Питер Страуб - История с привидениями [litres]

Питер уныло кивнул.

– И верни мне бутылку, если не знаешь, что с ней делать. Так вот. В этом доме что-то есть, согласен? Не желаешь ли узнать, что именно? В любом случае что-то такое затевается, а мы с тобой, старина, единственные, кто знает об этом. Я прав или не прав?

– Но может…

– ГОСПОДИ! – взвыл Харди, и Питер подпрыгнул. – Ты кретин! Ну что непонятного? Ей зачем-то нужен именно этот дом, и именно это единственный разумный вывод.

– Думаешь, Робинсон ей мешал, и она избавилась от него?

– Вот этого я не знаю. Я видел только, как он уплывает вниз, на пути. Черт-те что! Одно скажу: я хочу взглянуть на этот дом.

– О нет, не надо, – взмолился Питер.

– Да чего ты боишься? – возмутился Джим. – Она обыкновенная баба. У нее странные привычки, но она всего лишь женщина, Кларабелла. Вообще-то я не такой дурак, чтобы соваться в дом, когда она там. А если ты опять наложил в штаны – можешь проваливать прямо сейчас.

Все дальше и дальше разматывалось темное пригородное шоссе, увлекая их в Милбурн.

– А как ты узнаешь, там она или нет? Ты ж говоришь, она сидит в темноте ночи напролет.

– Позвоним в дверь, чучело.

У подножья последнего холма перед поворотом к городу Питер, уже чуть живой от волнения, взглянул на дорогу и увидел огни Милбурна: собранные в кучку в низине, они выглядели так, словно кто-то необъятной ладонью может запросто сгрести их в пригоршню. Милбурн выглядел случайным, временным, как палаточный городок кочевников, и, хотя Питер Барнс знал его на протяжении всей своей жизни – вообще-то это единственный город, который он знал, – сейчас он казался незнакомым и чужим.

Затем он понял почему:

– Джим. Смотри. В западной части города нет света.

– Снегопад оборвал провода.

– Но снег уже не идет.

– Шел – когда мы сидели в баре.

– А ты правда видел в ту ночь ребенка на крыше вокзала?

– Не-а. Просто подумал, что видел. Это, наверно, был сугроб. Или старая газета, или что-то еще… Черт, Кларабелла, да как туда залезет ребенок? Сам знаешь, это невозможно. Если честно, Кларабелла, мне той ночью было страшненько…

Там, в городе, Дон Вандерлей сидел за письменным столом в западном крыле отеля «Арчер» и заметил, как внезапно темнота упала на улицу за окном его номера; настольная лампа по-прежнему горела;

и Рики Готорн удивленно раскрыл рот, когда его гостиная погрузилась в темноту и Стелла попросила зажечь свечи; именно в этой части города свет гас по меньшей мере дважды каждую зиму;

и Милли Шин, идя за свечами, услышала медленный стук во входную дверь, к которой она никогда-никогда, ни за что, никогда в жизни не подойдет;

и Сирс Джеймс, которого в библиотеке темнота застала врасплох, услышал быстрые веселые шажки по лестнице и убеждал себя, что это ему показалось;

и Кларк Маллигэн, уже две недели крутивший фантастику и фильмы ужасов и вконец одуревший от зловещих образов – можешь это показывать в своем кинотеатре, но никто не заставляет тебя смотреть, – запустив очередной ролик, вышел из «Риальто» подышать свежим воздухом и увидел во внезапно обрушившейся темноте мужчину, волчьими скачками несущегося куда-то через улицу, со страшной поспешностью, со зловещей целью («Мужик, никто тебя не заставляет смотреть эту муть…»).

Джим остановился за полквартала до дома:

– И какого черта свет погас…

Они оба смотрели на темный фасад здания, на голые, без занавесок, окна, за которыми не было ничего – ни силуэта, ни огонька свечи.

Питер Барнс думал о том, что видел Джим Харди: о теле Фредди Робинсона, планирующем на заросшие бурьяном железнодорожные пути, и о маленьком-мальчике-которого-там-не-было, но который сидел на крыше и на надгробном камне. Потом пришла мысль: «Я тогда был прав. Страх отрезвляет». Он поднял глаза на Джима и заметил, как тот напряжен от возбуждения.

– Я думал, она все равно никогда не включает свет.

– По мне, так лучше бы его не отрубали, – Джим содрогнулся и оскалился в ухмылке: – В таком местечке, – он показал на респектабельные трехэтажные дома по соседству, – наша дамочка постаралась бы слиться с окружением и, возможно, не стала бы выключать свет, чтобы никто ничего не подумал. – Он склонил голову набок. – Помнишь дом на Хавен-лейн, в котором жил старый писатель, Эдвард Вандерлей? Ты ходил когда-нибудь мимо него ночью? Все дома вокруг освещены, а в доме Вандерлея темно, как в могиле. Жуть берет.

– Меня от этого дома жуть берет, – признался Питер. – И, кроме того, это незаконно.

– Ну ты и зануда, – Хардести повернулся на сиденье и уставился на Питера, который прочитал в его взгляде едва сдерживаемый порыв двигаться, действовать, немедленно творить задуманное, биться лбом об стену и крушить все препятствия на пути. – Думаешь, наша дамочка задумывается, что законно, что нет? Думаешь, заполучив этот дом, она шибко беспокоилась о чертовых законах и законниках – о Хардести, например? – Харди помотал головой с показным, а может и истинным отвращением. Питер подозревал, что он специально накручивал себя, готовил к бою, даже если сомневался в победе.

Джим отвернулся от него и включил передачу; Питер какое-то мгновение надеялся, что Харди объедет квартал и вернется к отелю, но они на первой скорости миновали квартал и остановились прямо напротив дома.

– Или ты со мной, или ты просто сопляк, – сказал он.

– Что ты собираешься делать?

– Для начала выйти, потом заглянуть в окна нижнего этажа. На это тебе хватит духу, Кларабелла?

– Ничего ты не увидишь.

– Господи… – прошипел Харди и выбрался из машины.

Питер колебался не дольше секунды. Затем тоже вышел и последовал за Харди через заметенный снегом газон за угол здания. Они двигались быстро, пригнувшись, чтобы не попасться на глаза соседям.

Через несколько мгновений они сидели на корточках под одним из окон бокового фасада.

– Ну что, Кларабелла, заглянешь в окошко?

– Завязывай так называть меня, – прошептал Питер. – Достало уже.

– Ну ты нашел время, – ухмыльнулся ему Джим, затем поднял голову, чтобы заглянуть в дом. – О, взгляни-ка.

Питер медленно последовал его примеру. Небольшая комната хорошо просматривалась в лунном свете, падавшем из-за их спин. В комнате не было ни ковра, ни мебели.

– Странная леди, – сказал Харди, и Питер услышал смех в его голосе. – Зайдем с тыла. – Он, все так же пригибаясь, побежал, Питер за ним.

– Я так думаю, ее здесь нет, – сказал Хард, когда Питер добрался до задней стены здания. Он стоял, выпрямившись и привалившись спиной к простенку между маленьким окошком и задней дверью. – Такое чувство, что дом вообще пустой, – здесь, за домом, где их никто не мог видеть, было спокойней.