Александр Поехавший - Чёрная дыра

– А ну немедленно отдай сюда! – услышал я сзади крик. Военный догнал меня, вырвал из моих рук винтовку, осмотрелся по сторонам и отвесил мне мощный подзатыльник, от которого я чуть не свалился. Рядом с нами стояла группа девочек: чёрные юбочки до колен, белоснежные блузки и армейские шапочки. Одна из них с огромными грудями, толстым гузном и короткими ногами в молочных чулках решила подразнить меня и заморгала так же часто, как и я, с бессовестной улыбкой на прыщавом лице. «Вот дура!» – подумал я.

Как-то вечером я зашёл в душевую, где меня поджидали старшеклассники.

– Ну, здравствуй! – громко проговорил их вожак, – расскажешь про кошек?

– Мы просто играли, – испуганно ответил я, задрожав всем телом, – да ничего страшного.

– Хах, – злобно оскалился он.

Они повалили меня на мокрый пол, держа голову, руки и ноги. Моё лицо, обращённое в потолок, охватил нервный тик. Я изо всех сил сомкнул глаза и сжал губы. Один из парней достал член и стал водить им по моему лбу, щекам, векам. Толпа задыхалась от хохота, секунды тянулись как часы. Он остановился, встал и опустил подошву своего ботинка на мой рот и больно придавил дрожащие губы.

– Ничего страшного, – промолвил один из них. – Мы тоже просто играем.

Изверги оттащили меня к унитазу и опустили мою голову внутрь лицом вниз, вожак помочился мне на затылок и нажал кнопку слива. Всё закончилось. Я лежал на полу, держась руками за голову, и думал лишь о том, сколько мне тут ещё осталось. Хаотический набор цифр проплывал перед глазами в виде обратного отсчёта, переливаясь всеми цветами радуги. Поднявшись, я открыл кран и в течение нескольких минут натирал лицо с головой мылом до покраснения и боли.

В душевой кабине я вспомнил ту девочку на празднике, которая дразнила и насмехалась надо мной. Я вообразил, как она встаёт на колени, обнимает мои ноги и в слезах начинает просить прощения. Мой осуждающий и надменный взгляд без слов сообщает ей всё то, что мне нужно прямо сейчас. Она поворачивается задом, задирает свою юбку и стягивает кружевные трусы, обнажив гладкие и округлые ягодицы. Затем она выгибается, чтобы мне было удобнее пристроиться. Я замечаю, как её розовое влагалище, которое выглядит как бутон цветка, вовсю сочится. Я собираю пальцами сок и обстоятельно смазываю им дырочку сверху. Когда всё готово, я с силой вгоняю кулак ей в кишку и начинаю вертеть им там, сжимая и разжимая пальцы. Я представляю, как она пронзительно кричит и стонет от неожиданной боли. Она зажмуривает глаза, по ее лицу струятся ручейки слез.

– Расскажешь про кошек, жирная сучка?! – ору я ей в ухо.

Моя рука в её нутре работает, как поршень мощного двигателя. Её тело начинает надуваться, плавно увеличиваясь в размерах. Оно целиком заполняет собой комнату, взрывается кровавыми ошметками, и одновременно с этим событием я бурно кончил. Покинув душ, я приблизился к зеркалу и с большим трудом отыскал себя там.

Порой кого-то из нас забирали в приёмные семьи. Этот день, когда приезжали потенциальные родители, чтобы выбрать себе ребёнка, все называли «линейка». Я мечтал, чтобы меня тоже когда-нибудь вырвали из цепких объятий этого ада в настоящую семью, где мама будет печь пироги по субботам, а отец будет учить меня мастерить скворечник.

В один из таких дней мы выстроились шеренгой в актовом зале. Вошла пара – высокая тётка в зелёных сланцах и дядька с расстёгнутой рубахой и волосатой грудью. Я сосредоточился и вытянулся по струнке, чтобы они смогли заметить меня, но неизбежно возникшее смятение выстрелило по моему лицу и оно лихорадочно затряслось. Их взгляды отчуждённо скользнули, уделив моей персоне лишь одну секунду своего внимания. Серёжа стоял рядом и безмятежно улыбался. Его вообще мало что заботило в жизни благодаря абсолютной уверенности в том, что этому миру он больше не нужен. Меня обуяла безграничная зависть, ибо я тоже захотел чувствовать себя всегда таким же отстранённым от действительности. Их выбор пал на полуслепого младшеклассника. Над ним постоянно издевались из-за огромных диоптрий, через которые его глаза выглядели очень смешно.

Но не все воспитанники бывали на «линейке». Несколько больших автомобилей регулярно приезжали и забирали никогда не участвующих в «линейке» мальчишек для того, чтобы, как нам говорили, поиграть с ними. Никто не знал, во что они там играли, но в глубине души каждый из нас мечтал оказаться на их месте и покататься на больших и красивых машинах. После того, как их привозили назад, для нас устраивали праздничный пир с разнообразной едой и сладостями.

Пять раз меня и нескольких других обречённых оставляли на второй учебный год. Я учил наизусть информацию по всем предметам, например, числа и месяцы в исторических датах, все элементы и их порядковые номера в химической таблице, но всё это не имело для учителей абсолютно никакого значения.

Я начал посещать библиотеку, чтобы расширить свои знания по истории, географии и литературе, мне хотелось ответить на любой дополнительный вопрос на итоговых экзаменах и вырваться из плена интерната. Я почерпнул знания по философии и психологии, читая книги для студентов педагогических ВУЗов и наших преподавателей. Возможно, именно поэтому в свои юношеские годы я чувствовал себя старше лет на десять, и мне уже не терпелось начать жить самостоятельно. Тем не менее все экзамены в новом учебном году для меня неизменно заканчивались полным провалом.

Потом я узнал, что за каждого ученика преподавателям шла доплата, и чем больше у них в классе было учеников, тем больше становился их доход. Несколько раз я сбегал, чтобы добраться до «правоохранительных» органов и пожаловаться им на вопиющую несправедливость. Падая на колени перед зданием отделения, я в слезах умолял помочь мне и повлиять на мою непростую ситуацию. В ответ «правоохранители» оперативно скручивали меня и приводили обратно, где меня уже ожидали наказания в виде урезания рациона или телесного насилия.

Но однажды меня разбудили спозаранку и велели срочно зайти к директору. Через некоторое время я оказался в просторном кабинете с роскошной мебелью. За чёрным столом сидела дама, неотрывно смотря в массивный телефон. Она являлась директором интерната и супругой местного депутата. Пальцы, запястья, шея, уши, всё её тело было усыпано золотом и бриллиантами.

– А, вот и вы, – сказала она, метнув в меня короткий взгляд и снова уткнувшись в телефон, – поздравляю с окончанием нашего учебно-воспитательного учреждения.

– Как это? Вы шутите? – не веря своим ушам, спросил я.

Директор невозмутимо вынула из ящика пакетик и положила на стол.

– Интернату урезают финансирование, и мы сокращаем количество учащихся в группах. Здесь все ваши документы, ключ от квартиры, где вы обитали до попадания сюда, билет на поезд и щедрое пособие, которое выплачивается всем выпускникам.