Андрей Яценко - Анализ романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова

Заметим, что детали в романе берутся не только из трагедии «Фауст», но и из одноименной оперы Шарля Гуно.

– Лишь только вы начали его описывать, – продолжал гость, – я уже стал догадываться, с кем вы вчера имели удовольствие беседовать.И, право, я удивляюсь Берлиозу! Ну вы, конечно, человек девственный, – тут гость опять извинился, – но тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! Первые же речи этого профессора рассеяли всякие мои сомнения. Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы… вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?

– Бесспорно, – согласился неузнаваемый Иван.

– Ну вот… ведь даже лицо, которое вы описывали… разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?

Как Мефистофель Гете предлагает широкий выбор вин, Воланд Булгакова имеет в своем распоряжении марки любых сигарет.

– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, – вы какие предпочитаете?

– А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.

– Какие предпочитаете? – повторил неизвестный.

– Ну, «Нашу марку», – злобно ответил Бездомный.

Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:

– «Наша марка».

Андрей Кураев указывает на эпизод со шпагой Воланда. Она воткнута в щель на террасе одного из самых красивых зданий в Москве. «Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны». Этот отрывок, по мнению богослова, имеет сходство с фрагментом из «Фауста» Ш. Гуно. Брат Маргариты защищается остатками шпаги эфесом вверх как крестом против Мефистофеля. В романе же Воланд не боится приближения тени креста к своим туфлям. Потому что в этом кресте нет мысли о Боге.

Далее Андрей Кураев указывает на сходство «венецианских окон» в романе и трагедии.

В романе «Мастер и Маргарита». «Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окнои вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом».

В драме И. В. Гёте «Фауст» Первая часть » Ночь. Перевод Бориса Пастернака

Но как? Назло своей хандре

Еще я в этой конуре,

Где доступ свету загражден

Цветною росписью окон!

Где запыленные тома

Навалены до потолка;

Где даже утром полутьма

От черной гари ночника;

Где собран в кучу скарб отцов.

Таков твой мир! Твой отчий кров!

В начале романа Воланд встречается с поэтом Иваном Бездомным и редактором толстого литературного журнала Михаилом Берлиозом. По странному стечению обстоятельств его однофамилецфранцузский композитор Гектор Берлиознаписал музыку к опере «Осуждение Фауста». Причем он же на основе трагедии Гете написал либретто в соавторстве с Альмиром Жандоньером. Опера впервые прошла на сцене парижского театра Опера-комик в 1846 году.

Таким образом, мы же полагаем, что автор представил роман «Мастер и Маргарита» в оболочке трагедии «Фауст». Анализ таких деталей как «свет» и «покой» от Воланда показал, что первое – это холодный обманчивый лунный свет и второе – адское место для живого человека. А анализ эпиграфа, что благо творится божьим промыслом, а не совершается нечистой силой. Вот и получается, что уже с самого начала читатель вводится в заблуждение, что, несмотря на приключения, возможно, даже ужасные, в конце все будет хорошо. Причем вводится в заблуждение всезнающим автором.

7. Фауст и МиМ

Сравнение героев и событий из трагедии и романа – дело нужное. В таком сопоставлении мы лучше понимаем, есть ли общее у двух литературных произведений, и в чем их отличия, существенны ли они. Но вот только выяснив, что точки двух фигур не тождественны друг другу, следует ли, с упорством достойным лучшего применения, продолжать пытаться сделать фигуры тождественными?

МиМ как Фауст

Сравнение двух произведений показывает их существенное отличие друг от друга сверху донизу. Да выше в «Двух матрешках» мы показали, что в романе присутствует множество элементов из трагедии. Но при этом различия между ними настолько значительны, что не позволяют отождествлять героев и события друг с другом.

В «Фаусте» есть Бог, с которым мелкий бес Мефистофель заключает пари. В «МиМ» явлен только Воланд. Он не бился об заклад с Богом за душу историка. Да и будущий мастер явно не Фауст. Поэтому исследователи расщепляют фигуру последнего между любовниками, чтобы как-то притянуть, хоть за уши, одно к другому 3. И Маргарита не Гретхен. И заканчиваются произведения по-разному. В «Фаусте» души Фауста и Маргариты попадают на небо к Богу. В «МиМ» душам мастера и Маргариты даруется «покой» во владениях Воланда, т.е. в аду.

Богослов Андрей Кураев полагает, что Булгаков расщепляет фигуру Фауста. Маргарита наделяется волей, а мастер – гениальным писательством, но он нерешителен. И Маргарита дается ему Воландом, чтобы она приложила усилия для опубликования романа. Неудача мастера вызвала негатив со стороны сатаны. Дьявол столько вложил в писателя (выигрыш по облигации, встреча с Маргаритой, интуитивность от Воланда), а тот не оправдал надежд и не добился распространения точку зрения духа зла через публикации в литературных журналах.

Мы не можем согласиться с версией о «расщепленном Фаусте» у М. Булгакова на Мастера и Маргариту. Анализ смотрите выше в пункте «Три Фауста». Мы полагаем, что Воланд не только не рассчитывал на публикацию мастером романа, но, наоборот, не помогал в этом и не мешал травле писателя литературными критиками. Однако, мастер выполнил свою задачу. Он создал роман, который стал смыслом жизни Маргариты. Потеряв роман и мастера, его подруга созрела и приняла предложение дьявола быть королевой на Великом балу у сатаны. За эту услугу Воланд возвращает ей мастера и роман. Кроме того, мастер стал вторым, кто поведал Ивану Бездомному иную версию о смерти Иисуса. Теперь «мавр сделал свое дело – мавр может уходить».

МиМ продолжение Фауста

Но в романе есть одно место, которое позволяет – нет, не отождествлять его с трагедией, а предположить как ее продолжение.

– Ну вот… ведь даже лицо, которое вы описывали… разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст»не слыхали?

<���…>

– Будем глядеть правде в глаза, – и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. – И вы и я – сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс – и вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно, было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский, гениальный психиатр, вам, конечно, не поверил. Он смотрел вас? (Иван кивнул.) Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву.