Роман Сидоркин - Твари Распада

Вдалеке было припарковано несколько машин, но почему-то соваться на улицу, даже с учётом того, что эти создания уже были здорово тронуты тлением, не хотелось. Они не чувствуют боли, у них нет естественных тормозов, которые удерживают нас от движения, которое может порвать мышцы и сухожилия. Эти существа – мертвяки, троглодиты существуют, чтобы распространять себе подобных, занимать пространство и больше ни для ничего. Ничего не производить, а лишь уничтожать. Я, помню, посмотрел на небо… Оно было серым. Серым, холодным, вот-вот заплачущим. Там не было птиц. Птицы?

«А куда делись птицы?! – пришёл мне очевидный вопрос впервые с начала всего этого – И где все остальные животные?»

Я стал параноидально оглядываться: нигде не было ничего живого. Только эти пародии на человека внизу. Было тихо как в могиле, даже тише, потому что в свежей могиле, если хорошо прислушаться, можно услышать чавкающие звуки передвигающихся внутри тела червей. А тут… Полная тишина в огромном мегаполисе. Ни-че-го. Мёртвая тишина. На фоне громадины города она казалась оглушительной.

– Что случилось с этим миром? – спросил я вслух.

Мой взгляд упал на пятна запёкшейся крови на месте, где происходила борьба выживших за женщину с ребёнком. Вокруг столпились восставшие из мёртвых мужчины. Определить, что это мужчины можно было только по обрывкам одежды. Толпа, набросившаяся, на них была слишком большой, чтобы оставить в целости даже их кости. По сути, это были ободранные скелеты с верёвками мышц. Они уже почернели и смотрелись тошнотворно. Младенца не было.

Меня замутило, опустившись на край крыши я подумал, а не прыгнуть ли вниз головой? Но лучше попробовать и рискнуть, чем просто так сдаться. Умереть всегда успеешь, пока живой надо стараться что-то делать. Причём делать лучше всех. А передо мной сейчас развернулось огромное пространство для деятельности. Нужно найти укромное место и возрождать людской род. Я посмотрел на Жанну.

– Что там?

– Там почти пусто, только стоят эти, – она указала на группу раздутых человеческих туш внизу, сгрудившихся в углу колодца – а так проход свободен.

– Если не привлечём внимание, сможем пройти на противоположную сторону.

– А что там? – спросила Жанна.

Мне не хотелось отвечать «Не знаю».

– Там был супермаркет – шанс, что там есть машины выше. На нашей улице прямо около парадной их нет.

Она замолчала.

– Пошли, – сказал я.

– А если там нет машин?

– Будем идти дворами, – ответил я первое, что пришло в голову.

Нужно было уходить отсюда любой ценой. Если нас что-то серьёзно задержит в пути, то завтра у нас будет половина светового дня, чтобы добраться до лагеря прежде, чем все уйдут.

Жанна задержалась на краю крыши, глядя на троглодитов в углу.

– Что там? Идём.

Мне показалось, что в последние секунды она смотрела не в угол, а в центр колодца, где была коробка для игр с мячом, которую зимой заливали и катались в ней на коньках.

Спускаться по лестнице с рюкзаком за спиной было невозможно, потому что лестница была ограничена загнутыми металлическими рёбрами, наподобие водных горок в аквапарке. Пришлось прыгать вниз на одной руке как трёхлапая собака, держа над собой тяжёлый походный мешок. Прежде чем спуститься окончательно, я оглядел переулок, в который выходила лестница. Было пусто.

За девочкой пришлось подниматься – для неё такой спуск был слишком сложен.

Эти усилия сопровождались учащённым дыханием. И чем чаще и глубже я дышал, тем сильнее яд пропитывал мою кровь. После второго спуска я сел на землю. Жанна, спускаясь, чуть не встала мне на голову.

Отдышавшись, я взял рюкзак и пошёл во двор. Сил хватало только, чтобы думать о маршруте и трупах, что стояли в углу колодца. Девочка должна учиться понимать меня без слов.

Мы шли между крашеными стенами переулка, было тесно и страшно. Где-то за углом нас ждали. Точнее не ждали, даже не охотились, а просто стояли враги всего человечества.

Кучка этих отродий стояла как раз справа от переулка, из которого мы выходили во двор. Они стояли друг напротив друга, все четверо, как манекены. Лица двоих смотрели в переулок, так что потенциально могли нас увидеть, двое других стояли к нам спиной. Я выглянул, прислонившись спиной к оштукатуренной кладке. Стало холодно. Мышцы подрагивали, дыхание стремилось застрять в лёгких. Сердце и яйца сжимались как в ледяных рукавицах. Как назло, не было никаких камней или других предметов, которыми можно отвлечь опасных существ. Оглянувшись, в глазах девочки я увидел такой же страх. Я собрался и медленно кивнул, указав головой на низкую стенку спортивной коробки. До половины она была из досок, но выше – между длинными металлическими столбами была натянула металлическая сетка. Нужно было добраться до заграждения и спрятаться за нижней частью, тогда наши шансы остаться незамеченными серьёзно повышались.

Я сделал глубокий вдох и струя отравленного воздуха ворвалась мне в рот сквозь маску, осев на дёснах горьким осадком. Мандраж усилился, и я не мог его подавить. Всё, что нам осталось – это двигаться вперёд.

Глупо умереть от продуктов чужого разложения, парящих в воздухе.

И я махнул рукой.

Она понеслась так, что чуть не опередила меня. Я бежал на полусогнутых, как это делают военные, перебегая из окопа в окоп. Смотреть в сторону стоянки трупов было страшно. Вот-вот они увидят, повернут бошки, понесутся, как ожившие манекены: безмолвно и неумолимо.

Мы сидели, облокотившись на рюкзаки, прижатые к доскам коробки. Живые.

Я кивнул головой, показывая «идём дальше». Девочка, как послушная кукла, развернулась и, отклячив зад перед моим лицом зад, зашагала вперёд. Мы были уже на середине ограждения, когда я услышал звон сетки. Не оглядываясь, мы продолжали двигаться дальше – до конца деревянной стены оставалось метра три. Воздух порвал звук. Это было что-то похожее на рёв старого козла, которого на старости зачем-то решили кастрировать. Но в глубине я узнал знакомые нотки в этом звучании – я понял, что нас увидело за секунду до того, как обернулся. Это был извращённый крик сорванного подросткового голоса.

Наверху металлической сетки, видимо пытаясь её перелезть, висело тело четырнадцати-пятнадцатилетнего мальчика. Тело было закрыто чёрной спортивной кофтой и штанами того же цвета. Кожа лица и рук была синюшне-белая, как мел, но она не была раздута, как у остальных, и на ней не было заметно тёмных пятен гниения, а глаза… Предельно расширенные зрачки и узкая жёлтая оболочка радужки вокруг не были подёрнуты мутной белёсой пеленой. Они смотрели. ОНИ СМОТРЕЛИ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! Этот… Мальчик нас видел. И понимал, что может до нас добраться, преодолев забор сверху, а не проломив его своим телом, как сделали бы другие! Помогло раздолбайство муниципальных властей: верхняя часть сетки была оторвана от столбов, к которой она крепилась, и никто не удосужился прикрепить её обратно. Мальчик болтался на прогнувшемся куске сетки и бешено орал.