Яна Демидович - Запах октября. Сборник рассказов к 100-летию Рэя Брэдбери

Дин кашлянул и отодвинулся. «Милый»? Кажется, с ним неприкрыто флиртуют. Или это просто обращение, фишка всех, даже американских, ирландок?

– Э-э-э… А вы продаёте их? – спросил Дин и опять оглянулся на жену, чтобы вновь увидеть её спину.

Неприятное чувство, что здесь какой-то подвох, ловушка, родилось в районе копчика и сколопендрой поползло к голове.

Дин слышал о «мастерах», которые закупоривали воздух с места какого-нибудь супер-события в баночках, а затем продавали его. Но Роуз О’Коннор явно была не из таких. И Дин с опозданием понял, что она ему не нравится. Совсем-совсем.

Похожа на безумную.

– Продаю? Нет, милый, нет! – Роуз расхохоталась. – Разве можно продавать друзей?

Пальцы её ненароком коснулись руки Дина, и тот шагнул назад.

– Ну, это… это, конечно, здорово… но нам… нам пора. Мэри! У нас столик на время, забыла?

Дин решительно прошёл к жене и цепко взял её за руку.

– Мэри, ты заснула?

Она тряхнула головой.

– Ох, прости. Тут столько всего…

– Что-нибудь выбрали? – промурлыкала Роуз, неслышно подойдя. Глаза её, устремлённые на Мэри, вдруг хищно блеснули.

«Она ей не нравится», – нутром почуял Дин. Ей не по духу его красавица-жена.

– Я хочу брошь… и сервиз, и…

Дин дёрнул Мэри за руку.

– Опоздаем! Давай в другой раз?

– Но Дин, как же…

– Извините, спасибо за всё, мы спешим, – скороговоркой сказал Дин хозяйке.

Иногда, чтобы выдернуть жену из её винтажного мирка, приходилось применять силу.

– Мэри, скорей, опоздаем…

Но сейчас дело было не только в ресторане. Дин остро, резко ощутил, что зря, ох как зря они зашли в этот магазин.

«Ничего. Перебьётся. Сколько ещё тут таких лавчонок? Потом купит безделушку…» – всё думал Дин, пока они выходили на жаркую улицу.

И ведь дёрнул чёрт обернуться!

Дин чуть не споткнулся, увидев Роуз, что уселась на витрине среди кукол. Волосы её шевелились, как ветви ивы на ветру. Поймав взгляд, хозяйка лавочки широко улыбнулась – и послала ему воздушный поцелуй.

***

Шёлк приятно холодил тело. От Мэри пахло любимым лавандовым лосьоном, а ветерок с балкона, поднимая фату занавески, легче лёгкого трепал по волосам.

Медовый месяц. Как же это здорово…

Дин улыбался, обнимая жену. У них ещё три дня, полных безмятежного отдыха и удовольствий, целых три дня в солнечном Майами.

Он уже засыпал, когда Мэри завозилась в объятьях и, повернувшись, снова припала губами к его губам.

«Дорогая…»

Дин сонно ответил на поцелуй. Руки Мэри огладили его щёки и плечи, и тело её прижалось сильней. Поцелуй стал глубоким, жадным, медовым…

Но тут Дин запустил руки в её волосы – и дрёма слетела мигом. Напрочь.

Потому что у Мэри, носившей прямое каре, никак не могло быть таких длинных, кучерявых, как руно барашка, волос.

– Милый… – хрипло простонала Роуз О’Коннор в полумраке.

– Чёрт!.. – ругнулся Дин и, едва не упав с кровати, включил ночник.

…Мэри, что лежала на своей части кровати, приподняла голову.

– Что такое? Москит? – морщась от света, сонно спросила она.

Никакой рыжей Роуз. Никакого запаха мёда. Лаванда.

– Показалось, – извиняюще пробормотал Дин, выключая свет.

«Сон. Просто сон приснился», – подумал он, ложась обратно в кровать.

Но, немного подумав ещё, встал и крепко закрыл балкон.

