Грей - Мальформ

– Недоброе утро, милая Ханна, – пошутила она, приходя в себя. Потребовалось чуть больше минуты, чтобы избавиться от сонного паралича. Он все еще ощущался крепкой мужской хваткой на ее плечах, вжимал ее в мягкость постели, не позволяя подняться.

Ее самый ужасный день рождения оказался лишь кошмаром.

– Какая же вы у нас маленькая бука! – воскликнула та. Сама Ханна ненамного старше Эдит, но сейчас она выглядела подобно ее заботливой, но строгой старшей сестре или даже матери. Она всегда казалась мисс Милтон более взрослой и рассудительной.

Настоящая же мать, вестимо, слишком занята, чтобы сразу же навестить свою дочь, пережившую худший кошмар в ее жизни.

– Спасибо тебе. Ты не поздравляешь меня, и это самое лучшее, что только можно вообразить, – все так же невесело отозвалась Эдит. Сегодня ей предстояло услышать тысячу раз, что она теперь ренвуар, как это чудесно и почетно! Сносить это ей предстоит еще много дней, пока все не уляжется.

– Ох, моя милая мисс. – Ханна опустила взор. – Не буду лукавить…

– За это я тебя и люблю. – Эдит протянула руки, и девушка ее крепко обняла. Так они и застыли на несколько минут.

Ладони Эдит нежно коснулись крепкой спины Ханны под красным платьем, а та поглаживала ее по плечам. Выглядели они сейчас точно кровь и молоко. Объятия Ханны стали чуть крепче, и Эдит невольно вздрогнула. Ощущение, будто ее держат двое парней, живо и ярко вырывалось из сна в реальность. Ханна выпустила юную госпожу и отстранилась, коротко и изящно откашлявшись.

– Я понимаю, для вас все это ново… – Горничная раскинула руки птицей и обвела взором комнату. – Но вы привыкните.

– Внезапно. Ужасно. Немыслимо, – продолжила Эдит, глянув на служанку. Сейчас они стали ближе как никогда, и она только осознала это. Теперь они сестры. Они обе – ренвуары. И перед ней первый человек, первая женщина, которая понимает ее так, как никто другой. Или делает вид… Что тоже неплохо, потому что ей не помешает даже иллюзорная поддержка.

– Сегодня много дел, – заговорила Ханна точно Аддерли. Действительно, весь дом поди уже на ушах стоял. Все готовились выполнить распоряжения главного мальформа в Милтон Хаус, и Ханна – не исключение.

– Буду сегодня точно породистая скаковая лошадь на торгах. – Эдит вздохнула, потягиваясь и сползая с постели.

Перспектива безрадостная. Но не лежать же вечно во мраке и одиночестве, заперевшись и отгородившись ото всех? А она уже через это прошла.

“Может Ханна права? Пережила эклюзию, – подумала девушка, – перетерплю и все остальное, а там и привыкну? Привычка, – не вяжется никак это слово с мальформами…”

Тьма и покой – таковы предписания лишь для обычных рожениц, но не для ренвуаров. Процесс считается менее болезненным. Хотя она бы так не сказала! Сначала так она и хотела поступить – запереться у себя, как и вчера, ссылаясь на то, что дурно себя ощущает после всего этого. Но быть наедине с тем чудовищем, которое затаилось в колыбельке, ей хотелось бы меньше всего. Должно быть, он снова уснул, оттуда – ни звука. Пусть уж все на нее таращатся, болтают, поздравляют. Пусть шьют ей проклятое красное платье, пусть доктор осматривает маленького трехглазого монстра, а профессор-унформист обучает ее всем тонкостям обращения с мальформами, читает свои молитвы.

– Это не навсегда, – мудро рассудила Ханна, уже занявшись подносом с утренним кушаньем. – Лучше уж пусть все пройдет быстрее, а завтра на душе станет куда покойнее.

– Верно…

Ханна права. Шаг за шагом, день за днем. Все вскоре не будет казаться таким трагичным, таким мучительно невыносимым. Смирение. Вот что ее ждет. Как и многих других девушек, ставших ренвуарами или выданных замуж в пятнадцать за богатого старика.

Тут Эдит подумала о том, что ей в каком-то плане даже повезло. Она представила, каково это – стать ренвуаром, когда ты не жил всю свою жизнь в доме полном мальформов. Как же тяжко пришлось всем тем людям, пережившим эклюзию в древние времена, когда это считалось ересью и проклятием. У нее же все, ха-ха, в полном порядке! Внутренняя негоция начинала утихать, девушка шла на некий компромисс, мирилась с высокой ценой, которую ей предстояло заплатить.

– Но сперва завтрак, мисс Эдит. – Ханна кивнула на прикроватный столик, сразу же заметив, как Эдит начала одеваться – та успела натянуть чулки и обуть туфли, пока думала о своей судьбе.

Ей не хотелось есть, но сопротивляться бесполезно. Это же Ханна!

На серебряном подносе красовались румяные булочки, выстроившись кругом точно девицы, ожидающие приглашения кавалера на балу, в центре важно высился кофейник, а поодаль отдыхали пузатенькая чашка, сахарница и розетка с абрикосовым джемом. На покрытых салфеткой столовых приборах благоухало соцветие туберозы.

“Вот откуда эти запахи в моем сне! Все-таки мозг и его сторожевые центры – удивительная вещь!” – подумала Эдит, приняв решение ничего не говорить никому о своем кошмаре, даже Ханне.

Какой бы понимающей она не выглядела, Ханна Стюарт останется на стороне Аддерли. Попроси она ее о помощи с побегом – служанка поступит так, как будет правильно для всего Милтон Хаус, а не для ее маленькой глупенькой мисс Эдит.

Юной ренвуар все еще казалось, что Куинси с ножом вот-вот выпрыгнет на нее из-за шкафа или прямо из него. Она отогнала это видение и сфокусировалась на теплой улыбке Ханны и завтраке. Кормить мальформа страхами и отголосками ночного бреда – не лучшая затея. А о своем здравии тоже надлежит позаботиться. Все эти ночные видения не приходят от здорового ума и тела, это все больное, и от этого необходимо излечиться. Жаль, но не существует лекарства от хвори с названием – мальформ.

– Выглядит чудесно… – промолвила она, изобразив теплоту, которую обещал сегодняшний день, испаряющий следы слезливого настроения ночи золотыми лучами. – Но…

– Никаких “я не голодна”! – тут же вставила горничная. Должно быть, Эдит слишком долго думала, застыв у окна, а та поняла все по-своему. – Нужно подкрепиться. Сладкое просто необходимо для нашего мозга! – Она щелкнула несколько раз щипчиками для сахара точно цирюльник ножницами, от этого звука по затылку Эдит пробежали мурашки, но Ханна не обратила на это внимания. Всякому ясно, забот у нее сейчас и без того полно, а Эдит ее только задерживает.

Пять кусочков цокнули, коснувшись дна чашки. Бульк. Бульк. Бульк. Черное питье наполнило посуду почти до краев. Эдит даже удивилась аккуратности и проворности Ханны – та, не расплескав ни капли кофе, все это перемешала ложечкой и уже вручила ей чашку на блюдце.

Обе девушки застыли у колыбели. Он спал.

Эдит заметила толику любопытства на лице Ханны, но та легко с ним расправилась, чуть прижав подбородок к своему высокому кружевному воротнику, чтобы не вытягивать шею, а взор ее тут же обратился к юной мисс и ее бледности.