Максим Кабир - Мухи

Священнику исполнилось шестьдесят. Поседела его борода, поредели космы. Но взгляд не потерял цепкости, баритон — уверенности и мощи. Он отслужил утреню и намеревался трапезничать в келье. У отца Владимира был просторный дом, но питаться он предпочитал наверху, любуясь из бойницы колокольней.

— Батюшка, — окликнул алтарник, — вас спрашивают.

«Поесть не дадут», — насупился отец Владимир.

У солеи переминалась с ноги на ногу девушка в длинном платье и косынке. Опытный священник определил, что в церкви она не частая гостья. Девушка явно испытывала неловкость и сомнения.

— Про цену не заикайся, — наущала ее алтарница, — сколько не жалко заплати.

— Вы ко мне?

У девушки было прехорошенькое личико и необыкновенные васильковые глаза. Из-под косынки выбились короткие каштановые кудри. Виднелся рисунок на изнанке платка: логотип группы «Нирвана». Отец Владимир улыбнулся в усы.

— Слушаю вас.

— Святой отец, — начала девушка, — меня Сашей зовут. Я хотела вас попросить…

— Смелее.

— Возможно ли освятить дом?

— Нет ничего невозможного.

— Не совсем дом. Подвал многоквартирного здания.

— Подвал? — озадачился отец Владимир. Подвалы он еще не крестил. Что-то во взгляде Саши насторожило его. Чтобы современная девушка сама пришла просить о требе?

— В этом доме… случалось всякое. Самоубийства. И жильцы пропадали без вести. Под подвалом есть комната. Я знаю, что в ней в конце девятнадцатого века медиумы проводили ритуалы.

— Любопытно, — священник огладил бороду. — Я могу приехать завтра.

Лицо Саши просветлело.

«Напугана ты, бедняжка», — подумал отец Владимир.

— Чистую скатерть приготовьте и маленький столик. Хотя стул тоже подойдет. На улице лавка стоит. Купите наклейки с крестами и елей. Адрес у вас какой?

— Первомайская, один. Это от Речного…

— Я по навигатору отыщу.

Она продиктовала номер телефона, и он вбил его в свой мобильник.

— Святой отец…

— Отец Владимир.

— Отец Владимир, — она густо покраснела, — а вы так приедете?

Она смотрела на священническую епитрахиль, фелонь.

«И впрямь сама ко мне пришла, втайне от близких».

— Я переоденусь на месте. Подходит?

— Да! — засияла она. И словно намеревалась расцеловать настоятеля. Но, опомнившись, посеменила к выходу.

Отец Владимир зашагал в келью и вскоре полностью сосредоточился на свиных биточках и гречневой каше.

— Ты в Бога веришь?

— Не особо, — сказал Рома. Они сидели на балконе четвертой квартиры, созерцая двор и убегающую к Речному тропинку. Детишки затеяли пикник, сербали понарошку из кукольных чашек и сахарили песком. Сашина мама ушла на работу.

Рома смирился с тем, что подруга пригласила батюшку, хоть и раз десять назвал ее сумасшедшей.

— Ну как, — рассудил он вслух, — мы привыкли, что Бог нам должен. Люди ходят в церковь и просят, просят, просят. Здоровья им подавай, счастья, благополучия. А Богу что? Раньше ради него на смерть шли, за Гробом Господним. Вон те малые уже вполне могли участвовать в детских крестовых походах. Приснится сон — человек продает все свое имущество и бродит по миру, проповедует слово Божье. Святой Игнатий требовал, чтобы римляне скормили его львам в Колизее. Средневековые христиане специально плыли в Японию, чтобы принять мученическую смерть. Вот тогда верили. А сейчас — освятил кулич, нацепил иконку в автомобиле, и хорош, уже православный до мозга костей.

— Это прямое оскорбление чувств верующих, — улыбнулась Саша. — Уголовная статья.

Из-за зарослей шиповника выехала машина. Солнечные блики играли на лобовом стекле. Скромный провинциальный священник управлял «пежо».

Саша привстала.

— Обещай, что после ты забудешь про привидений.

«Про мертвецов», — мысленно поправила она. Ей понравился деревянный храм в километре от конно-прогулочного комплекса. И отец Владимир понравился. Его сильная обволакивающая энергетика.

— Даю слово.

— Рискнешь опять спуститься в подвал?

— Ради безмятежного сна.

«Пежо» припарковался под сенью рогоза. Священник вылез из салона. Вместо церковного наряда — хлопковые штаны и футболка. Без торжественного облачения он походил на дровосека. Или на тяжеловеса пенсионного возраста. Покатые плечи. Широкая грудь. Привыкшие к работе руки.

Он рассматривал дом, хмурясь, почесывая бороду пятерней.

— Мы вас видим, — крикнула Саша.

С отцом Владимиром они пересеклись на первом этаже. Священник изучал пилястры, кафельную облицовку.

— Это Рома, мой друг. Не заблудились?

— Я уже был в этом доме, — медленно сказал священник. — Тридцать один год назад я соборовал здесь женщину.

— Что делали? — не понял Рома.

— Молился над умирающей.

«Снова смерть», — отметила Саша.

Они ввели визитера в квартиру. Опешивший поначалу, батюшка быстро сосредоточился. Одобрил табурет и скатерть. Надел поверх мирского одеяния подрясник, перепоясался. У него были огромные кулаки — такими хоть гвозди вколачивай.

— Отец Владимир, — сказала Саша, — дома бывают плохими? Ну… с дурной энергетикой?

— Да, — ответил священник, — дома, оставленные ангелом-хранителем.

— А в полтергейстов вы верите? — спросил Рома. Он взгромоздил стул себе на плечи, взял пакет и мощный «Люминтоп», фонарь, который принес из папиного гаража.

— И в него, и в другие проделки нечистых духов, — спокойно проговорил отец Владимир. — Материалистическая наука способна объяснить далеко не все.

— И церковь с ними борется?

— Не так, как демонстрируют в фильмах. У православной церкви нет специальных отрядов супербатюшек с бластерами.

Они вежливо засмеялись.

— Для сопротивления шумливым духам читается чин «Последование молитвенное над домом или местом очародеянным и оползнаяемым от злых духов».

— Вы прочтете его?

— А у вас водится барабашка? — Голубые глаза священника сканировали Сашу.

— Нет, — сказал за нее Рома, — но Сашке снятся плохие сны о доме. Вы поможете?

— Не я. «Если не Господь построит дом, напрасно трудятся строящие его», — так говорится в Библии. Я готов.

Они двинулись в вестибюль. Подъезд был пуст и как-то особенно тих. Тамбуры коптились едкой темнотой. На улице, далеко-далеко, галдели дети. Заскрипели железные ступеньки. Казалось, они спускаются в катакомбы.

— Есть места, внушающие дискомфорт, — сказал отец Владимир, входя в подвал. — Беспричинную тоску и уныние.

— Это про наш дом, — вклинилась Саша.

По стенам ползли капли влаги, черные под ярким светодиодным лучом. Темнота отскакивала, как от меча джедаев, но, перегруппировавшись, смыкалась за спиной. Они ступали по испещренному следами бетону. Прачечная, котельная…