***

День спустя, после обеда, Дин пошёл на прогулку в одиночестве, оставив Мэри нежиться в спа-салоне. Солнце припекало макушку даже через соломенную канотье – подарок жены; фруктовый лёд спасал лишь на краткое время, но в целом жизнь была хороша. Её не портило даже воспоминание о том сне. «Кошмаре», – поправил себя Дин, когда внезапный порыв ветра вдруг сорвал с него шляпу.

– Нет!

Чертыхаясь, Дин побежал за пропажей, и к нему тут же присоединились неугомонные местные мальчишки.

– Догоняй, догоняй!..

Глупо это, по-детски, но не может же он так просто распрощаться с подарком?

– Вон она! Глядите, мистер!

– Где?!

Коварный ветер швырнул несчастную шляпу на пальму. Качнул, точно дразня, и, опять подхватив, понёс дальше.

Дин не осознал, когда пропали все пацаны. Он встал как вкопанный, когда обнаружил себя на знакомой улице. И даже ругнуться не сумел, когда шляпа его, подхваченная порывом, скрылась в дверном проёме той самой лавчонки.

Дин сглотнул. Во рту появилась горечь – будто жевал сухую траву.

Они с Мэри так и не вернулись сюда: на их счастье, недалеко от гостиницы нашлась лавка куда больше и изысканней этой. Там жена и накупила себе вещичек. Но здесь…

Дин вспомнил липкий, медово-жаркий кошмар. Вспомнил ветры в сосудах. Встряхнулся.

«Чего ты как маленький? Это просто… причуды ирландки и сон. Просто сон. Не дрейфь. Пошли за шляпой!»

– Милый… – раздалось, как только он перешагнул порог.

Сквозняк захлопнул дверь, и, не успел Дин и слова сказать, на него, как смерч, налетела Роуз О’Коннор.

Щелчок – и окно скрыла бархатная занавеска. Второй – и в комнате вспыхнули огарки свечей. Третий – и платье упало к ногам, обнажив тело белее ирландских сливок.

– Милый Дин… – повторила Роуз, облизывая губы. От неё ещё гуще несло мёдом и полынью.

– Прекратите! – попятился Дин.

– Разве я не прекрасна? – задохнулась Роуз.

– Слушайте, мисс… миссис… я только женился. Я люблю свою жену, – зачастил Дин, уже напрочь забыв о шляпе.

«Вместе. В горе и в радости. Навсегда».

Дин смотрел на голую ведьму из страшных сказок. Фурию с ржаво-рыжими волосами и глазами, в которых начала посверкивать ярость. Дин верил – и не мог поверить в то, что видел.

– Ты отвергаешь меня? – прошипела Роуз, пока он пятился к двери. – Меня ?

– Мисс… я…

– Любишь. Свою. Жену? – с отвращением отчеканила Роуз. – Эту линялую тряпку?

– Я…

– Отвечай!

Роуз выбросила вперёд руку – точно камень из пращи – и по комнате прошёл ветер. Завыл, припечатал Дина к двери.

– Я… люблю… свою… жену! – через силу, упрямо, повторил он.

– Убирайся! – взвизгнула ведьма.

Дин не понял, как оказался на улице. Упав на асфальт, он ободрал оба колена и ладони, но нечто – наверное, чувство самосохранения – заставило его пружинисто подняться и заковылять, затем пойти, побежать – как можно скорее и подальше от про́клятого места.

В ушах у него свистел ветер.

***

На следующий день погода резко испортилась. Вместо сухой жары зарядили ливни и грозы – да так, что неохота из номера выходить. Тем более, что Мэри простыла – прямо накануне отъезда.

– Знаешь, я не удивлюсь, если увижу на улице аллигатора, – заявила жена и, хихикнув, шмыгнула носом. – Столько воды!

– Ты выпила таблетки? – забеспокоился Дин.

– Да выпила, выпила, чего трясёшься? – деланно ворчливо ответила Мэри.

Дин закусил губу и не ответил. Не говорить же ей, что ему тревожно? Что вся эта серая муть за окном, привычная дома, здесь играет на натянутых струнах-нервах? Что со дня знакомства с чёртовой Роуз он потерял покой?