнил про стычку у «Бери Хед» и о возможных синяках и ссадинах, которые могли остаться на коже Юэна после их неуклюжей потасовки.

– Да, немного. Вчера, рано утром, когда мне удалось наконец вытащить его из дома под предлогом прогуляться до заповедника «Бери Хед». По дороге мы опять разругались… Я вообще по натуре не драчун, но иногда бывают мгновения. Как раз тогда он и стал требовать деньги. Меня захлестнула такая злоба, что в глазах потемнело, и я набросился на него с кулаками.

Но он сбил меня с ног. Несмотря на свой образ жизни, он всегда был чертовски силен. Потом он сбежал. Это был последний раз, когда я видел его. Вчера, рано утром. Он вернулся в мой дом, чтобы забрать свои вещи. После всего, что произошло, я не мог оставаться дома, уехал в Торки и снял там номер, но сначала сменил замки. Исходя из того, что вы мне рассказали, он, очевидно, отправился в гостиницу в Пейнтоне…

Детектив кивнул, словно бы соглашаясь: вероятно, он уже навел справки в администрации отеля «Коммодор» обо всех передвижениях Себа. Себ надеялся, что так и есть, так как видеокамеры отеля могли подтвердить, что прошлой ночью он не покидал своего номера, поэтому никак не мог убить Юэна, находящегося в отеле другого городка на противоположном берегу залива.

– Вы не знали, где он остановился перед тем, как прийти к вам?

– Не имел ни малейшего понятия. Он рассказывал мне не все. Знаете, он любил казаться загадочным. Многое скрывал и о себе, и о том, где он был и что делал. У меня создалось впечатление, что он был замешан в чем-то нехорошем, в какой-то группировке. Он с неохотой говорил об этом. Больше мне ничего не известно, так как он не вдавался в подробности своей жизни. Думаю, ему больше негде было взять денег, и поэтому он отправился искать меня. Вы же знаете, что мои книги пользуются популярностью. По крайней мере, мне его мотивы показались именно такими.

Детектив снова кивнул, взгляд его, несмотря на непроницаемость, казался задумчивым.

– Это очень похоже на то, что сегодня утром рассказала нам его мать.

– Она, должно быть, очень стара.

– Восемьдесят восемь. Но она уже три года не видела своего покойного сына. Она сообщила, что он где-то учился. Больше ничего интересного. Единственный раз, когда он дал о себе знать, он попросил у нее денег. Странно, но у меня создалось впечатление, что она относится к собственному сыну настороженно – если не сказать с испугом. Она нашла кого-то, кто займется организацией похорон. Мы предложили прислать его вещи к ней в Манчестер, но она сказала, что они ей не нужны.

Себ вспомнил две картонные коробки, наполненные бумагами, и представил себе, как они трясутся в кузове мусоровоза. Он почувствовал такое злорадство, что ему захотелось вскочить и громко рассмеяться. Когда это чувство прошло, он ощутил печаль оттого, что этой куче бумаги, великой книге Юэна, которой, как он считал, суждено изменить саму концепцию мира, была уготована такая жестокая судьба. Труд, которому Юэн посвятил всю свою жизнь, отправится на свалку или на мусоросжигательный завод. Все зафиксированные им безумные, но удивительные события, о которых ему удалось узнать. Себ и мечтать не мог, чтобы придумать такой заключительный аккорд к какому-нибудь из своих произведений.

Детектив сверился с записями в своем блокноте.

– У меня также есть свидетельства того, что все, с кем он когда-либо был знаком, старались не поддерживать с ним дальнейших отношений. В любом случае будет сделано вскрытие, чтобы подтвердить причину его смерти. Кроме того, сейчас в нашем распоряжении его старые медицинские карты. Но если не всплывет что-нибудь еще, сомневаюсь, что мы встретимся с вами снова. Спасибо, что опознали тело.

Офицер встал.

– С вами все в порядке? Если нужно, мы можем организовать консультацию специалиста помощи жертвам насилия.

– Нет, спасибо… Все произошедшее несколько потрясло меня… Я даже не знаю, как я себя чувствую.

– Это нормально. Немного вины за чувство облегчения, что все так закончилось, да? – Офицер чуть заметно понимающе улыбнулся. – Вас отвезут в отель.

– Спасибо.

– Может, подкинуть что-нибудь для следующей книги, а?

Это было первое признание детектива в том, что Себ известен среди местного населения. Он не знал, стоит ли ему как-то на это отреагировать. Ему казалось непозволительным отнестись к этому легкомысленно. Но, похоже, старший инспектор был другого мнения и решил допустить некоторую фамильярность.

– Моя жена читала некоторые ваши книги. Особенно ей нравится про вересковую пустошь.

– О, передайте ей мои благодарности. Мне было приятно это услышать.

– Но у нее какие-то проблемы с последней, про корабль. Не помню, как она называется и что там ей не понравилось.

Итак, вот где умер Юэн: Бич-роуд, № 15.

Улица состояла из двух рядов двухэтажных таунхаусов, выкрашенных в разные цвета – от кораллово-розового до синего, как утиное яйцо, – со скамейками для пикников на выложенных плиткой передних двориках и высокими пальмами, машущими своими зелеными лапами за низкими стенами заборов, бегущих вдоль фасадов.

Постоянные вывески по всей длине улицы рекламировали телеканал «Sky», аренду комнат, пятизвездочные отели и рестораны. Возможно, в межсезонье улица выглядела немного усталой, но в любое время года под ясным голубым небом она без труда создавала впечатление улицы для семейного отдыха, с уютными комнатами, мясными лавками и загорелыми дедушками, приветствующими вас кружкой самого лучшего в округе пива.