Юлия Лилея - Стихия смерти

– Хватит уже. А выбралась как?

Размазывая слезы по грязному лицу, слегка затихнув, отвечала:

– Так я ж травница. Тропы знаю, лес. Братьям не раз помогала ангусов находить.

Глава снова задумался, потирая подбородок.

– Ладно, поверю тебе. Будешь жить у меня на дворе, приглядывать за тобой будут. Коль узнаем, что шпионка, то сразу убьем.

– Спаси Вас Боги! – кланяясь, пятилась Луз к выходу.

После девушки потянулись в поселение севинцы. Оборванные, раненые, оголодавшие. Уцелело их немного, но по рассказанным обрывкам можно было понять, кто же напал на Вересово царство.

Мол, появились они неожиданно, словно из ниоткуда. От Дьявольских гор двигалось облачко пыли, приближаясь к Царству, разрослось оно в огромное войско темных, коренастых воинов – в основном, пеших. Возглавляли их два всадника на темных скакунах. Налетели они на Королевство, никто ничего понять не успел. Вересовые поля подожгли, дома разрушили, самых крепких молодых мужчин и красивых девушек отобрали и куда-то увели. Пропали, уж никто и не знал теперь их судьбы. Кровь текла рекой по улицам некогда богатых земель.

Глава наказывал:

– Скачи быстрее ветра в столицу!

Молодой гонец кивнул, закутался в темно-синий плащ, вскочил на самого резвого поркис и ускакал в ночь.

Прошло несколько дней, Луз обжилась и везде помогала, как могла: залечивала раны севинцев, подсабливала стирать прачке, мела двор. Испросила разрешения и утром вместе с морин ходила в лес за целебными травами. Собирала она в котомку листочки, стебли, у деревьев бережно отрезала кусочки коры. Возвратившись в поселение, травница разводила на заднем дворе небольшой костёр и варила снадобья. Потом она шла к раненым, промывала раны свежей водой, прикладывала к ним горячее варево и перевязывала тканью. Одного старика выхаживала особенно усердно. Раненая нога доставляла ему нестерпимую боль. Осмотрев его, Луз заметила, что плоть уже начала загнивать. Взяв за руку, травница пообещала:

– Я вылечу тебя, но будет очень больно.

– Да мне и помирать-то не страшно!

Дева, ничего не ответив, взялась за дело. Уложив старца на чистое полотно, дала ему выпить браги, скрутила толстую затычку, и вложила в рот ткань. Сама немедля, накалила нож на огне, и начала срезать загнивающую плоть. Старик от невыносимой боли пытался кричать, но скоро брага и забытье сделали своё дело, и он обмяк.

Почистив нагноение, она взяла варево и просто залила его в рану, обмотала плотно тканью, вынула затычку и стала дожидаться, пока старик придет в себя. Очнувшись, он терпеливо выпил горячий отвар и снова отключился. Так продолжалось несколько дней. Луз раз в день меняла повязку, поила старика горячим отваром и кутала его подстилками. Воин, что за ней присматривал, несколько раз уже спрашивал:

– Ну что, живой хоть там старик?

Дева же кивала головой и продолжала лечение. Дней через десять, сняв повязки, Луз и старик увидели потихоньку затягивающуюся рану. Он обрадованно вскрикнул:

– О, Боги! Ты излечила меня. Каждый день буду возносить молитвы за тебя!

Луз, зарделась от удовольствия, а на глаза навернулись слезы:

– Вдруг кто-то также спасет моих близких. Ты так похож на моего брата Тара. Вылитый он, просто будто постаревший.

Девушка всхлипнула. Старик погладил девушку по руке:

– Ну, ну. Рано ещё отчаиваться, а может, и правда их кто-то спасет.

Луз вскинула голову и радостно закивала:

– Я верю тебе.

Старик никак не мог поверить в излечение и всё расспрашивал деву:

– И чего ты такая искусная в знахарстве в столицу не подалась? Я не слыхал о тебе.

– Да знахарей там и так хватало. Да и не хотела я от родных далеко уходить.

На конце фразы голос её предательски охрип, выдавая горечь потери. Теперь же все чаще приходила она по вечерам к нему. Просто сидела рядом, спрашивала о здравии или рассказывала о семье. Старец же Талха утешал травницу, и скоро они знали друг о друге почти всё. Он был менялой – и время от времени наезжал в Вересово царство для покупки снадобий, а уж потом продавал их с большой выгодой в Кристадин.

– Талха, а ты такой израненный был, как ты вместе с севинцами оказался?

Старец удобно устроился на лежаке, давая понять, что история будет долгой и отвечал:

– Да, как обычно, товары менял. Ведь у вас в царстве скоро праздник намечался – Вересова ночь, в честь окончания сбора вереса и заготовки снадобий целебных. Я загодя приехал и разумел, как обычно закуплюсь после гуляний и отправлюсь восвояси.

Девушка, широко открыв глаза, неожиданно перебила старика:

– И сам праздник видели? Ночные кострища, танцы длинных плащей и жертвы богу Ветра?

Талха, спокойно выслушав её, закивал головой и, добро улыбнувшись, продолжил:

– Конечно, и не один раз.

– Охх, и я хотела бы побывать в Треве, в такой-то день! Ни разу не бывала, ведь я родилась в семье скотоводов и травников. Мы всегда подле вересовых полей жили да за скотом ухаживали.

Старик утешающе погладил её по руке и пообещал:

– Я тебе все расскажу, что сам повидал. А теперь-то там и глядеть не на что – все начисто пожгли.

Они оба горестно вздохнули, каждый по своим печалям, и Талха продолжал:

– Рассказать расскажу, только не горюй сильно, сделанного не воротишь, а там скоро видно будет, чего ждать. Может радость, а может и горе.

Расправив плечи, девушка улыбнулась:

– Ох, Талха какой ты мудрый. Обещаю, не буду скорбеть раньше времени.

Тот, довольно крякнув, начал историю:

– Вот так-то лучше! Ну, в первый раз я увидел празднества Вереса давным-давно. В те года приехал я в Треву едва ли не впервой. Город, украшенный охапками лиловых цветов вереса, ветер, разносивший сладкий аромат травы повсюду, громадные кострища, собранные загодя и везде нарядные севинцы, одетые в плотные красные длинные плащи, завязанные на шее зеленоватой широкой тесьмой. Все куда-то спешили, готовясь к вечеру, ведь согласно вашим поверьям, именно Бог Ветра подарил скудным пустошам верес, вот тогда и стало процветать Вересово царство. В сумерках собирались знатные севинцы в громадном поле, усаживались на длинные полые деревья вокруг самого большого кострища и, когда всходила луна, освещая мрак, главный знахарь, одетый в самый длинный красный плащ, с головой, украшенной венком из вереса, почти без цветов, сплетенным из гибкой зелени. Он возжигал длинный факел и три самые большие кострища, густым басом запевая легенду о появлении Вересова царства:

Земли были пустынными, твердь скудной, ничего не росло на ней, покуда не появился однажды тут странник. Из его котомки выглядывал куст с маленькими листочками и мелкими лилово-розовыми цветками, расковырял он землю палкой, воткнул растение и тихо прошептал: