Диана Солобуто - Подслушано: Вселенная. Премия им. Ф.М. Достоевского

И потом рыбак понял. Он был совсем не глупый, этот рыбак. Просто он умрет раньше, чем его жена станет старухой-пекинесом с обильным слюнотечением, раньше, чем его сын станет рослым тридцатипятилетним юношей с длинными волосами, и раньше, чем деревья на улице одряхлеют и высохнут. Значит, трубка меняет свои параметры в зависимости от продолжительности жизни смотрящего. Так он рассудил.

– Не грусти, – сказал он жене. – Я все равно никогда не увижу тебя в старческом обличье.

Кстати, если продолжать вышеизложенную логику, то либо жена должна умереть прежде, чем сын окончательно возмужает и состарится, либо сын должен умереть в возрасте тридцати пяти лет. Об этом рыбак тоже подумал. Но ничего не сказал.

Ранним утром в хижину рыбака вломились слуги Его Величества.

Король скучал. Короли – весьма скучающие люди, особенно в мелких государствах и на ранней ступени развития государственного строя. Обычно на этой ступени забавы простых людей королям уже чужды, а искусные забавы знати ещё не до конца изобретены, потому правители и скучают.

Известие о чудесной трубке далеко не чудесного рыбака изрядно взбудоражило Его Величество. Он даже лично снизошёл до разговора с хитрым мясником Вирхой, и приятно удивился тому, что в его королевстве живут такие хитрые мясники. Разумеется, Вирха описал всё ярко и привлекательно с добавлением собственных домыслов и потребовал вознаграждение. И, разумеется, король пообещал наградить мясника, а коли потребуется, и отрубить рыбаку голову. Впрочем, отрубить голову он мог и Вирхе, если полученная информация не подтвердится.

Рыбак все подробно и честно рассказал. Чего греха таить, когда его и нет вовсе. Король сидел на троне и внимательно оглядывал трубку. Он приказал дать денег Вирхе и отпустить его домой, а рыбака велел не отпускать и деньгами перед ним пока не трясти. Вдруг трубка окажется поддельной?

Для проверки ее действия король отправился в детскую, где он рос мальчиком. Он посмотрел на зеркало, в котором отражалась вся комната, через уменьшительное стекло трубки. В отраженной колыбельке лежал маленький Его Величество, болтая ножками, гугукая и пытаясь поймать непослушными ладошками лицо склонившейся над ним матери.

«Как трогательно!», – подумал король и пустил бриллиантовую слезу. Слёзы монарха – они на вес золота.

Затем король поднялся по лестнице, немало забавляясь, и вступил в нежнейший бархат опочивальни. Он перевернул трубку другой, увеличительной стороной, и повторил процедуру зеркального осмотра покоев.

– Казнить! Казнить рыбака! Казнить! Его трубка лжёт! – в бешенстве закричал король.

Это – дешевая безделушка, действующая на манер кривых поверхностей, созданная рыбаком специально, чтобы дурить честной народ. Так рассудил Его Величество. Он в гневе швырнул никчемную трубку в стену.

Стекла вылетели из корпуса, разбились, задребезжали, зазвенели тысячами осколков, удлиненное тело трубки рухнуло вниз и намертво прилипло к полу, а с двух лишенных стекол сторон открылись гигантские волновые воронки. В ту же секунду король перестал существовать, впрочем, как и его дворец, и все его маленькое королевство.

Это не удивительно. Ведь когда кто-то разбивает трубку времени, прошлое с будущим сталкивается, смешивается и происходит аннигиляция. Он был совершенным неучем, этот король.

Пару мгновений временные полюса двигались друг на друга с противоположных краев Вселенной, засасываемые силой сокрушающей мощности. Тот, кто ещё жил в эти мгновения, навидался всякого. Двухсторонняя воронка поглощала и прошлое, и будущее, сбивая их в хаотичную смесь. В левом ухе воронки крутились в диком смерче страшные доисторические существа, древние люди и рыцари в тяжелых латах, разрушенные гробницы и сокровищницы мертвых королей; правое ухо воронки тянуло в себя стальных птиц, чудовищных полулюдей-полумашин, и ещё многие невиданные творения, которым я даже не могу дать имени. А потом Вселенная схлопнулась и ничего не стало. Вот так.

– Чёрт подери, ну и кашу я заварил! – сокрушался Мельхиор. – Чем же всё это расхлебать?

Малый он был, конечно, безалаберный, но не бездарный.

– Расхлёбывать кашу можно только ложкой! – решил он и оказался абсолютно прав. И он отлил ложку времени из темной материи с добавлением первоклассной белой меди. Таким образом ему удалось впервые пронаблюдать, как частицы темной материи взаимодействуют с частицами обычного вещества.

Товар получился что надо. Ложка вычерпывала время так же хорошо, как суп из Мельхиоровой тарелки, и чем больше он ел супа, тем дальше возвращался в собственное прошлое. Он, конечно, малость просчитался с трубкой. Будь она понезаметней, никому и в голову бы не пришло сквозь нее смотреть.

Теперь, ругнувшись на утонченном иврите, давно, правда, вышедшем из обихода, Мельхиор надежно спрятал трубку во внутренний потайной карман плаща. Проверит ее в действии он попозже: время трубки ещё не пришло, да нынче и недосуг – караван из семи торговых галер уже готовится к отплытию.

Ложку Мельхиор оставил на столике в гостинице. И неудивительно. Не велика ее важность.

Примечания к прочитанному:

1.Единственное, чего не может предсказать трубка, это свое собственное будущее. Она же не может посмотреть на себя через себя, и никто не может посмотреть на трубку через трубку…

2.Не лукавят ли химики при описании сплава «мельхиор»?

3.Ложка времени не только вычерпывает время; при помешивании она его также неплохо искривляет. В любом случае, ешьте аккуратней в незнакомых ресторанах.

Мой дом омывался четырьмя ветрами и двумя закатами ежедневно. За ночь в нём кисло молоко, волосы начинали кудрявиться, а часы – безудержно куда-то спешить. И всё это потому, что дом стоял на самом углу улицы, и огибался перекрестьем дорог, ветвящихся, словно старые деревья, и уходящих в неясную бесконечность горизонта. Когда в город въезжали машины, дом хлопал ставнями, как курица глазами; казалось, он запоминает каждого нового гостя. За отъездом людей он наблюдал расшторенным немигающим взглядом, чуть обнажающим его внутреннюю суть.

В этом доме мне снились необычайные сны четырёх мастей, которые приносили разные ветры. Бубновые сны повествовали о людях и их судьбах, разворачивая передо мной карты чужих жизней. Сны масти пик навевали смятение, наполняя душу гнетущим страхом; в них меня преследовали жуткие видения, я бегал от погони и пытался обмануть собственную смерть. Трефовые сны говорили о деньгах. Погружаясь в трефовый сон, я видел проклятые сокровища и присваивал себе неявные богатства. Червовые или червонные сны дарили любовные приключения, о чем нетрудно догадаться по знаку масти. Червонная королева имела свойство заплетать мои мысли в косы, поэтому наутро я просыпался совершенно немой.